Анастасия Соловьева - Полюбить Джоконду

Крутили, казалось, военную хронику. В свете прожекторов — разбомбленный дом. Его фасадная стена обвалилась, оголив комнату с битым кирпичом и мятыми листами кровельной жести на паркете. Внимание мое привлек столик у стены, нетронутый взрывом. Я как загипнотизированный поднялся и приблизился к телевизору. Сомнений больше не оставалось — это был чайный столик, который я сам же рисовал. А рядом с ним, среди обломков мебели, я разглядел разодранную парсуну.

— Опять теракт! — охнул кто-то за моей спиной.

— Чечены! — злобно согласились с ним.

— Живем как на вулкане!..

Словно отвечая на реплики нашего кабака, диктор комментировал: «…предположения, что взрыв произошел в результате террористического акта, не подтвердились. По свидетельству прибывших на место военных экспертов, причиной взрыва на бульваре явилась утечка и скопление природного газа в подвале особняка. До сих пор слышится характерный запах этого газа. Трагедия произошла около двух часов назад, к этому времени сотрудники фонда уже разошлись. Обнаружены двое погибших. Это — председатель фонда «Обелиск» Иннокентий NN (он назвал фамилию Иннокентия Константиновича) и внештатный сотрудник — Анна Глинская. Сотрудники охраны фонда «Обелиск», к счастью, оказались на момент взрыва в противоположном крыле здания и не пострадали. Спасательные службы продолжают поиск пострадавших…»

Эпилог

Последний урок сегодня — история. Могли бы и пораньше отпустить — впереди нескончаемые майские праздники, к ним тоже, между прочим, подготовиться надо. Мы, например, уезжаем всей семьей. Хоть и недалеко, зато надолго. На целых пять дней. Сашин друг купил коттедж в ближнем Подмосковье и пригласил нас на новоселье.

— Сочувствую тебе, — прошептала соседка по парте Вика. — Все праздники с предками кантоваться! Хочешь, я тебе сообщение пришлю?

— Валяй.

— Расскажешь потом, как живут в коттеджах киндер-сюрпризы.

— Это он-то киндер-сюрприз?! — Я еле сдержала смех. — Ты бы его видела! Лохан!

— Откуда ж у лохана такие бабки?

Я пожала плечами:

— Сама не догоняю. Наследство какое-то.

Мне уже давно хотелось разузнать подробности этой истории про наследство. Но ее от меня скрывали с особой тщательностью. Я пробовала и с мамой, и с Сашей говорить. Облом, молчат как партизаны.

Началось это все приблизительно год назад и вот при каких обстоятельствах. Родители после развода стали продавать нашу квартиру на «Пролетарке». Но вдруг мама все переиграла. Сказала, что купит отцу любую однушку на его усмотрение. Он подумал-подумал и выбрал прикольный флэт на Ленинском проспекте, недалеко от Наташиного дома. Полный комплект наворотов: кондиционер, джакузи, теплый пол и все такое. Мама заплатила спокойно.

Все, конечно, обалдели, но она ни гу-гу. Ладно, пообалдевали и успокоились, а потом я случайно услышала, как она сказала Саше: Гришкино наследство.

Какое наследство? Гришка-то, этот крышелет, придурок первостатейный, жив-здоров. Какое же от него может быть наследство? Я еще поднапряглась, прислушалась и догадалась, что это не наследство Гришки, а сам Гришка получил от кого-то наследство и часть денег пожертвовал моей матери. Почему именно ей, непонятно. Он вроде бы Санин друг.

Потом эти разговоры про наследство забылись, но недавно, примерно месяц назад, объявился сам Гришка и выдал потрясающий ньюз. Он купил коттедж и в ближайшее время переселяется туда со своим выводком и женой-матрешкой. Я прямо рот открыла, но взрослые ничего. Я пораскинула мозгами и решила, что Гришка просаживает то самое наследство. Интересно только, что ему завещали? Вклад в Швейцарском банке?

Однако мама ни за что не хочет говорить на эту тему.

— Нас с тобой это не касается!

— Но ведь тебе тоже кое-что перепало, — не выдержала я. — Значит, тебя-то это коснулось.

— Елена, тсс…

Вот какая она теперь стала! Деловая женщина, доктор в клинике пластической хирургии! И целыми днями на работе торчит. Даже Саша приходит раньше. Мне становится их жалко, и я по старой дружбе начинаю готовить ужин. Если она вернется и увидит, что дома нечего есть, у нее будет такое несчастное, растерянное лицо…

Хотя иногда мне ужасно хочется ее проучить. Вышла замуж, так сиди дома, нечего из себя разыгрывать фаната омоложения толстых клуш. Один раз я попыталась высказать вслух эти мысли, но Саша меня одернул. Ну и дурак. Я ведь беспокоюсь о его интересах.

Странный он вообще человек. Настя моя послушала и только руками развела:

— Художник.

Да без разницы, художник не художник. В конце концов, у всех свои закидоны. Главное, что он любит маму. И за это я все могу ему простить. Даже то, что иногда они просиживают вдвоем целыми вечерами, а я остаюсь сама по себе. Чтоб им не мешать, я сажусь за компьютер и играю в свою любимую стратегию или решаю химию. Мама наконец-то согласилась разрешить мне поступать в медицинский, и весь прошлый год я занималась с репетитором.

Ну и вот, сижу я, например, над химией, а они в гостиной — разговаривают, смеются, а иногда молчат. О чем можно молчать несколько часов подряд?! От этой жизни просто одичаешь! Ни в одной нормальной семье я такого не видела! Правда, Настя говорит, что все дело в том, что они только недавно поженились, а ее родители вместе уже двадцать лет. За двадцать лет кто хочешь осточертеет! Ну ладно, поживем — увидим.

Последний урок наконец-то закончился, и мы с Викой поплелись домой. На полдороге я сделала ценное открытие: оставила дома ключи. Придется ехать в мамину клинику. Вика для приличия немного покривлялась, но потом поехала со мной. Это всего несколько остановок, но одной все равно скучно.

Вика, конечно, хорошая девчонка, и геометрию списывать дает, но с Настей ее не сравнить. С Настей мы как родные, как сестры. А видимся редко: от Бутова до «Пролетарки» ехать полтора часа. Хоть подземкой, хоть на машине. Правда, мама обещала, что, когда я стану взрослой, смогу жить в нашей старой квартире. Сама она там жить ни за что не хочет. Ну и пусть! А я совсем не против.

— Я тебя на улице подожду, — предлагает Вика. Понятно. Ее пугает суперприкид маминого заведения. Вика-то наша три дня в Москве, полгода как из Челябинска. — Давай я пока колы куплю.

— Купи по хот-догу, сухариков и мороженого. — Я протягиваю подруге деньги, надо же как-то ее отблагодарить за то, что съездила со мной.

Мамин кабинет на третьем этаже. На дверях табличка: «Врач-косметолог Елизавета Дмитриевна АРЕТОВА». У дверей очередь. Три грымзы, и одна вдобавок с мужиком. Если я и пошла бы в такое место, то обязательно бы ото всех скрыла. А эта курица еще и мужа с собой приволокла.