Карен Робардс - Однажды летом

– Я тоже, – проговорил он.

– Итак?..

Он вздохнул.

– Хорошо-хорошо. Рейчел, ты выйдешь за меня замуж?

– Нет.

– Нет!

– Попробуй еще раз. Первое предложение прозвучало неубедительно.

– О Боже. Может, мне пасть на одно колено?

– Было бы замечательно.

– Ты шутишь?

Рейчел покачала головой. Мгновение он в упор смотрел на нее. Потом плутовская улыбка побежденного заиграла на его губах, он встал на одно колено и взял ее руку в свою.

– Рейчел, ты выйдешь за меня замуж?

– Уже лучше, но опять чего-то не хватает.

– Черт возьми, Рейчел! – Джонни свирепо взглянул на нее – совсем не так, как подобает жениху. Пальцы, державшие ее руку, сомкнулись в мертвой хватке.

Она устремила на него ясный и прямой взгляд.

– Джонни, ты любишь меня?

Он посмотрел ей в глаза, и взгляд его потеплел, хотя от Рейчел не ускользнуло, как напряглись его скулы, словно налившись свинцом. Было совершенно очевидно, что ее вопрос смутил его.

– Конечно. Само собой разумеется, раз мужчина делает тебе предложение.

Рейчел покачала головой:

– Я не хочу ничего само собой разумеющегося. Надеюсь, это последнее в моей жизни предложение руки и сердца, поэтому мне хочется, чтобы оно было сделано красиво. Если ты любишь меня, скажи. Скажи, ради всего святого.

– Рейчел… – начал мужчина, и в голосе его зазвучали нотки плохо скрываемой ярости. Судя по тому, как он прищурился и задумчиво смотрел на нее, Джонни тщательно взвешивал все, что собирался сказать. Потом, к удивлению и восторгу Рейчел, поднес ее руку к своему сердцу. Сейчас он был похож на сурового юношу, приготовившегося произносить торжественную клятву верности.

– Джонни?

– Тише. Разве ты не видишь, что я намерен обнажить душу? – Он нахмурился, повергнув ее в смущенное молчание, и, набрав в грудь побольше воздуха, начал:

Любовь, как роза, роза красная, цветет в моем саду.

Любовь моя – как песенка, с которой в путь иду.

Сильнее красоты твоей моя любовь одна.

Она с тобой, пока моря не высохнут до дна.

Низкий глубокий голос Джонни придавал стихотворению какую-то особую проникновенность, и у Рейчел дрогнуло сердце. Джонни уже не казался ей суровым школьником, читающим из-под палки, это был мужчина – сильный, окрыленный любовью, в которой сейчас признавался. Рейчел поймала взгляд дымчатых глаз, и то, что она прочла в них, растрогало ее до слез. Ее пальцы крепче впились в его ладонь, в то время как он продолжал негромким голосом:

Не высохнут моря, мой друг,

Не рушится гранит, не остановится песок.

А он, как жизнь, бежит…

Будь счастлива, моя любовь,

Прощай и не грусти.

Вернусь к тебе, хоть целый свет

Пришлось бы мне пройти!

После того как прозвучали последние строки, какое-то мгновение оба молчали. Рейчел заглянула в глаза Джонни и подумала, что вот сейчас и увидела его душу – чистую, добрую и ясную. В глазах его стояли слезы, и она все боялась, что они вот-вот прольются. В этот неподходящий момент Джонни вдруг ухмыльнулся:

– Похоже, Роберт Бернс был тот еще бабник.

– Джонни Харрис! – Шокированная его наглостью, Рейчел мигом очнулась от сентиментальной задумчивости и с силой отпихнула его. Он не упал на спину, как она рассчитывала, а уцепился за нее и увлек за собой.

– Пусти меня!

– Господи, Рейчел, я же пошутил! Я не то хотел сказать!

– Такое чудное стихотворение, я чуть не плакала, а ты, оказывается, шутить изволил! Да я убить тебя готова! Я сказала: пусти меня!

Она отчаянно пыталась высвободиться. Но победила сила, и Джонни удалось наконец усадить ее к себе на колени, хотя взгляд, которого он удостоился за все свои старания, был достаточно свирепым, чтобы равнодушно его снести.

– Убери свои руки!

– Рейчел, ты не так поняла…

– Если ты не уберешь руки, я… я… – Рейчел, взбешенная, никак не могла придумать угрозу пострашнее.

Пока она, чертыхаясь, пыталась стащить с пальца его кольцо, чтобы швырнуть его в нахальную физиономию, Джонни притянул Рейчел к своей груди, одной рукой намертво зажал обе ее руки, а свободной приблизил ее лицо к своему.

– Я не шутил, когда читал стихотворение.

– Ты сам сказал.

– Я знаю, что сказал. Я не то имел в виду. А что касается стихотворения, готов подписаться под каждым его словом. Клянусь.

Рейчел перестала ерзать и с подозрительностью уставилась на него.

– Ты знал, что это стихотворение – мое любимое, так ведь? И сознательно читал его, чтобы подкупить меня.

Он поцеловал ее в висок и невозмутимо ответил:

– Да, знал. Ты не забыла, что я питал слабость к учительнице литературы? Она меня так волновала, что я запомнил практически каждое ее слово.

– Обманщик.

– Я не обманщик, – сказал Джонни и чмокнул ее в кончик носа. – И ты это знаешь. Знаешь, как я отношусь к тебе. Так же, как я знаю о твоих чувствах ко мне. Рейчел, когда временами на меня накатывают приступы сентиментальности, я думаю о том, что мы были рождены друг для друга.

Рейчел заглянула в его красивое лицо, горящие глаза, сексуально изогнутый рот и почувствовала, что пора сдаться. Если она хотела получить Джонни Харриса, нужно было принимать его таким, какой он есть.

И к чему тогда банальные признания в любви? Джонни был прав: она действительно знала о его чувствах. Знала умом, сердцем и душой.

45

– Да, – сказала она.

– Да?

– Ты же слышал.

– Хорошо. – Он усмехнулся. – А то я боялся, что придется возвращать кольцо. Чек-то у меня не сохранился.

– Из тебя сегодня шутки сыплются как из рога изобилия!

– Стараюсь. – Но когда Джонни взглянул на нее, в глазах его уже не было и намека на веселье. – Рейчел, я не могу больше оставаться в Тейлорвилле.

– Знаю.

– Я думал, мы поженимся как можно скорее и уедем куда-нибудь, может, на запад.

– И как быстро ты хотел это сделать?

– Чем быстрее, тем лучше. На этой неделе. Рейчел… – Он поколебался. – Мне кажется, что тебе здесь оставаться небезопасно. Я не перестаю думать о случившемся и все больше склоняюсь к тому, что здесь орудует какой-то психопат, который ненавидит меня так сильно, что убивает всех моих женщин. Если это так, то можно предположить, что следующей мишенью будешь ты.

– Ты действительно так думаешь? – еле слышно промолвила Рейчел.

– Надеюсь, я ошибаюсь. Но на всякий случай мы должны принять меры предосторожности. Угадай, где я ночевал сегодня?

– Где?

– На боевом посту. Во дворе твоего дома.

– Ты шутишь?