Ольга Володарская - Плачь, влюбленный палач!

— Ну и что? Моя вторая жена была 195. Она тренер по баскетболу, — он опять замер. Опять уставился на хихикающих в сторонке подруг. — Хотя маленькая тоже красивая. И ямочки у нее миленькие… А можно я подумаю? — с надеждой спросил он.

Едва сдержав смех, я ответила, что можно. Он удовлетворенно кивнул и отошел к своему баулу. Я же вернулась к своим подругам.

Тем временем, на крыльцо вышла начальница турбазы и начала раздавать ключи от комнат. Наши женихи подобрались, растопырили уши и, приоткрыв от напряжения рты, стали вслушиваться, не поселили ли их рядом с нами.

— Володарская, комната 6, — выкрикнул начальник в толпу.

— Хорошо, — сказала я, поворачиваясь к подругам. — Первый этаж, лыжи высоко не таскать. И от фойе далеко, шума не слышно.

— И аккурат напротив моей комнаты! — услышали мы за спиной бодрый мужской голос.

Мы обернулись. Рядом с фонарным столбом, привалившись к нему широкой спиной, стоял Антошка Симаков, наш инструктор по физкультуре (только не спрашивайте, зачем в НИИ нужна эта штатная единица — не знаю). Антону было лет 50, или чуть больше, но выглядел он, не смотря на намечающиеся животик и плешь, очень даже ничего, лет так на 45. Не знаю, в чем была причина такой хорошей сохранности: то ли в необременительной работе, не требующей от Симакова ни физических, ни умственных затрат, то ли в его любвеобильности (хлопал по попкам и спинкам всех без разбору, даже Галину Ивановну), то ли в генах, но факт есть факт — Антон в свой полтинник выглядел молодцом-огурцом.

— И кто это у нас тут приехал? — сдвинув шапочку на затылок, он осмотрел с ног до головы моих подружек. — Ай, молодец, Лелечка. Каких красавиц привезла.

— Есть, да не про твою честь! — взбеленился Зорин. — Иди отсюда, Дон Жуан недоделанный. — И он ткнул Антошку в живот своим брюхом. Антошка покачнулся, но устоял. После чего посчитал нужным убраться, однако на прощание подмигнул и промурлыкал:

— Девчонки, заходите в гости. Я живу с Петюней и Витей. Так что будет не скучно. Коньячку попьем, я вам массаж сделаю.

— У них уже есть компания, — угрюмо буркнул Сереженька.

— Лже-Басков, раскормленный до размера сумоиста, сушеный Шварцнеггер и гибрид Гадзилы с гоблином. Чудо, а не компашка! — провозгласил Антошка, предварительно отойдя на безопасное расстояние. Потом поклонился и с достоинством нас покинул.

«Лже-Басков», то есть Зорин, побагровел и бросился, было, за обидчиком, но во время одумался, понял, что энергичного, жилистого Симакова ни за что не догонит. По этому он лишь презрительно фыркнул, откинул с лица нечесаные кудри, и процедил:

— Дэ-э-эбил.

Все согласно закивали, даже я, мне не очень нравится, когда при мне кого-то сознательно «опускают», хотя, если уж начистоту, характеристики своим соперникам Антошка дал наиточнейшие. Особенно мне понравился «сушеный Шварцнеггер», но и «Гадзила с гоблином» тоже ничего, очень тонко, мне так же всегда казалось, что Левка смахивает на гоблина — огромные уши, вислая губы, грушевидный нос. Только наш уродец в отличие от литературного прототипа имел очень ранимый, добродушно-наивный вид.

Я мило улыбнулась «мутантам», чтобы не очень расстраивались, похлопала сумоиста Зорина по пухлому плечу, и, скомандовав девчонкам «двинули», повела их к корпусу.

ЧЕЛОВЕК бесшумно шел по коридору, то и дело оглядываясь. Ему не хотелось, чтобы хоть кто-то заметил его передвижений. ЧЕЛОВЕК таился. Таился до поры. Ведь если кто заподозрит, что он задумал убийство, ему помешают. И тогда все, о чем он так долго мечтал, не осуществиться.

Но потом, когда свершиться месть — будет все равно, пусть знают. Пусть проклинают. Пусть ненавидят. И удивляются!

ЧЕЛОВЕК с опаской вышел из-за угла. Огляделся. Никого нет. Все разбрелись по комнатам. Это хорошо. Значит, он может осуществить первую часть плана.

3.

Комнатенка нам досталась не очень комфортная (подозреваю, что не только нам). Темноватая, холодная, с казенной обстановкой. Три кровати, столько же тумбочек, кособокий шкаф, синтетические коврики на полу, на стене вешалки и пара репродукций (видимо, администрация турбазы хотела этими лощеными журнальными картинками как-то облагородить простецкую обстановку помещения) — вот и весь антураж. Ни тебе холодильника, ни телевизора, ни магнитофона, только допотопное радио на стене, да и то сломанное. Зато вид из окна открывался чудесный: высоченный ели, пламенеющие своими роскошными гроздями рябины, трогательно беззащитные березки и уходящие в бесконечность снежные дюны. Одним словом, красота!

… День близился к своему финалу — пропикало 9. Мы успели раскидать вещи, занять кровати, выпить по бутылочке пива. Оставалось сходить в туалет, умыться и лечь спать. Мы решили не перегружать себя впечатлениями, а хорошо выспаться, отдохнуть, чтобы на следующее утро сразу после завтрака отправится покорять заснеженные склоны.

Подруги в расслабленных позах возлежали на кроватях. Перекусывали вредными вкусностями: холестериновыми чипсами, прогорклыми орешками, «бумажными» кальмарами. Они чмокали, облизывались, короче, всем своим видом показывали, что страшно довольны трапезой. Делалось это для того, чтобы я оторвалась от своих «писулек» и присоединилась к ним. Но я, хоть и тянула меня почавкать, на соблазны подруг не поддавалась — во-первых, никогда не ем после 6 вечера, а во-вторых, мне просто необходимо было закончить 15 главу.

— Брось, Лель, — начала уговаривать меня Ксюша. — Дома допишешь. Ты же на отдыхе. Расслабляйся, кайфуй!

— Нет, — решительно возразила я. — Я дала себя слово — домучить ее до понедельника.

— Чипсов хочешь? — хитро предложила Сонька. Она знала, что я обожаю чипсы с паприкой.

— Хочу, но не буду. Не отвлекай!

— И о чем мы пишем? — возобновила приставания Ксюша.

— О любви. И мести, — буркнула я, не отрывая глаз от своих «иероглифов».

— И как произведение называется?

— «Страстная преступница», — за меня ответила Сонька.

— «Преступная страсть», — поправила я.

— Одна фигня.

— Как это одна? — строго спросила я, отодвигая тетрадь. — «Страстная преступница» — это название для крутого эротического триллера. А мой роман написан совсем в другом жанре.

— А жаль! — мечтательно выдохнула Ксюша. — Написала бы эротический триллер, сделала бы меня главной героиней…

— Почему это тебя? — насупилась Сонька. — Я тоже хочу быть главной героиней!

— Вот когда Леля комедию надумает писать, тогда обязательно! — хихикнула Ксюша.

— Да иди ты! — обиделась Сонька.

— Заткнитесь, пожалуйста, — взмолилась я. — Я не могу сосредоточиться. Вы трандычите, как сороки. А у меня предложение никак не составляется. Вот посмотрите, — я придвинула тетрадь к их лицам и прочла. — «Когда Алена поднималась по мрачной деревянной лестнице, и не слышала ничего кроме скрипа ступеней… в ее комнате… ржали кони»