Нора Робертс - Плоть и кровь

— Совершенно верно. Мистер Сальватори отказался бросить нож, которым мне угрожал, и выключить ацетиленовую горелку, находившуюся у него в руке.

— Вы были вооружены, лейтенант?

— Да, была.

— У вас стандартное оружие, положенное офицеру нью-йоркской полиции?

— Да.

— Если, как вы утверждаете, мистер Сальватори и оказывал сопротивление, то почему же вы не применили оружие?

— Я промахнулась. В ту ночь мистер Сальватори был на редкость резв.

— Понятно. За десять лет службы в полиции сколько раз, лейтенант, вы были вынуждены применять оружие на поражение? То есть убивать?

— Трижды, — ответила Ева, стараясь не обращать внимания на холодок, пробежавший вдруг по спине.

— Трижды? — Фицхью выдержал паузу, давая присяжным время получше рассмотреть женщину, сидящую в кресле свидетеля. Женщину, которой приходилось убивать. — Не слишком ли это много? Не кажется ли вам, что три смертельных исхода говорят о вашей предрасположенности к злоупотреблению силой?

Прокурор выразил протест, заявив, что лейтенант Даллас предстала перед судом не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля.

«Да нет, — подумала Ева, — полицейские — всегда обвиняемые».

— Мистер Сальватори был вооружен, — спокойно ответила она. — У меня был ордер на его арест по обвинению в жестоком убийстве трех человек. У этих троих были выколоты глаза и отрезаны языки, после чего они были сожжены. Мистер Сальватори предстал перед судом по обвинению в совершении этого преступления. Он отказался добровольно сдаться властям и швырнул в меня нож, из-за чего я и промахнулась, стреляя в него. После этого он кинулся на меня и, сбив с ног, повалил на пол. Насколько я помню, он сказал тогда: «А сейчас, сука полицейская, я тебя на кусочки порежу», и мы стали бороться врукопашную. Вот тогда-то я выбила ему зубы и сломала руку.

— И получили от этого удовлетворение, лейтенант?

— Нет, сэр, не от этого, — ответила она, глядя Фицхью прямо в глаза. — А от того, что осталась жива.

— Каков подонок! — буркнула Ева, садясь в машину.

— Ему не удастся вытащить Сальватори. — Пибоди уселась рядом и сразу включила вентилятор: в машине было невыносимо жарко. — Все улики против него. И вы не позволили себя сломить.

— Еще чего! — Ева решительно взъерошила волосы, и они нырнули прямо в гущу машин, заполонивших, как и всегда в послеобеденное время, все улицы. — Надо же, рискуешь собственной шкурой, делаешь все, чтобы изолировать таких типов, как этот Сальватори, от общества, а потом подонки вроде Фицхью зарабатывают миллионы, помогая им выбраться на свободу. Меня это порой просто бесит!

— Их выпускают — а мы их снова засаживаем за решетку.

Ева усмехнулась и взглянула на свою спутницу.

— Вы, Пибоди, оптимистка. Не знаю только, надолго ли вас хватит. Знаете что, давайте-ка прокатимся, — сказала она вдруг и свернула на боковую улицу. — После зала суда чертовски хочется проветриться.

— Лейтенант, а ведь я вам сегодня в суде была совершенно не нужна. Почему вы взяли меня с собой?

— Если вы решили получить значок детектива, Пибоди, то должны хорошо знать, на что идете. И бороться вам придется не только с ворами, наркоманами и убийцами, а еще и с братьями-адвокатами.

Увидев пробку, Ева нисколько не удивилась, спокойно включила мигалку и поехала по разделительной полосе, пока не нашла место для парковки.

Выйдя из машины, она сурово взглянула на типа, который с превышением скорости несся по дороге. Он в ответ усмехнулся, нагло подмигнул и понесся дальше.

— Райончик этот кишмя кишит торговцами наркотиков, ворами и проститутками, — сказала она Пибоди. — И именно поэтому он меня крайне интересует. Давайте заглянем по старой памяти в «Даун и Дерти».

Как только они открыли дверь, в нос им тут же ударил кисловатый запах дешевого вина и дрянной еды. Вдоль одной из стен тянулись распахнутые сейчас настежь двери отдельных кабинетов, и оттуда несло застоявшейся вонью грязного белья и немытых тел. Это был самый настоящий притон, из тех, где обделываются сомнительные делишки всякого рода.

Мэвис Фристоун сидела в гримерной за сценой — с огромной гривой на сей раз алых волос, завернутая в клочок серебристой материи, подчеркивающей все прелести ее изящного тела. Через стекло Ева видела, как шевелятся ее губы, как подергиваются в такт неслышной музыке узкие бедра — наверняка Мэвис репетировала очередной номер.

Стучать было бесполезно, так что Ева подошла вплотную к прозрачной двери и стояла там, пока Мэвис наконец ее не заметила. Рот ее, огненно-красный, в тон волосам, расплылся в радостной улыбке. Она кинулась к двери, распахнула ее, и Ева тут же едва не оглохла от невыносимого рева гитар. Мэвис заключила Еву в объятия и что-то прокричала ей прямо в ухо, но из-за грохота музыки Ева ничего не разобрала.

— Что-что? — переспросила она со смехом. — Господи, Мэвис, выключи сейчас же. Что это такое?

— Мой новый номер! Готова поклясться, публика обезумеет от восторга.

— В то, что обезумеет, верю охотно.

— Так ты вернулась! — Мэвис чмокнула Еву в обе щеки. — Давай-ка сядем, и ты мне все-все расскажешь. С подробностями! Привет, Пибоди. Как это ты ходишь в форме в такую жару?

Она потащила Еву к колченогому столику.

— Может быть, хотите выпить? Чур, я угощаю. Я здесь работаю два вечера в неделю: Крэк устроил по знакомству. Как он расстроится, что не застал тебя! Ой, как же я рада тебя видеть! Выглядишь классно. Похоже, что ты счастлива. Правда, она классно выглядит, а, Пибоди? Секс на всех оказывает целительное воздействие.

Ева снова засмеялась. Именно за этим она и пришла — послушать веселую болтовню Мэвис.

— Нам только минералку, Мэвис. Мы с Пибоди на службе.

— Да никто здесь на вас доносить не станет. Расстегни-ка форму, Пибоди. Меня просто пот прошибает, когда я на тебя смотрю. Ну, как тебе понравилось на курорте? Или вы только трахались, не обращая ни на что внимания?

— Да ну тебя! Курорт роскошный, мне все очень понравилось. А как ты? Как Леонардо?

Взгляд у Мэвис тут же затуманился, она нежно улыбнулась.

— Просто восторг! Я даже представить себе не могла, как это здорово — жить вместе. Кстати, этот костюм он сделал специально для меня.

Ева пристально посмотрела на тоненькие серебристые тесемочки, едва прикрывавшие грудь Мэвис.

— Ты это называешь костюмом?

— Конечно! А еще — я готовлю новый номер. Ой, мне столько всего надо тебе рассказать. — Она поставила на столик стаканы и достала из холодильника бутылки с минералкой. — Даже не знаю, с чего начать. Я сейчас работаю с одним парнем, он инженер звукозаписи. Мы записываем диск, представляешь? Он говорит, что сумеет меня раскрутить. Зовут его Джесс Барроу. Пару лет назад он работал с собственной группой. Может, ты о нем и слышала?