Оливия Голдсмит - Леди в наручниках

Тереза широко улыбнулась и сказала:

— Но у меня есть акции, и они поднялись в цене, значит, я могу их продать.

— У тебя есть акции «ДРУ Интернэшнл»? — удивилась Дженнифер.

Но Тереза не успела ответить, ее опередила Мовита.

— И у меня есть акции, — сказала она. — Ты думала, что я позволю двум самым умным финансисткам затеять новое предприятие и не стану в нем участвовать?

— Ты это серьезно? — Дженни смотрела на нее во все глаза.

— Угу, — подтвердила Мовита, улыбаясь.

— Где же ты взяла деньги? Ты ведь здесь уже давно. Как же ты…

— У меня оставались кое-какие деньги там, по другую сторону решетки. У меня тоже есть свои возможности, — добавила Мовита. — Ты не представляешь, как много акционеров сидит здесь.

— Но ты не должна была этого делать, Мо! Это был слишком большой риск. Ты могла все потерять.

— Знаешь, когда сидишь за решеткой, не так важно, потеряешь ты или выиграешь. Да мы и не потеряли — мы все стали богаче, чем могли когда-то надеяться.

Дженнифер молча сидела на койке, не зная, что на это сказать.

43

МОВИТА УОТСОН

Еще за несколько недель до того, как мои девочки должны были приехать ко мне, я выписала каталог игрушек и заказала для них подарки: куклу для Киамы, губную помаду для Талиты и набор для рисования для Яморы. Из всего, что Дженнифер Спенсер изменила в Дженнингс, больше всего я ей благодарна за то, что она сделала, чтобы помочь нам встречаться с нашими детьми. И думаю, что не я одна.

Я не встречалась со своими девочками четыре года, и вы, конечно, поймете, что я с трудом могла дождаться момента, когда увижу их снова. Мы все это время писали друг другу, и я разговаривала с ними по телефону, но все это совсем не то, что побыть рядом с ними. Всю последнюю неделю я почти не спала от волнения и плакала по малейшему поводу.

— Слушай, перестань! — просила новенькая, которую подселили в мою камеру вместо Шер. — Ты мне не даешь спать.

— Я бы перестала, если бы могла, — огрызалась я. — Только я не могу.

Она вздыхала и клала себе на голову подушку. Не знаю, почему я столько плакала. Как будто прорвало дамбу. Как ужасно не видеть, как растут твои дети!

Наконец заветный день наступил. Я надела темно-синие хлопчатобумажные брюки, белую блузку и жакет. Мне удалось перестать плакать, но теперь я не переставала улыбаться. Аккуратно завернутые подарки лежали на моей койке.

Я пошла со всеми в столовую, но есть не смогла: слишком нервничала. Наконец время пришло. Я взяла подарки и направилась к комнате для свиданий. Гости уже начали приходить, но мои должны были чуть-чуть задержаться, поэтому я просто стояла и поглядывала на дверь.

И вдруг я их увидела.

Ничего лучше в жизни быть не могло. Сначала я онемела от счастья, а потом засмеялась. Я стояла и смеялась, так широко раскрыв руки, чтобы они все три поместились бы в моих объятиях. Они тоже улыбались, только Киама хмурилась. Сейчас ей шесть, а тогда… Словом, она меня не помнила.

— Доченьки мои! — сказала я.

Первой ко мне бросилась Ямора, за ней подбежала Талита, и последней подошла Киама с очень серьезным лицом. Я обняла их всех сразу, целовала, плакала и смеялась. Какие же они красивые! Я чуть-чуть огорчилась, что они не очень хорошо одеты, но все равно они были очень красивые.

— У меня для вас кое-что есть, — сказала я, когда мы все немного успокоились.

— Что, мама? — спросили старшие девочки одновременно.

А Киама посмотрела на меня исподлобья.

— Сначала Киама — она ведь самая маленькая.

Я дала ей куклу и помогла развернуть бумагу. У нее были такие маленькие теплые пальчики! Увидев куклу, она обрадовалась и обняла ее за шею, а после этого подняла голову и улыбнулась мне. Я чуть снова не заплакала, но сдержалась и повернулась к старшим.

Они развернули свои подарки и тоже обрадовались. Не помню, когда я была такой счастливой! Я посадила Киаму к себе на колени и обняла Ямору.

— Как вы живете, мои девочки? Расскажите маме обо всем!

Старшие начали наперебой рассказывать о школе, уроках и друзьях, и Киама тоже заговорила.

— Мама, а ты поедешь с нами домой? — спросила моя малышка.

Ямора сразу загрустила, а Талита нахмурилась и принялась красить губы новой помадой.

— Мама не может с вами поехать сейчас, — объяснила я. — Мама должна пока оставаться здесь.

Я решила, что пора отвлечь моих девочек от грустных мыслей.

— Знаете что? У нас здесь есть пирожные и сок, а мы даже ничего не попробовали. Пойдемте пировать!

И мы пошли к столику, где Дженни разливала сок.

— Какие у тебя красивые девочки, Мовита, — сказала она, улыбаясь моим дочкам.

— Спасибо, — ответила я и познакомила их.

Как я гордилась моими малышками! Они такие воспитанные! Я видела, что Дженни они действительно понравились. Значит, я все-таки прожила жизнь не зря.

Время нашего свидания пробежало слишком быстро. Когда предупредили, что осталось десять минут, мне стало плохо. Я боялась, что не выдержу расставания и закричу, хотя прекрасно знала, что обязана держать себя в руках. На всякий случай я снова подошла поближе к Дженни, предложив девочкам взять еще пирожных.

А потом я сказала им, что люблю их, и что, их рисунки висят у меня в комнате, и что я молюсь за них каждый день, и что мы скоро снова увидимся.

Когда я смотрела, как они уходят, я держалась за руку Дженнифер. Как только они скрылись из вида, она обняла меня, и я заплакала. Я плакала почти все время до самого вечера, но на душе у меня было светло.

44

МЭГГИ РАФФЕРТИ

Работать с Дженнифер Спенсер одно удовольствие, но надо сказать, что я обязана ей не только этим. Должна признаться, в последнее время я отгородилась от людей и закрылась в своей раковине. Кроме того, мне удалось добиться «теплохладности», когда жизнь протекает сквозь тебя, не принося ни боли, ни радости, ни забот. Но Дженнифер, с ее энтузиазмом, оптимизмом и трудолюбием, растопила лед и вернула меня к жизни. Мне кажется, она немного похожа на меня в молодости. Ко всем проблемам она подходит конструктивно, для каждой задачи находит решение.

Да, Дженнифер очень много сделала для того, чтобы улучшить мою жизнь. Впрочем, она много дала каждому в Дженнингс, а главное — она сплотила людей. После стольких лет затворничества, Дженни свела меня с Гвен Хардинг, и я поняла, что напрасно недооценивала ее ум и заботу о людях. Гвен была связана системой по рукам и ногам, однако она не потеряла способности сочувствовать своим подопечным.

Дженнифер заставила меня поближе познакомиться с ее семьей. Это Мовита Уотсон, Тереза Лабьянко, Зуки Конрад и ее очаровательная малышка. Нам нужно было решить столько вопросов, и проще всего оказалось встречаться за ужином. Надо сказать, я получала удовольствие от их компании, даже от бесед с безапелляционной мисс Лабьянко.