Под тенью твоих чувств - Нетта Хайд

Говорю, чтобы закрыть любую возможность на переосмысление. Пока не подошел к ней и не вдолбил в нее четкое и прямое наставление о том, что она должна быть со мной.

Но если человек не хочет, как бы ты не пытался его заставить, он не будет с тобой ни под каким предлогом.

– Я отпускаю тебя, Скарлетт, – сказал.

Ощущения пока что нормальные. Сердце, правда, отбивает сильно странный ритм, но это, наверное, из-за того, что я выпил три банки энергетика и не спал всю ночь. Только по этой причине.

– Что? – приглушено спрашивает она, будто я только что сообщил ей какую ужасную новость. Но она ведь должна быть рада, что избавляется от прилипалы-ублюдка в моем лице, разве нет?

– Ты уволена, Скарлетт, – перефразировал для лучшего восприятия.

Теперь сердце стучит так сильно, будто я прыгнул с парашютом, но во время прыжка понял, что он не раскроется.

– Нет.

Она смотрит на меня, губы дрожат, ресницы колеблются. Ее вопросительная стрела пробивает самые темные закоулки моей души и вырывает оттуда странное, тихое желание – вернуть время на три минуты раньше и продолжить бороться за ее чувства. Но я сдерживаюсь и говорю то, что репетировал в своей голове до ее прихода.

– Я наигрался, – намеренная бесчувственность, холодный фарс.

Для большей правдоподобности в своем пофигизме (или чтобы не ринуться к ней, схватить ее и, прижав к себе, кричать: «Ты моя, Скай. Моя. Моя. Моя»), я закидываю ноги на стол, сбрасывая на пол сложенные в стопку папки, создавая шум дефинитивной черты – звук того, как наши пути на этом разойдутся окончательно.

– Больше ты мне не интересна – ни как игрушка, ни как человек, ни как кто-либо другой.

Она молчит, впитывает каждую букву, словно я говорю на выдуманном языке. И она могла бы сейчас съязвить, сказав, что не понимает ублюдский диалект, но нет – она все прекрасно понимает.

– Нет, ты не можешь…

Она делает шаг, но я слишком резко взмываю левую ладонь, без слов останавливая ее на безопасном для своего решения расстоянии – подальше от себя, от своих действий, от вышеперечисленных желаний.

Она близко: ее лицо видно до мельчайших черт, но близость не мешает мне продолжать играть в равнодушие – для ее же блага, для нашего удобного барьера.

– Могу, – выдавливаю из себя остатки похуистичности и усмехаюсь, лениво кивая головой. – Вчера я сказал, что для тебя есть «работа», которую ты должна выполнить без вопросов? Так вот, последнее задание: тебе нужно уйти, Скарлетт Скай.

Слова сжимаются в челюсти, грудь будто трещит от давления, готового прорваться не словами, а действиями. Действия всегда честнее слов. Но я закапываю это внутри, в той же яме, где покоились когда-то убитые чувства, которые она вновь воскресила.

– Мне надоело. – Цепляю кольцо на среднем пальце, держу его и медленно прокручиваю, как будто это может отвлечь меня. – Все это было моим развлечением и игрой. Все, что я хотел от тебя получить – эмоции. Я получил их в приличном объеме, и мне стало скучно. Я больше не вижу смысла тратить время на тебя.

Вижу, как она с силой закусывает губу, будто ей неприятно слышать это. Но я знаю, что ей откровенно плевать на все, что связано со мной. На все, кроме одного – денег. Проклятые зеленые бумажки.

– А как же твои приказы, контракт, три месяца? – перечисляет она, не выражая ни одной эмоции.

– Я со всем справлюсь сам. Взрослый уже, – каждое слово тяжелеет на губах, и я стараюсь выплюнуть последнее иллюзорное спокойствие, которое кажется самой неадекватной пародией. – – Скарлетт, с самого начала ты получала предупреждения. Это было не просто так. У всего была цель и цена. Свою цель я достиг. А ты… – последний звук режет воздух, – получила оценку.

Руки инстинктивно ищут карманы классических брюк – никаких лишних движений, все выверено до идеала.

– Уверен, ты замечала: я на многое закрывал глаза, учитывал твой характер, твое… низкое финансовое положение. Но меня… – делаю паузу, ощутив резкий укол в ребре за умение подбирать слова, – меня это жутко вымотало.

Быстро прохожусь взглядом по ее лицу и проверяю, слушает ли она меня?

– Никакой интриги, никаких сюрпризов, стабильная выматывающая скука. Твоя врожденная дерзость перестала меня впечатлять с тех пор, как твой рот открывался с выпадами на каждый мой вопрос. В тебе больше нет той искры, которая могла бы меня поджечь. И милой ты быть не научилась. Хотя, если честно, – голос становится мягче, – при любом раскладе я бы рано или поздно устал от тебя и твоих эмоциональных качель.

Но что-то в моем теле уверенно шепчет обратное, подтверждая, что с ней я никогда не скучал бы. С такой девушкой, как Скарлетт Скай, не будет скучно: ни через год, ни через шестьдесят три года. Она ломает шаблоны и взрывает предсказуемость. Ты не знаешь, что повергнет тебя в шок – ее фраза или поступок. Вот такая она. Особенная.

Но порой лучше отпустить, чем мучить.

Лучше быть бывшими по отдельности. И быть уверенным, что каждый из нас пойдет своей дорогой, которая будет самой правильной.

– Вот как… – Один шаг назад. Грусть играет улыбкой на губах, в ее взгляде пробегает мираж неразгаданных чувств. – Я поняла. Спасибо, что не стал тянуть с этим решением, – тихо, почти без пафоса.

– Пожалуйста, – отвечаю ровно, контролируя дрожь в голосе. – И да, Скарлетт Скай, постарайся на этот раз исчезнуть так, чтобы я действительно увидел представителя другой галактики, нежели тебя.

Она почти незаметно кивает и идет к двери. Ни вопросов о заработанных деньгах, о расчете за отработанный период, ни попыток забрать оставленные вещи, ни возмущений – ни-че-го. Как будто все, что было, распалось на тихие, аккуратные осколки, которые не шуршат и не режут, потому что падают в теплую воду, именуемую словом «прощание».

Я смотрю на ее спину и убеждаюсь: я поступаю правильно. Я должен был отпустить. Нельзя заставлять человека делать что-то, если он этого не хочет. Тем более она ничего мне не должна. А вот я…

Рука тянется к телефону. Переворачиваю его и снимаю блокировку с экрана, который светится незавершенной транзакцией. Палец нажимает на кнопку подтверждения, и ее мобильный выдает звук входящего сообщения.

Она останавливается у двери, ныряет в сумку и достает телефон. Не оборачивается и говорит ровно, без эмоций:

– Спасибо, Тео.

И уходит.

Спасибо, Тео…

А затем – тишина.

Больше ничего.

Она отдельно. Я – сам по себе.

Уже знакомые мне горизонты с ощущением временной тяжести, которая