Карен Робардс - Полнолуние

– Я не уйду, пока ты мне не скажешь, что произошло. Мне почему-то кажется, что ты не из тех, кто плачет просто так, в приступе предменструального синдрома.

Уилл имел богатый опыт общения с женским полом, а потому знал, что упоминание о предменструальном синдроме действовало на них как красная тряпка на быка; Молли не была исключением. Она резко обернулась к нему – глаза ее горели, зубы стиснуты, в руках зажаты вилы.

– Вон, – процедила она сквозь зубы.

– Только после того, как ты мне скажешь, из-за чего плачешь. – Уилл твердо стоял на своем, однако осторожно покосился на вилы.

– Если тебе интересно, так это из-за Шейлы, – сказана она.

Уилл уже слышал это имя, однако не мог припомнить, при каких обстоятельствах. Протянув руку, он взялся за рукоятку вил и, выхватив их из рук Молли, прислонил к стенке стойла.

– Шейлы? – спросил он, вновь обернувшись к Молли.

– Кобылицы, – выпалила Молли.

– Кобылицы? – глуповато повторил Уилл, все еще не понимая, что к чему.

– Кобылицы с поля. На которую напали. Вспомнил? – Молли словно хлестала его словами. Кулаки у нее были сжаты, глаза горели гневом. Возможно, Уилл и ошибся, полагая, что слезы ее вызваны обидой, – но тут еще одна крупная слеза скатилась по ее щеке.

Уилл посмотрел на нее, чертыхнулся себе под нос и, схватив ее за запястье, притянул к себе. Молли сопротивлялась, упершись руками в его грудь.

– А что с Шейлой? – произнес Уилл с нежностью в голосе и во взгляде, в то время как ее глаза все еще были налиты гневом. Его руки сомкнулись на ее талии. Он не собирался выпускать ее.

У Молли задрожала нижняя губа. Она вдруг разом обессилела. Опустив глаза, она прижалась к нему, уткнувшись лбом в грудь.

– Сегодня утром ее усыпили, – сдавленным голосом произнесла она.

Ее плечи затряслись. Уилл догадался, что она плачет, понял он и то, что ее слова означали смерть лошади. Он крепче сжал ее в своих объятиях, склонил голову и прижался губами к ее волосам. Бормоча бессвязные слова утешения, он покачал ее, поцеловал в мочку уха, висок – повсюду, куда мог дотянуться губами. Она прижалась еще теснее, зарылась в него, словно маленький ребенок, ищущий тепла, обхватила его руками за талию, прокравшись под пиджак.

И, только наклонившись к ней, чтобы поцеловать, Уилл вспомнил, что они находятся под наблюдением видеокамеры. Убрав руку за спину, он показал Мерфи кулак. Потом его губы отыскали губы Молли, и он напрочь забыл о существовании Мерфи.

Приближающиеся голоса прервали их идиллию. Молли быстро отпихнула его, Уилл поднял глаза и обнаружил, что она уже высвободилась и спешно поправляет волосы и одежду, одновременно вытирая лицо полой рубашки. Уилл вернул галстук на место, застегнул пиджак и вопросительно посмотрел на нее. Она, не взглянув на него, выпорхнула из стойла в коридор, прикрыв за собой дверцу.

– Эй, мисс Молли! – Жизнерадостное приветствие не оставило Уиллу сомнений в личности визитера: это был Торнтон Уайланд.

Уилл направился было за Молли, чтобы обозначить свое присутствие. Но потом передумал. Она сказала, что из-за него у нее будут неприятности. Уилл понял, что его появление из того же стойла, откуда вышла она, будет истолковано однозначно. Так что он сунул руки в карманы и остался в стойле, чувствуя себя совершенным идиотом.

– Здравствуй… Молли? – Некоторое замешательство, прозвучавшее в женском голосе, свидетельствовало о том, что имя Молли не сразу вспомнили. Ощущая себя десятилетним мальчишкой, Уилл подглядел в щелку и узнал в женщине Элен Трапп.

– Мы ищем Дона, – продолжала Элен Трапп. Уилл догадался, что речь идет о тренере. – Ты не знаешь, где он?

– Может быть, на треке, – ответила Молли. – Он хотел проверить результаты Табаско Соуса. Мистер Симпсон возлагает на него большие надежды в связи с розыгрышем кубка Пырейного штата в субботу.

– Мы тоже, – улыбнулась Элен Трапп и повернулась, явно намереваясь покинуть конюшню.

– Кстати, о субботних скачках, – обратился Торнтон к Молли. – У нас в доме будет прием после скачек. С танцами и прочим. Я мог бы заехать за тобой часов в семь.

Элен Трапп была явно удивлена и слегка раздосадована внезапным приглашением, сделанным племянником. Уилл и сам не одобрял этого, хотя отчетливо сознавал, что глупо надеяться на то, что Уайланд – впрочем, как и любой другой мужчина – просто так откажется от Молли. Он ждал, когда Молли найдется с ответом и в вежливой форме откажется от приглашения.

– Звучит заманчиво, – сказала Молли, улыбнувшись Торнтону так соблазнительно, что у Уилла подскочило давление. – С удовольствием пришла бы.

У Уилла отвисла челюсть. Он не верил ушам своим. Он знал, что Молли считала Торнтона Уайланда отъявленным мерзавцем. И в тот же момент догадался о столь внезапной перемене в ее отношении к нему: она знала, что он слышит их разговор.

Молли принимала приглашение Уайланда лишь для того, чтобы досадить ему и помучить.

Уилл сжал кулаки. Мышцы его напряглись. В животе разлился огонь.

Он понял, что бессилен что-либо предпринять.

Разве что притвориться, будто это его совершенно не волнует.

– Ты хочешь сказать, что согласна? – Уайланд был удивлен не менее Уилла. Когда Молли кивнула, он ухмыльнулся, словно счастливчик, выигравший в лотерею. «Что, собственно, так и было», – подумал Уилл. – Мы прекрасно проведем время. Обещаю.

– Буду ждать. – В голосе Молли, направившейся вместе с Торнтоном и его тетушкой к выходу, звучала беспечность и непринужденность. Если бы Уилл не знал этого наверняка, он бы ни за что не поверил, что еще пару минут назад она рыдала в его объятиях и целовала его.

Глядя вслед удаляющейся троице, Уилл не знал, что ему делать: то ли чертыхаться, то ли биться головой об стенку.

Так что он проделал и то и другое. Но ни то ни другое не помогло. «Единственный результат, которого он добился, – с отвращением подумал Уилл, – состоял в том, что Мерфи от души повеселился, наблюдая за ним со стороны».

36

Уже в самый разгар праздничного вечера Молли поняла, что совершила большую ошибку Во-первых, рядом был Торнтон. Его руки прикасались к ней при каждом удобном случае. Пока он вез ее к Большому Дому в своем ярко-красном «корвете», его рука лежала на ее колене. За столом он так часто обнимал ее за плечи, что ее так и подмывало спросить его, не вообразил ли он себя меховым боа. И вот теперь они танцевали, и Торнтон щекотал ее шею и с каждым шагом прижимался к ней все теснее.

Казалось, он твердо уверовал в то, что ее согласие прийти на торжественный обед распространялось и на постель. Самое ужасное, что Молли знала заранее, какой он представляет себе концовку вечера. И все-таки приняла его приглашение. А все потому, что Уилл поцеловал ее, и она любила его, и, несмотря на все усилия, чувство к нему не иссякало.