Лариса Шкатула - Наследство в глухой провинции

Я тогда только перешла в девятый класс и сидела на одной парте с Ленкой Быстровой. Мы не были подругами, просто приятельствовали. Сидение за одной партой все-таки сближает. К тому же, если соседка по парте — то есть я — на ты с математикой и всегда можно у нее списать или попросить сделать за тебя контрольную.

О, Ленка уже тогда четко знала, как получать выгоду из любой ситуации. Она вообще была шустрой не по годам.

— Ты не поверишь, Ларчик, какую я махинацию вчера провернула! — задыхаясь от возбуждения, рассказывала Быстрова. — Мне нравится один парень. Он на три года старше и уже окончил школу. А встречался он с одной метелкой…

— Встречался? — насмешливо переспросила я: знала, что Ленка любила приврать. — Уже в прошлом времени?

— Встречался, — тоже с нажимом повторила она. — Еще вчера. А сегодня уже не встречается.

— Это как понимать?

— Тут я кое-что замутила. — Ленка расхохоталась. — Слушай, это цирк! Влюбленные, оказывается, такие дураки! Верят кому ни попадя. А я всего лишь как-то шла за ними и подслушала их воркование. Ушастый обнимал свою чувырлу и говорил: «Ну как, согрелись лапки у моего лягушонка?» Я так поняла, что у нее в постели ноги холодные. А она ему: «Согрелись. Я завернула их в одну леопардовую шкуру». Тут, правда, я не поняла. Может, у него на теле пятна какие? Или ноги сильно волосатые… Ну, не важно. Я ей это все рассказала, с понтом, дескать, узнала от него. Она так побледнела. Я сразу поняла: все, Ушастый теперь мой!

— А у него что, уши такие большие?

— По-моему, уши как уши. Говорят, когда он в детсад ходил, его так дразнили. Потом кто-то из бывших детсадовских эту кличку возродил.

— Я считаю, это подло, — тогда сказала я. Конечно, не в смысле клички, а оценки Ленкиных деяний.

Но Ленка беспечно отмахнулась:

— Подумаешь, все пути хороши, если они ведут к цели.

Как же я не вспомнила об этом раньше? Я ведь знаю Ольгу. Этот Кононов ни за что ее не убедит. В роду моей подруги западные украинцы, упрямее которых нет.

Потому я тут же набрала номер телефона ее кабинета и сказала в трубку:

— Оля, твой Кононов ни в чем не виноват. Я имею в виду ту, десятилетнюю, историю. У меня есть доказательства. Не спеши его выгонять, я тебя прошу!

Глава третья

Удалось мне выехать только в понедельник утром, но все равно я должна была с оформлением управиться. Уж недельку-то Ольга без меня перекантуется.

Симка бежала легко. Кажется, она получала от дальних поездок такое же удовольствие, как и я. Особенно на хорошей дороге. Так далеко мы с ней еще не ездили, и потому нынешняя поездка — испытание для нас обеих.

Не знаю, как воспринимают машины представители сильного пола, я свою «семерку» отождествляю с живым существом.

Как и любому живому организму, ей требуется качественная пища, то есть бензин, моторное масло, в противном случае она, как и человек, болеет: кашляет, чихает и даже, пардон, мается животом.

Сегодня мне повезло. Я заправила полный бак бензином, за качество которого знакомый продавец ручался головой, а свою голову, насколько я знаю, он очень ценит.

День стоял солнечный. Ярко-зеленый кустарник по обочинам дороги не успел покрыться серым налетом пыли и еще отцвечивал лаком свежепроклюнувшихся листьев.

В ушах моих продолжали звучать наставления любящих родителей и подруги Ольги: не гнать — куда мне торопиться? Попутчиков не брать — мало ли на дорогах всякого жулья.

Если кто остановит в неположенном месте, особенно малолюдном, хотя бы и с помощью полосатого жезла, на его взмахи не реагировать и продолжать движение, потому что в нынешнее время кто только форму не надевает!

На ночь в теткином доме не оставаться — для этого есть гостиницы.

С соседями — имеется в виду с теми, чьи дворы рядом с теткиным, — не слишком откровенничать, они могут быть из преступной среды…

Напишу-ка я в Министерство культуры. Или какой там у них орган по делам печати? Давно пора издать закон, запрещающий выпуск детективной литературы. Потому что в обществе уже появился тип читателя-маньяка, который каждое мало-мальски подозрительное, с его точки зрения, событие рассматривает как прелюдию к преступлению века. А если оно так и не происходит, считают, что милиция его просто не сумела раскрыть.

Из чувства вовсе не противоречия, а сострадания я нарушила первый же принцип: не брать попутчиков. Остановила машину возле голенастой, легко одетой девчонки.

Совершила всего лишь поступок человека гуманного, увидевшего симпатичное юное создание в весьма плачевном состоянии.

О чем, интересно, думают родители, выпуская из дома дочь в легкой юбочке и нарядной, с люрексом, кофточке, если на улице с утра всего плюс семь градусов. Да еще с северным ветерком.

Мой внутренний голос останавливаться на ее взмах не советовал. Не из-за какой-то там опасности, а потому, что девчонка голосовала скорее всего водителю-мужчине. Поздно заметила, что за рулем женщина. Малышка искала приключений. Это я себе объясняла, когда уже тормозила возле нее.

Впрочем, она могла ко мне и не садиться в таком случае. Девочка же села.

— Как мне повезло, — доверительно сообщила она, устраиваясь на переднем сиденье. — Женщина! А то от этих козлов меня уже тошнит.

Она блаженно повела плечами, словно расправляя свой закоченевший организм. Со вздохом облегчения расслабилась, чтобы принять каждой клеточкой долгожданное тепло, вынула из кармана пачку «Дирола» и протянула мне:

— Угощайтесь.

— Благодарю. — Я взяла подушечку и скосила глаз на спидометр: худо-бедно, а сто пятьдесят километров мы с Симкой преодолели. Осталось пятьсот с небольшим. К вечеру — кровь из носа! — я должна быть в Костромино.

Юная попутчица молчала, видимо, уважая мою задумчивость. Коленки ее до сих пор были синеватого цвета мороженой птицы, она украдкой потирала их, согревая, и я будто невзначай заметила:

— По утрам-то вроде пока холодновато.

— Еще как, — поежилась она. — А сегодня к тому же и ветер поднялся. Я так замерзла, до сих пор зуб на зуб не попадает.

Ох, Киреева, могли бы повнимательнее относиться к тем, кого подсаживаете. Уж не подумали вы, что синие губы у девчонки всего лишь дань моде?

— Возьми-ка сумку с заднего сиденья, — скомандовала я. — Сверху лежит плед. Вытащи и завернись в него. Не спеши. Там еще термос с горячим кофе. Налей себе.

Она сделала все в точности, но удивительно аккуратно, не так, как многие в ее возрасте, спустя рукава и впопыхах. То, что девчонке не больше шестнадцати, сомнений не вызывало. Наверное, она помогает матери по хозяйству, а не валяется целыми днями на диване, страдая от безделья.