Элизабет Адлер - Тайна

— Понимаешь, для Джека ранчо Канои было всем в этой жизни. Он ценил его превыше всего. Превыше морали, даже собственной жизни. Как и жизни своего отца.

Джек был в Гонолулу в тот день, когда японцы бомбили Пирл-Харбор. Он сказал, что, когда увидел последствия этого, его переполнило желание мстить и убивать. Он хотел бы быть там и убить этих ублюдков собственными руками. Америка тоже вступила в войну, и стране нужна была финансовая поддержка. Но, благодаря правительству, владельцам ранчо была дана финансовая отсрочка, и Джек пошел служить в Морфлот.

Брэд внезапно засмеялся, его настроение изменилось.

— Бог ты мой, каким он был воякой! — гордо сказал он. — Джек заслужил кучу медалей за свою непроходящую ненависть к врагу. «Никто так не ненавидит их, как Джек Кейн, — говорили его друзья-моряки. — Все, что ему нужно, это убивать».

Арчер дослужился до чина майора, занимаясь канцелярской работой по интернированию японцев с острова, и это оставляло ему много времени, чтобы заниматься делами на ранчо.

Когда война кончилась и со всей остротой опять встал вопрос нехватки денег, Арчер придумал план. Европа лежала в руинах, прошло много времени с тех пор, как умерла его французская жена. Теперь Обезьяна как раз был бы в возрасте совершеннолетия. У них не было доказательств, что Обезьяна мертв, и они понимали, что Арчеру будет сложно требовать наследство во французском суде. Поэтому он взял с собой Джека и выдал его за сына Мари.

Он сказал, что это было нетрудно. Все старые адвокаты и банкиры, помнившие «уродину», уже умерли, и все бумаги давно утеряны. Он просто предъявил им свидетельство о рождении якобы Джонни, и они получили наследство.

— Как видишь, — сказал он, разводя руками. — Они первыми получили все. Может быть, это не было до конца законно, но Джек сказал, что они поступили правильно.

— И ты с этим согласен? — спросила Фил.

— Конечно. Я и сам бы так поступил. — Он нетерпеливо отмахнулся. — Деньги должны были достаться Арчеру, не Франции же!

Брэд вновь начал нервно расхаживать взад-вперед. Собака сидела у двери и ждала команды, но Брэд молчал.

— Они приехали в Париж, — вдруг продолжил он. — Джек сказал, что Арчер был просто пьян своей удачей. Итак, наследство «уродины» было наконец в наших руках. Никто не имел права отнять его у нас. Теперь у нас были деньги на все. На Даймонд-Хед, ранчо.

Джеку тогда было двадцать четыре года, но он знал, что должен получить контроль над ранчо прежде, чем Арчер растратит деньги на игру, женщин и роскошную жизнь, как уже было не раз.

Они сидели в баре «Риц», лили шампанское и поздравляли друг друга, когда Джек заметил роскошно одетую блондинку. Она глядела в их сторону и улыбалась. Она была немолода, но все еще очень привлекательна, и в ней было что-то очень знакомое. Она поймала его взгляд и, оставив свой столик, подошла к ним.

— Вот это сюрприз, — сказала она, целуя Арчера в щеку. Он смотрел на нее с тупым изумлением. Она повернулась к Джеку и сказала: — Последний раз, когда я видела тебя, ты был мокрым, краснолицым ребенком. Должна заметить, ты преуспел с тех пор.

Она поцеловала его и захохотала, закинув голову.

— Ты знаешь, кто я? — спросила она, все еще смеясь. — Я — Шанталь О'Хиггинс, твоя мать.

Джек сказал, что вдруг почувствовал к ней ту же ненависть, что к японцам после бомбежки Пирл-Харбора. Ему внезапно страстно захотелось убить ее здесь же, собственными руками. Он никогда не видел ее раньше, но читал о ней множество грязных сплетен в светских колонках новостей.

Брэд взглянул на Фил и горько сказал:

— Я говорил тебе о том, что мужчины семейства Кейн умеют выбирать себе достойных женщин? Да, Шанталь была первоклассной стервой.

Она рассказала, что приехала во Францию, чтобы потребовать свое имущество в Шаранте.

— Слава Богу, — смеялась она, — немцы очень любят коньяк, и они сохранили все в лучшем виде. К счастью для меня, наши фамильные денежки лежат в швейцарском банке.

Она стояла и смеялась над ними. Потом сказала:

— Я слышала, твоя третья жена оставила твоему сыну миллионы. Кстати, я не сказала вам еще, что встретилась с Джонни. Конечно, он совсем не так красив, как ты, Джек. Но, должна вам сказать, он силен в постели.

Ее насмешливый голос звучал в ушах, когда она повернулась и пошла прочь.

Джек рванулся за ней, но Арчер удержал его.

— Сиди, дурак, — зло сказал он. — Не надо давать ей удовольствия почувствовать, что мы поверили ей.

Но Джек поверил ей. Не похоже было, что Шанталь выдумала историю, чтобы взбесить их. Его проклятый братец жив. И он отымел его мамочку. Он сказал отцу, едва сдерживаясь:

— Когда-нибудь я найду этого подонка Обезьяну. И убью его.

— Да уж, так будет лучше, — ответил Арчер, заказав еще скотч. — Или он явится и потребует деньги. И чье тогда будет ранчо?

Брэд налил себе бренди. Он взболтал жидкость, тупо уставившись в стакан. Фил показалось, что он почти забыл о ее присутствии, так был захвачен своим прошлым.

Наконец он выпил напиток и сказал:

— Джек понимал, что Арчер может спустить это состояние так же быстро, как прочие. Но в этот раз все было записано на имя Джека. Все, что ему нужно, это — ранчо: оно было всей его жизнью. Он дал Арчеру достаточно денег, чтобы жить роскошно, а сам принялся восстанавливать хозяйство.

Джек вложил в ранчо все, что имел. И сделал все, чтобы оно вновь приносило доход. Но он всегда помнил: Обезьяна жив, и однажды он придет за наследством.

Джек много работал все эти годы. В его жизни было много женщин, и они любили его. Все они любят одно и то же. А потом он встретил Ребекку Брэдли на одной из вечеринок в Сан-Франциско. Даже спустя много лет, когда он уже люто ненавидел ее, она оставалась для него самой красивой женщиной.

Ребекка была богата, развращена и очень ценила свое общество. Она свысока смотрела на молодого «ковбоя». «Дикарь», — называла она его насмешливо с самой первой встречи, и Джек сказал, что немало посмеялся, вспоминая Обезьяну и думая об иронии судьбы.

Ребекка была очень элегантной и безупречной внешне, но внутренне она была похожа на него. Она была такой же дикаркой, и Джеку очень понравилось это. Он сказал, что первый раз они занимались любовью на заднем сиденье папиного лимузина.

Они ехали домой с вечеринки, было совсем темно. Шофер сидел очень прямо, не оборачивался, но Ребекка была уверена, что он знает, что творится сзади, и это еще больше возбуждало ее. Ей всегда нравилось это чувство опасности, нравилось, что она может быть поймана. Она хотела заниматься этим в кабинах лифтов, в ванных комнатах, на каком-нибудь многолюдном приеме, на стене вдоль аллеи, как дешевая проститутка.