На горизонте – твоя любовь - Нетта Хайд

но Тея, заметив это, отрицательно качает головой, словно утверждая, что сама справится с ситуацией.

– Тео, я вернулась не для того, чтобы ты меня любил и радовался моему возвращению, – говорит Тея, невзирая на его настроение. – Я знаю, что все выглядит так, будто я бросила всех, и я не собираюсь оправдываться. Все, чего я хочу, – это извиниться перед тобой за то, что ушла без объяснений. Тогда ты стал для меня настоящим другом, что уж там, ты стал братом, опорой и поддержкой. Человеком, который мог заставить меня смеяться и позволить мне выплакать все слезы в твою новенькую футболку. Даже если ты сейчас не захочешь меня прощать, я буду приходить снова и снова, пока ты не только будешь шутить и смеяться со мной, но и плакать в мое новое платье, если тебе этого захочется.

– Тея, отвали от меня, – отвечает он, разжимая ее руки и отталкивая от себя. – Спасибо, брат, за испорченный настрой перед выступлением. Очень благодарен тебе. – Он смотрит на меня с наигранной злостью, вручает билет и, салютуя двумя пальцами у виска, уходит.

– Тео, – произносит Тея, но он уходит. – Вот и поддержали его. Тебе, наверное, не стоило брать меня сюда. Чувствую себя лишней. И вряд ли он захочет, чтобы я сидела… – Тея подходит ко мне и смотрит на номер наших мест в билетах, – прямо перед сценой?! Ну нет… – она решительно разворачивается, но я останавливаю ее и тяну обратно.

– Так, Тея, с какого это именно момента ты сдаешься и сбегаешь от трудностей? Давай будем решать проблемы по мере поступления, окей? – Я неотрывно смотрю в ее глаза. – Сейчас Тео зол, а злость – это тоже эмоция, которая вскоре перерастет во что-то большее. Ему нужно время, а зная его, это может произойти уже очень скоро. Не думай, что ты единственная причина его состояния. После твоего ухода у него произошло еще кое-что, из-за чего он обозлился на весь женский пол.

– Блондинка или рыжая? – спрашивает Тея, вскинув брови.

– Откуда ты знаешь? – переспрашиваю я, хмыкнув.

– Он рассказывал как-то о их непростых взаимоотношениях, – говорит она, вызывая улыбку на моем лице от осознания того, насколько они успели сблизиться.

– Обе были замешаны, но в итоге он остался один. Так что не вини себя за то, чего ты не делала, – говорю, желая успокоить ее.

– Это отвратительно, – тихо произносит она.

– Отвратительным было то, как два взрослых парня, сидя на диване, убивались по девушкам. Если я просто упивался, то Тео успевал заниматься музыкой, заглушая этим дыру в груди, и стать кем-то.

– Ты тоже кем-то стал, – говорит Тея, смотря мне в глаза.

– Кем-то? – переспрашиваю, не совсем понимая, что она имеет в виду.

– Твоя компания и клуб.

– Компания по-прежнему принадлежит отцу, я лишь исполняю обязанности главного директора, подписывая все документы. А клуб… клуб – не то место, которое приносит мне удовольствие.

– А что приносит тебе удовольствие?

– Ты знаешь, Тея. Ты приносишь мне удовольствие, – говорю я, следя за сменой эмоции на ее лице. – Глупо? Ванильно?

– С недавних пор ваниль – моя любимая пряность, – отвечает Тея, оставляя легкий поцелуй на моих губах.

– Концерт длится чуть больше часа, закрепи в своей голове эти слова, повторишь, как только выйдем отсюда, – прошу, проводя рукой по ее волосам.

– Обязательно, охотник, – отвечает она с улыбкой и легонько толкает меня кулачком, который я тут же перехватываю своей ладонью. Развернув ее к залу, я обвиваю свою руку вокруг ее плеча и веду внутрь.

Во время выступления я замечал, как Тео неоднократно бросал взгляды в нашу сторону. В его глазах не было злости, наоборот, читалась некая благодарность. Мне кажется, что его поведение в отношении Теи – это не более чем тщательно сыгранная партия в его личной игре: заставить ее спуститься на землю и вернуться к привычной жизни. Пусть средства его игры были не совсем приятными, но они сработали.

Когда концерт заканчивается, мы выходим на улицу, и погода решает «порадовать» нас неожиданным дождем.

– Я сейчас подгоню машину, подожди здесь, – говорю Тее и собираюсь уйти, но она идет следом за мной.

– Пойдем прогуляемся? – предлагает она, переплетая наши пальцы.

– Ты же можешь заболеть, – утверждаю, пытаясь отвести ее обратно к зданию.

– Хантер, если бы каждый боялся «простуды», которую можно подхватить под дождем, все бы вечно сидели дома. Пойдем, не будь занудой, – кокетливо выпячивает нижнюю губу и невинно смотрит на меня она.

– Занудой? – возмущенно переспрашиваю я. – А ну иди сюда! – Схватив ее за руку, увлекаю прямо под ливень.

Она смеется беззаботно, словно ребенок, а затем раскидывает руки в стороны и начинает кружиться, обращая лицо к дождю.

Прохожие обходят нас стороной, смотрят, как на идиотов, полагая, что у нас есть запасная одежда и крепкое здоровье. Но ей плевать, как и мне.

Подойдя, я обнимаю ее за талию и перекидываю через плечо, кружась вокруг, а она смеется и шлепает меня по спине. Когда я аккуратно опускаю ее, она, глядя мне в глаза, говорит:

– Знаешь, многие девушки мечтают о поцелуе под дождем…

– Ты относишься к этим многим? – спрашиваю, легко касаясь ее щеки и убирая мокрые пряди волос с лица.

– Ну-у, я отношусь к девушкам, – отвечает она с хитрой улыбкой.

Едва сдерживая ухмылку, я аккуратно обхватываю ее затылок одной рукой. Мои пальцы нежно скользят по ее влажным волосам, а губы припадают к ее губам.

Она проводит языком по моим, слизывая мелкие капли дождя и углубляя поцелуй. Я опускаю ладони на ее талию, придвигая ближе к себе, а затем опускаю их на ее бедра, поднимая и усаживая на себя.

Она потрясающая. И она моя.

Я хочу так думать. И я буду так думать.

Мы продолжаем целоваться, окруженные шумом дождя, пока звук сирены подъезжающей машины не прерывает нас. Резкие сигналы возвращают нас к реальности, и вскоре за ними следует громкое «кхм» от человека, чей фонарик ярко светит в наши лица.

Я медленно опускаю Тею обратно на землю, но моя рука все еще крепко держит ее ладонь.

– Прошу прощения за то, что отвлекаю, – раздается голос с легкой ноткой сожаления, – но поступила жалоба, что вы несете угрозу жизни окружающим.

– Что? – в унисон вырывается у нас, а затем с трудом подавляется смех.

– Судя по звонку, вы, господа, кому-то мешаете жить, – говорит полицейский, и я понимаю, что единственный человек, который мог так «пошутить», – это Тео.

– Блять, – невольно срывается с моих губ, и Тея моментально поворачивается ко мне, в ее глазах