Замок - Владимир Моисеевич Гурвич

от этого многое зависит. И еще мне надо посмотреть твой гардероб, чтобы выбрать одежду.

— Это уж вы с Марией. Она моей гардероб знает лучше меня. — Каманин вдруг улыбнулся. — Кто бы мог подумать, что ты станешь писать мой портрет. Какой следующий сюрприз принесет мне жизнь?

79

Когда Ростислав вошел в номер, Антон спал. При этом храпел так сильно, что сотрясался стоявший на тумбочке графин с водой. Несколько секунд Ростислав раздумывал, затем решительно затряс Антона за плечо.

Тот открыл глаза и испуганно посмотрел на разбудившего его.

— Что-то случилось? — спросил Антон.

— Случилось, — подтвердил Ростислав. — Ты так храпишь, что часть замка обвалилось. Придется компенсировать ущерб.

— Такого не может быть, это неправда, — сказал Антон и только затем понял, что это не более, чем злая шутка. — Я тебя уже просил меня не будить.

Ростислав сел на свою кровать.

— Ты из тех людей, которых волнуют только собственные удобства. А до всех остальных таким, как ты, нет дела. Главное, чтобы мне было бы хорошо, А для этого можно хоть всю страну обобрать. Я правильно выразил твою позицию и тебе подобных?

Несколько секунд Антон молча смотрел на Ростислава.

— Знаешь, мой любимый братец, — медленно проговорил Антон, — я не хотел с тобой конфронтации. Думал, разъедимся через пару деньков и увидимся в следующий раз лет через десять. Но ты сам напрашиваешься. Я тебе не хотел говорить, но мне многое известно о твоем бизнесе. Он давно кое у кого на карандаше.

— Вот как! И что тебе известно?

— Я сказал: многое. Например, то, что ты тесно с американцами контачишь. Даже знаю, что ты собираешься кое-кому продать часть доли в твоей компании. А ты, между прочим, в том числе программное обеспечение нашему правительству продаешь. И твои игры с америкосами многим не нравятся. Пока на это решили смотреть сквозь пальцы, но если ты зайдешь далеко, тебе не поздоровится.

— Что же вы сделаете?

Антон пожал плечами.

— А будто ты не знаешь. — Он вдруг наклонился к брату. — Все готово, ждут только команды. На тебя вот такое досье собрано, — широко развел руками Антон. — Ты же весь в папу, ну очень болтливый, что у тебя на уме, то и ан языке. Такое иногда говоришь про первых лиц в стране, что уши вянут. А они это не прощают. Если хочешь честно, до тебя просто очередь пока не дошла. Есть немало тех, кто поважней. Но любой процесс можно ускорить. Тебе ли это не знать. И это в моих силах.

— Ты мне угрожаешь?

— Ты хочешь ввязаться в большую игру с системой. Обещаю тебе и делаю это с большим удовольствием, — она тебя раздавит. И я буду только этому рад. Такие, как ты, должны быть уничтожены. Даже если ты в самое ближайшее время смоешься за границу, тебя это не спасет. Все, что ты здесь создал, ты потеряешь. Разве только останешься на свободе.

— А знаешь, Антон, я рад, что ты мне все это откровенно поведал. Не то, чтобы я этого не знал, но никогда не мешает убедиться в некоторых вещах еще разок. Я долго откладывал это решение, но ты мне окончательно доказал: нельзя не бороться с мразью, особенно, если она захватила власть. Это уже преступление смириться с таким положением вещей.

— Это ты о чем? — с беспокойством посмотрел Антон на брата.

— Скоро узнаешь. А пока готовь все те меры, что вы намерены выкатить против меня. Они тебе и твоим дружкам пригодятся.

Ростислав встал и вышел из номера

80

Мария и Эмма Витольдовна вот уже полчаса изучали гардероб Каманина. Сам он в это время отсутствовал, так как это занятие ему быстро надоело.

Эмма Витольдовна огорченно села на стул.

— Столько времени копаемся в вещах, а ничего не можем подобрать.

— Если бы вы четче сформулировали, что мы ищем, было бы легче найти, — заметила Мария.

— Я уже говорила: мне нужны вещи, которые бы подчеркивали натуру Феликса. В то, во что одет герой портрета, очень сильно влияет на общее его восприятие. Иногда кардинально переворачивает впечатление от картины. Ведь вещи подчас говорят о человеке не меньше, чем выражения его лица. Вы согласны, Мария Анатольевна?

— Я не настолько хорошо разбираюсь в искусстве, чтобы выносить такие суждения. Но мне кажется, что доля истины в ваших словах есть.

— Поверьте, это не доля истины, а вся истина! Я бы могла вам это доказать, но это займет много времени.

— Я тоже думаю, что это дело можно отложить до лучших времен. Лучше скажите, что нам все-таки делать?

Эмма Витольдовна задумалась.

— Мысленно представьте портрет Феликса по аналогии с каким-нибудь известным портретом.

— Представила.

— В какой одежде Феликс появился в вашем воображении?

Мария попыталась сосредоточиться.

— Очень легко и просто одетым, примерно как современный студент. Расстегнутая рубашка, джинсы, на ногах кроссовки. Абсолютно ничего вычеркнутого. И волосы слегка растрепанные. С такой прической я его увидела впервые. Почему-то это меня растрогало. — Мария вопросительно посмотрела на Эмму Витольдовну. — Я, наверное, сказала лишнее.

— Совсем нет, то, что вы сказали сейчас, очень ценно. Удивительно, но мои впечатления о нем почти идентичны. Я тоже помню его просто одетым, с растрепанной прической. И на меня тоже это произвело сильное первоначальное впечатление. А уж потом я оценила его другие качества. Мы все женщины очень походи друг на друга. Вам так не кажется?

— В чем-то, безусловно, да, мы все хотим любви. И нам достаточно не так и много, чтобы она вспыхнула. Какие-то трогательные детали, но которые непременно западают в душу. А уж потом дальнейшее показывает, превратится ли вспышка в пламень или затухнет? Вы определились с одеждой?

— Да, — сказала Эмма Витольдовна. — Пусть будет он такой, какой вы описали. Это его подсознательный образ. Теперь можно писать портрет.

81