Джеки Коллинз - Лаки

Димитрий как-то упомянул, что Олимпия живет с Флэшем. Ну и парочка!

Лаки очень ждала встречи с ней. Когда она росла, у нее не было других подруг, кроме Олимпии, и какое-то время они настолько сблизились...

А что, если Олимпия придет в ярость при известии о ее браке с Димитрием?

А что, если...

А, к чертям собачьим. Она терпеть не могла гадать: «Что, если так, что, если этак». Глупее занятия не придумаешь. Когда Димитрий вернется из своей деловой поездки, они объявят о свадьбе официально. Олимпия или порадуется или огорчится. Одно из двух.

– Тебе звонила Лаки, – вспомнила Сьюзан.

Джино уже час как вернулся домой.

– Почему ты мне сразу же не сказала? – сердито спросил он.

Сьюзан сделала неопределенный жест.

– Я не предполагала, что это так важно.

– Она сама так сказала?

– Что она сказала?

Он все еще сдерживался.

– Что это не важно?

– Нет.

Джино направился в свой кабинет.

– Она не в Нью-Йорке, – добавила Сьюзан ему вслед.

– А где?

– По-моему, она сказала что-то вроде того, что здесь.

– По какому она телефону?

– Не знаю.

Теперь уж он взорвался.

– Какого черта ты не спросила?

Два ярко-красных пятна выступили на фарфоровых щечках Сьюзан.

– Я не твоя секретарша, Джино.

– Тогда не бери за меня трубку.

Джино закрылся в кабинете. Лаки в городе, а он не знает, как ее найти. Что такое творится с его женой?

Вернувшись в отель, Лаки извинилась перед Костой. Он обнял ее и сказал, что все дело в том, что он волнуется за нее. Они сидели в ресторане, и она принялась рассказывать ему о своих планах.

Коста внимательно рассматривал Лаки. Как она походила на отца! О... он помнил добрые старые дни, как будто все было только вчера. Джино, полный такого же энтузиазма и с оптимизмом, горящим в глазах. Они оба люди действия. Но Лаки брала то, что ей надо, в мире, принадлежащем мужчинам. А это совсем не просто. Замужество с таким богатыми влиятельным человеком, как Димитрий Станислопулос, пойдет ей только на пользу.

В пять часов Лаки взглянула на часы и сказала:

– Давай позвоним Джино.

Официант принес им телефон, и она назвала номер. Подошла служанка.

ГЛАВА 49

Обед в ресторане «Рио» при отеле проходил шумно. Присутствовал Ленни, навеселе после немалого количества рюмок водки. Присутствовали Исаак и Ирена. Присутствовал репортер из «Роллинг стоунз» вместе с юной девушкойфотографом с многозначительным прозвищем Ротик. Присутствовал Матт в компании с привлекательной разведенной дамой тридцати с чем-то лет. И Джесс. Одна. Трезвая. И тем более злая.

Во-первых, она злилась, что Матт пришел с женщиной.

Во-вторых, она злилась на себя за то, что злилась.

– Сделай одолжение, расслабься, – шепнул ей Ленни. – Ты ведешь себя, как старая дева на свадьбе.

– Сделай одолжение, отстань, – огрызнулась Джесс.

Ротик поочередно щелкала своими многочисленными камерами. Она была хорошенькой и на вид неглупой, с мальчишеской стрижкой «ежиком», проницательными глазами и остренькими, не нуждающимися в бюстгальтере грудками под свободной майкой.

Исаак и Ленни наперебой рассказывали всякие забавные истории; Ирена восхищенно внимала.

Спутница Матта казалась совсем не к месту в своем вечернем платье и соболях.

Репортер из «Роллинг стоунз» примечал все и вся.

Матт разыгрывал роль благодушного хозяина.

Джесс попыталась развеселиться, но безуспешно. После ресторана все пошли в номер к Ленни. Исаак достал хорошей травки, что смутило Матта, и он ушел под ручку со своей дамой.

Травка подействовала замечательно на всех, кроме Джесс. Она была не в настроении.

Они включили музыку, немного выпили, немного покурили. А через некоторое время Ленни выяснил, почему фотограф носила прозвище Ротик. Она вышла из его номера в пять утра с довольной улыбкой и с дюжиной отличных снимков.

Ему не спалось. Он спустился вниз и поплавал в бассейне. Вышел из отеля и посмотрел на свою афишу. Ленни Голден. Шестиметровыми буквами. Ленни Голден. Тысячи разноцветных лампочек. Казалось, что все это происходит во сне. Он сунул двадцатку проходившему мимо пьянчужке и позавтракал в кафетерии. Для поклонников было еще слишком рано. Только несколько ночных заядлых игроков и пара-другая потрепанных проституток. Сегодня вечером – открытие гастролей. Две звезды – он и Витос Феличидаде. Ленни не испытывал волнения. Он никогда не боялся сцены. Более того, только общаясь с публикой, он чувствовал себя уверенно и спокойно. Еще мальчишкой-школьником Ленни в любой момент мог собрать вокруг себя толпу слушателей – стоило только начать рассказывать похабные анекдоты, чем похабнее, тем лучше. Материал поставляла ему Джесс. Он не встречал человека с более неистощимым запасом ругательств. Он любил ее. Его настоящая семья – это она. Алиса не в счет.

Ленни покончил с завтраком и вернулся в номер. Ему предстоял напряженный день. Рано утром – репетиция. Ленч с репортером из «Роллинг стоунз» – он обещал ему серьезный разговор. Прочитать и исправить два сценария для сериала «Источники». И надо еще раз попозировать Ротику.

Он сожалел теперь, что позволил ей показать ему свое мастерство. Господи! Родись он женщиной, он пользовался бы славой самой доступной шлюхи в городе. А на самом деле ему нужно совсем другое – прочный, надежный союз. Хватит мимолетных приключений. Почему бы кому-то не начать заботиться о нем, делить с ним его успехи? Не просто прыгать к нему в постель ради его ставшего известным имени.

Иден.

К черту Иден.

А разве тебе не хотелось бы?

Нет.

На мгновение она вновь заполнила собой все его мысли. Но только на мгновение.

Дело пошло на поправку.

Олимпия скучала. Жутко. Она прилетела в Вегас, чтобы досадить Флэшу и выйти за Витоса. Но Витоса, похоже, гораздо больше занимал вечер открытия его дурацких гастролей, репетиции, и еще он постоянно полоскал горло какой-то отвратительной смесью на меду. И вот теперь она торчала около бассейна в компании недовольной няни и непредсказуемой дочери, и ей оставалось только одно – дуться.

В белом закрытом купальнике, из-под которого во все стороны торчали складки жира, она возлежала в полосатом шезлонге в тени зонта. Олимпия накупила целый ворох журналов, но глазеть по сторонам оказалось гораздо интереснее. Давно уже она не сиживала около общедоступных бассейнов. Она могла бы и остаться наверху, на своей личной террасе, но там слишком припекало, к тому же Бриджит попросила ее вместе спуститься к бассейну, а сегодняшний день проходил у Олимпии под девизом: «Я – прекрасная мать».