Не верь, не бойся, не проси. Книга пятая - Юлия Ветрова

так что воздух с трудом проходил в лёгкие.

Пару минут они лежали так, неподвижно.

Голоса то приближались, то отдалялись.

– А если найдём, то чё, правда назад его тащить? – произнёс один.

– А ты чё, хочешь на волю отпустить?

Послышался щелчок – первый демонстративно передёрнул затвор.

– Ну можно так… – лениво отозвался второй. – Как пойдёт.

Яна отвела взгляд от окна, на которое как раз упали две полоски теней, и тут же наткнулась глазами на вчерашнюю миску, стоящую в полоске света. Сердце забилось бешено, как отбойный молоток.

– Тут стекла нет, – бросил один, останавливаясь у окна.

Второй остановился рядом. Яна не решалась смотреть в окно, суеверно опасаясь привлечь взглядом внимание охранников. Оба пистолета лежали там, в глубине дома, в темноте. Ночью обоим было абсолютно не до того, чтобы положить их поближе к себе.

– Да ладно тебе, – отозвался второй, – тут мышь не пролезет.

Первый прицокнул языком.

– Там один этот… типа Марат… Субтильный такой был.

Наступила тишина. Видимо, второй охранник обдумывал сказанное.

– Вряд ли, – сказал он. – Давай осмотрим всё, а потом уже вернёмся сюда.

Голоса снова стали отдаляться. Рука Яра исчезла, и Яна, не дожидаясь команды, соскочила с топчана.

– Надо Тука предупредить, – бросила она, принимаясь запихивать в рюкзак разбросанное по полу добро.

Яр за спиной кивнул, но делать ничего не стал – встал и вместе с Яной принялся укладывать вторую сумку, то и дело недовольно косясь на неё.

– Что? – не выдержала Яна, поймав очередной такой взгляд.

– Ничего, – бросил Яр. – Не влезет у тебя ничего.

– Знаешь, что… – Яна не успела договорить.

– Знаю. Собирай и пошли.

Яр оказался прав – воду и милицейский ватник пришлось бросить, а одежду, оставленную Туком, натянуть на себя, иначе рюкзак было невозможно застегнуть.

Они снова открыли окно, выкинули наружу сумки, стараясь попасть на траву.

Затем Яна помогла перебраться Яру – тот двигался уже лучше, но к подвигам всё ещё был не готов. Закрыла окно и стала выбираться сама, стараясь на этот раз не порвать себе ничего.

Яр тем временем начертил что-то на полосе чернозёма носком сапога, подхватил одну из сумок – ту, которую собирал сам. Она была меньше размером, но уложена оказалась куда более плотно, так что сделав один шаг, он покачнулся, но устоял.

– Помочь? – спросил он, наблюдая, как Яна пытается закинуть за плечи туристический рюкзак, ростом выше неё самой. Яна покачала головой и, скорее под давлением веса снаряжения, чем своим ходом, покатилась вперёд, в сторону лесной полосы.

– Не туда, – в полголоса бросил Яр. Яна не среагировала, так что Яр просто ухватил её за плечо и подтолкнул в нужную сторону.

С полчаса они почти бежали, сначала по полям, поросшим дикой пшеницей, а затем и по лесу. Свежий воздух и утренняя прохлада немного помогали двигаться вперёд, но Яна всё равно была непривычна к таким нагрузкам, а Яр быстро выбился из сил.

– Надо было в качалку ходить, – выдохнула Яна, первой прислоняясь к стволу сосны.

– Кто мешал? – поинтересовался Яр.

Яна многозначительно посмотрела на него.

– Ты!

Яр промолчал. Какое-то время оба тяжело дышали и не говорили вообще ничего, потом Яр обнадёживающе произнёс:

– Давай ещё полчаса маршем, потом остановимся, переложим вещи, и я заберу рюкзак.

– Да ты сам еле идёшь.

– Яна, хорош! – рявкнул Яр и мрачно посмотрел на неё.

Яна не стала отвечать. Яра нагружать не хотелось, но она отчётливо понимала, что сама так далеко не уйдёт.

– А что ты там рисовал на земле? – спросила вместо этого она. – Нас не спалят?

Яр качнул головой.

– Не должны. А Тук должен понять. Всё равно мы пешком далеко не уйдём. Хрен с ним, с врачом, но если он не подгонит машину, то придётся самим угонять.

– И ты всё это ему написал?

– Ну… вроде того. Потом объясню. Пошли.

Уже медленней, но всё ещё стараясь держать темп, они двинулись дальше по лесу. Какое-то время стояла тишина, а потом Яна не выдержала и спросила:

– А эти на машине были или пешком?

– Не видел, – коротко отрезал Яр. – Дыхание береги.

Яна кивнула и больше ничего говорить не стала.

В воздухе разливались запахи тайги и полыни. Ботинки – две пары берцов, тоже запакованные Туком в рюкзак – по самую щиколотку тонули в грязи и вязли на каждом шагу. Яна тяжело дышала и в самом деле жалела, что давно уже бросила не только тренажёры, но и бег, а вот Яру было просто хорошо.

Бросив на него косой взгляд, Яна обнаружила, что тот улыбается, и у неё самой в груди будто загорелся маленький светлячок – этой улыбки она не видела, казалось, всю жизнь. Яна какое-то время шла молча, стараясь подавить заразившую её бессмысленную радость, а потом спросила:

– Тебе смешно?

Яр, не прекращая улыбаться, покачал головой.

– Ты не представляешь, как тут хорошо.

Яна и правда не представляла. За прошедшие полчаса её всю искусали комары, и она уже предчувствовала, как вечером будет расчёсывать лицо.

– Всё, – сказал наконец Яр и остановился, оглядываясь по сторонам. – Тут хорошо.

Яна не стала спрашивать, что именно так понравилось Яру в небольшой лощинке, зудевшей мошками – ей хотелось уже только одного: сбросить рюкзак и упасть в траву. Что она и сделала в ту же секунду.

Яр сбросил сумку и, присев на корточки рядом с ней, какое-то время просто разглядывал лицо Яны. Впитывал каждую чёрточку, стараясь насытиться ей на десять лет вперёд.

– Что? – спросила наконец Яна, которая от этого взгляда почувствовала себя муравьём под лупой, мгновенно ощутила и небритые щёки, и расцарапанную по дороге скулу, и наверняка опухшие после недолгого сна веки.

Яр улыбнулся ещё шире и покачал головой.

– Надо хвороста собрать, – сказал он, отворачиваясь и глядя куда-то в просвет между деревьев.

– Ты ж сказал, увидят дым.

– Не увидят, я покажу… – Яр снова посмотрел на Яну, но теперь уже с сомнением. – Ты осину от ольхи отличишь?

– Чего?

– Ясно. Подъём.

Яр встал и, поймав запястье Яны, потянул её за собой.

– Валежник старайся не брать, – сказал он уже на ходу, – вон, видишь, – он ткнул пальцем в лысую сосну. – Это называется сухостой.

– То есть с неё ветки обломать?

– Только не с сосны. Самое удобное топливо для замаскированного костра – у лиственных. Ровно и почти без дыма горят сухие береза и ольха. Особенно жарко горят бук, граб, дуб. Пихтовые и осиновые дрова сильно искрят.

Яр остановился и посмотрел на Яну, которая широко открытыми глазами смотрела на него.

– Яр, ты думаешь,