Джеки Коллинз - Голливудские жены

В парикмахерской она против обыкновения почти все время молчала. А потом решила было позвонить Мэрли, однако подумала: «Нет! Мне никто не нужен. Сама справлюсь. — Я — Элейн Конти. А не трепло Этта Гродински из Бронкса!».

К матери Этту Гродински.

К матери Росса Конти.

К матери Карен Ланкастер.

Она спокойно забрала свою машину со стоянки и опять застыла за рулем, взвешивая, что делать дальше. Следовало поехать домой — времени оставалось в обрез, но за рулем «Мерседеса» она чувствовала себя так спокойно, так уверенно! Собственно, это было единственное место, где ей хотелось теперь быть.

Человек за рулем «Кадиллака» нетерпеливо засигналил, и она машинально поехала в сторону Уилшира. «Я хочу сорить деньгами! — вдруг решила она. — Пустить по ветру до последнего цента все деньги, которых у этого сукина сына нет!»

Она свернула на стоянку «Сакса»и промаршировала в магазин, словно гладиатор на арену. За час сделала покупок на восемь тысяч долларов и распорядилась, чтобы их доставили к ней домой.

Вышла она из магазина с победной улыбкой на губах и неторопливо направилась по Уилширук еще одному универсальному магазину. И сразу же увидела эмалевый браслет, который нельзя было не купить.

— Занесите на мой счет, — властно приказала она продавщице.

Девушка взяла ее кредитную карточку и направилась к телефону, поскольку браслет стоил дороже ста долларов. Вернувшись, она рассыпалась в извинениях:

— Простите, но возникли некоторые затруднения. Если вы подниметесь в наш кредитный отдел, наверное, все можно уладить.

— Но мне нужен этот браслет, — решительно заявила Элейн.

— Я очень сожалею, — сказала девушка смущенно.

— Да уж, пожалеть вам придется, — отрезала Элейн, повышая голос. — Пли вы не знаете, кто я?

Продавщица посмотрела на нее с явным недоумением. Она видела перед собой довольно привлекательную женщину со сложной прической. Но не Голди Хон или Фей Данауэй. К счастью, ее позвала другая покупательница, и она поторопилась отойти.

— Сучка! — сказала Элейн вслух. И тут же раскаялась, что обзывает ни в чем не повинную девушку. Это же вовсе не она, а Росс. Сукин сын не оплатил их последний счет!

Несколько секунд она стояла в нерешительности, не зная, что ей делать. Потом ее внезапно осенило, что сделать она может только одно. Она поглядела по сторонам. Продавщица занята, другие покупательницы разглядывают витрины. На нее никто не смотрит, и она вольна поступать, как хочет. Элейн молниеносно схватила браслет с прилавка, на котором продавщица оставила его, торопясь кончить их разговор.

Тихонько напевая, Элейн направилась к выходу.

На улице она глубоко вздохнула. В крови заструился адреналин. Вот теперь можно вернуться домой и посмотреть Россу в глаза, даже дрожанием ресниц не выдав, что ей известно, какая он никчемная и последняя сволочь. Да и что ей за дело! Она — миссис Росс Конти, а не богатая избалованная сучка Карен Ланкастер, у которой за душой только и есть, что знаменитый папочка.

Твердая ладонь легла ей на плечо, заставив остановиться.

— Извините, мэм, — сказала высокая женщина в очках. — Пожалуйста, вернитесь со мной в магазин. С вами хотел бы поговорить управляющий.

Карен встретила его не как обещала, в красной атласной рубашечке, штанишках с разрезом и бюстгальтере с окошечками, а в желтом тренировочном костюме и со злобной гримасой на лице.

Распахнув дверь, она обрушилась на него с упреками — меньше чем за два часа он добраться сюда не мог?

Росс широким шагом вошел в воплощенный идеал «Архитектурного дайджеста», и бросился на бежевый кожаный диван.

— Заткнись, а? У меня двадцать хреновых минут ушло, чтобы добраться от ворот этой тюрьмы до твоей двери.

— Что ты несешь? — бушевала она. — Решил, наверное, еще подрыхнуть, пока я тут жду тебя, точно какая-нибудь безмозглая девчонка-поклонница!

Он засмеялся: слишком уж мало Карен Ланкастер походила на девочку, восторженно выпрашивающую автограф.

— Ты не смейся! — взвыла она. — Я же могла бы спокойно поспать еще час!

Он вскинул руки над головой и громко застонал.

— Слушать, как меня пилят, я могу и дома! Я приехал потрахаться, а не терпеть трескотню в ушах.

Ее лицо потемнело еще больше.

— Мне расхотелось.

Он вскочил и пошел к двери.

— Собачься с кем-нибудь другим. Мне вот тоже расхотелось. — Он захлопнул дверь и нажал кнопку лифта.

Карен Ланкастер в тренировочном костюме и поганом настроении не соответствовала его представлениям о приятном утре. Он опять нетерпеливо нажал кнопку вызова лифта и старательно пукнул.

Из квартиры напротив появилась пожилая женщина и смерила его злобным взглядом. Ее окутывал пестрый халат, волосы были накручены на возмутительно розовые бигуди.

— Та? — произнесла она с каким-то еврейским акцентом, подозрительно его осматривая.

— Что — да? — огрызнулся он.

— Что вы делаете в моем холле? — спросила она ледяным тоном, брезгливо потянув ноздрями воздух.

Он поднял свои маскировочные черные очки и ответил ей свирепым взглядом.

— Как это — в вашем холле?

— Так, в моем. — Сопровождающий взгляд был не менее свирепым, чем у него.

— А также, полагаю, мисс Ланкастер?

— Мисс Ланкастер не дала вам ключ к лифту. Раз у вас нет ключа, значит, вы вторглись в мой холл, и поэтому я вызову охрану. Сейчас же. — Она с торжеством отступила в свою квартиру и захлопнула за собой дверь.

Росс просто поверить не мог. Ключ — чтобы уйти отсюда? Ну, это похлеще Сан-Квентина.

Он забарабанил кулаками в дверь Карен.

Дверь она открыла, но цепочки не сняла.

— Ну, что еще? — спросила она утомленно.

— Дай мне ключ от лифта. Выпусти меня из этой тюрьмы.

— А с какой стати? Ты испортил мое утро.

— Я — твое утро?

— Мне не нравится трахаться с женатиками. Твое расписание меня не устраивает.

В дверную щель он разглядел, что она-таки надела бюстгальтер с окошечками. Эротичный сосок соблазнительно торчал из черных и алых кружев.

— Хм-м-м-м… — протянул он, внезапно решив не уходить. — Ты мне даже чашки кофе не предложишь?

Она облизнула указательный палец и сладострастно потерла сосок.

— Не исключено… — сказала она, но к цепочке не притронулась.

Он ощутил возвращение утренней эрекции.

— Да ну же, лапочка, — сказал он умоляюще, наслаждаясь ее уловкой. — У меня к завтраку есть такое, чему ты обрадуешься.

— Мягонькое?

— Уже твердое.

— Горяченькое?

— Вот уви…

Он не успел договорить — из лифта появился охранник с лицом херувима, нервно целясь из пистолета.

— А ну, — скомандовал он визгливо. — Лицом к стене и растопырь их!