Ольга Егорова - Синдром Дездемоны

Ознакомительный фрагмент

Алька уже не плакала – успокоилась, отвлеклась, думая о брате. А тот все лежал на диване, закрыв рукой лицо, словно наложил на себя обет молчания и собирался вот так вот молча лежать всю оставшуюся жизнь.

– Так, – не выдержала Алька. Поднялась с пола, заметила разбросанные вокруг лекарства и раздраженно отшвырнула их ногой подальше. – Знаешь что, хватит! Мне это надоело! Во-первых, тебе ссадины обработать нужно, а во-вторых, рассказывай, что случилось! Ты что, молчать сюда пришел? Ну, я с кем разговариваю?

– Алька, перестань. Не надо изображать мамочку…

– А ты не изображай из себя… идиота! – вскипела Алька. – И не делай вид, что не замечаешь моего присутствия! И не думай, что мне все равно!

– Да я не думаю, – примирительно сказал брат, по-прежнему не убирая руки с лица. – Я не думаю, просто…

– И никаких «просто»! – Она сгребла в горсть отложенные в сторону два пузырька с йодом и спиртом, другой рукой схватила бинт и решительно двинулась в направлении дивана.

Ссадина над бровью у Палыча все еще сочилась светло-розовым соком. Алька сперва протерла ее куском бинта, смоченным в медицинском спирте, а потом приложила к Пашкиному лбу другой кусок бинта, щедро смоченный йодом. Брат, надо было отдать должное его мужеству, даже не поморщился от ее прикосновений.

– Вот так. А теперь полежи, я поищу лейкопластырь. Приклею тебе на лоб повязку, будешь как новенький! И лед к синяку надо приложить. А то совсем заплывет глаз-то!

– Они мне еще зубы выбили. Два, – доверительно сообщил брат.

– Да кто они-то?! – не выдержала Алька. – Кто тебе зубы выбил? Если будешь молчать, предупреждаю, выбью тебе еще два! Сама, лично!

– И рука не дрогнет? – с любопытством глядя на Альку из-под бинта, поинтересовался Палыч.

– Не дрогнет, можешь не сомневаться!

Окинув ее придирчивым взглядом, он слабо улыбнулся:

– Силенок маловато у тебя будет, чтоб с моими зубами совладать. Тем более с двумя.

– Все шутишь! – Алька махнула рукой.

Сбегала на кухню, принесла замороженный кусок мяса, завернутый в полиэтиленовый пакет, отдала Пашке и велела прикладывать к синяку. Зафиксировала бинт, покрывающий ссадину, лейкопластырем и, вздохнув, уселась рядом с ним на диване.

Злость на брата, внезапно появившаяся, точно так же внезапно куда-то исчезла. Осталась только жалость, которая снова захлестнула ее волной. Осторожно, стараясь не причинить боли, она положила голову ему на грудь и закрыла глаза. Пашка, подумав несколько секунд, погладил ее по волосам и сказал отеческим тоном:

– Не реви.

Хотя она уже и не думала реветь. Он пришел, он был здесь, живой – пусть немножко побитый, главное – живой! Радоваться надо, а не плакать!

– Тебе чаю согреть? Будешь? – спросила она, поднимая голову.

– Согрей, – согласился Пашка. – Буду.

– С бутербродом?

– Нет. С анальгином. Башка болит страшно. Невообразимо просто.

– Может, у тебя сотрясение мозга?

– Не думаю.

– Может, все-таки… к врачу, а, Палыч?

– Не может. Все у меня в порядке, а царапины заживут скоро. Как на собаке. У меня организм молодой и выносливый. С хорошими способностями к регенерации тканей.

– «К регенерации тканей»! – поднимаясь, с грустной усмешкой повторила Алька. – Все-то он знает!

Заварив на кухне крепкий черный чай – с мелиссой, как они оба любили, – Алька, решив не тревожить брата, принесла чашки в комнату на подносе, вместе с вазочкой инжирного варенья. Пашка приподнялся, сел на диване по-турецки, а Алька устроилась рядом, на полу, усевшись на диванную подушку. Она дала брату возможность сделать пару глотков чая, проглотить две таблетки темпалгина, а потом строго потребовала:

– Ну, рассказывай.

Брат вздохнул, отвел глаза в сторону и виновато сказал:

– В общем, дело такое, сеструха. Денег я задолжал… одному человеку. Очень много денег. А отдать не могу. Не получается.

– Палыч, ну ты даешь! – ахнула Алька. – Что же раньше не сказал? Взял бы у меня взаймы или… да не обязательно взаймы, я бы тебе и так дала! У родителей попросил бы! Я тебя не понимаю!

Палыч криво усмехнулся:

– Не понимаешь – потому что не слушаешь. Я же ведь сказал тебе: много денег. Очень много.

– Очень много – это сколько?

– Двадцать тысяч.

– Ну… – задумалась Алька. – Не мало, конечно, но не так уж и…

– Долларов, Алька. Долларов, не рублей.

– Двадцать тысяч… долларов?! – Алька даже чаем поперхнулась и сразу брату не поверила. Жили они не бедно и не богато, средне, как большинство живет, и все-таки сумма в двадцать тысяч долларов была для нее астрономической.

Палыч молчал, давая сестре возможность переварить информацию.

– Но как же… Зачем же ты брал взаймы такие деньги? И на что ты их потратил? Ты ведь потратил их, если отдать не можешь, я правильно понимаю?

– Правильно, – откликнулся Палыч. – Потратил.

– На что?! Ты что, машину себе купил? Или… квартиру?

– Квартиру на такие деньги не купишь, – усмехнулся Палыч. – Если только комнату в коммуналке где-нибудь на окраине… Да она мне и не нужна.

– Значит, ты… – внезапно догадалась Алька. – Значит, ты их вложил, да? В свои железки вложил, чтобы прибыль потом получить? И что-то у тебя там не сложилось?

Пашка молчал, хмурил брови и отворачивался. Не нравилось, ох как не нравилось все это Альке!

– А ну говори! – приказала она. – В железки вложил? В бизнес свой, да?

– Нет. Нет, Алька. Понимаешь, на самом деле… На самом деле нет никаких железок. И никакого бизнеса нет тоже. Я это все придумал…

– Как? – поразилась она. – Как – придумал?!

– А вот так – взял и придумал. Просто мне уже тогда были нужны деньги. Срочно. Вот и уговорил отца взять кредит в банке. Думал, смогу расплатиться… А теперь… – Он безнадежно махнул рукой. – В общем, я дурак. Я последняя скотина. Я…

– Я все равно не понимаю. Паш, ты куда деньги-то дел? Это ж столько денег… Столько денег, что с ума сойти можно!

– Вот я и сошел… с ума. – Недобрая усмешка скользнула по лицу брата. – Я эти деньги, Алька, в казино проиграл. Все, до копейки. Все думал – отыграюсь. А теперь…

В то, что рассказывал Пашка, даже и поверить было невозможно! Алька сначала и не верила, сердилась на брата, требовала, чтобы он не «пудрил ей мозги» и сказал наконец правду! Но потом, когда он, пряча глаза, в подробностях рассказал ей всю историю своего «падения на дно», ей пришлось поверить. Поверить и от отчаяния схватиться за голову.

– Понимаешь, я сперва думал, что это все так, ради забавы… Ну, проиграл пятьсот рублей, потом отыграл, потом еще и еще пятьсот выиграл… Потом азарт появился… А потом… В общем, попал на пятьдесят тысяч. Из тех денег, что отец в банке взял, часть ушла на уплату долга, а часть… Пойми, Алька, я отыграться хотел! Я думал, получится, ведь на моих глазах люди в рулетку знаешь какие суммы выигрывали?