Лариса Шкатула - Холодное блюдо мести

— Давай вместе сходим, ты не найдешь, а заодно я посмотрю, как там дети, все-таки я уходила, когда они еще не спали… Честно говоря, покуривать я стала недавно, а раньше… Раньше мне и в голову не приходило.

— Человек о дурном не помышляет, когда в семье все хорошо, — философски заметил Марат.

— Что же ты сам не избавишься от дурного?

— Избавлюсь непременно, — сказал, как поклялся, Марат, — вот женюсь и тут же брошу курить. Даю слово.

Наташа потихоньку вошла в комнату — дети уже спали, но в одной, той самой большой, кровати. Причем Света спала на спине, покровительственно обнимая Рому правой рукой, в то время как тот, скукожившись, уткнулся ей в плечо, будто потерявшийся щенок.

Наташа укрыла их, потом заглянула в каморку, где стоял отопительный котел, задала автомату температуру повыше — пусть лучше будет жарче, чем холоднее. По крайней мере сегодня, когда дети, не привычные спать вместе, могут попросту сбросить одеяло…

— Ну что там, все в порядке? — спросил Марат, стоя у форточки и пуская в нее сигаретный дым, когда Наташа вернулась.

— Понимаешь, они спят вместе. В одной кровати. Не знаю, как ты к этому отнесешься…

— Нормально отнесусь, — откликнулся он, — они же еще маленькие. Спят вместе, как котята или собачата…

— Щенки.

— Именно щенки. В таком возрасте даже кошки с собаками могут спать вместе. Без различия не только по половым признакам, но даже и по семействам… Или как там это называется.

— А ты умный, — сказала Наташа без улыбки.

— Самородок, — в том же тоне ответил он. И подал ей куртку. — Давай одевайся, не знаю, как тебе, а мне нужно охладиться.

Они опять поднялись на второй этаж и вышли в лоджию.

— Знаешь, я подумала, что Фокин мог бы залезть сюда, если бы захотел.

— Я об этом же подумал, — усмехнулся он и показал ей пистолет. — Опять придется стрелять, если ему нравится дышать газом.

Он подошел к перилам и свесил голову вниз.

— Лезть не очень легко. Можно и шею свернуть. И для чего?

— Например, отомстить, — сказала она тихо.

— Тебе? Но за что?

— За предательство. Он почему-то считает, что имеет право от меня что-то требовать.

— Может, ты дала ему повод? — сказал он жестко, так что Наташа удивленно взглянула на него.

— Повод — это что-то пообещала?

— Прости. Но я, кажется, ревную. Хотя вроде никакого права не имею. Трудно говорить о праве там, где в ход идут эмоции… Ты хотела меня о чем-то спросить.

Он заметил, как Наташа шевельнула губами, но в последний момент передумала задавать свой вопрос. После него трудно будет делать вид, что ей все равно.

— Давай-давай, спрашивай, — поторопил он, — обещаю не воспринимать твои слова как повод к чему-то там.

— Хотела спросить, — ей в момент стало жарко, — почему именно я? Разве у нас мало женщин? Гораздо моложе и красивее. Тех, что в отличие от меня смогут тебе родить кучу детей.

— А Светку воспитать сможешь?

— Марат, ну я же серьезно!

— И я серьезно. И какое мне дело до других, если мне нравишься ты… Нашла чего спросить — «почему»! Как объяснить, что других красивых женщин я воспринимаю только внешне, а к сердцу они не припадают, как говорила моя мама… Если хочешь знать, я, когда в первый раз привел Светку в садик, сразу обратил на тебя внимание. Подумал: такая женщина не может быть свободной. Наверное, у нее есть муж, который держит ее мертвой хваткой.

— А потом разузнал, что ничего подобного… — поддела она его.

— И что в этом плохого? Как еще можно узнать о женщине, не разузнавая? Запросить в милиции дело? Так ты вроде не привлекалась…

— А ты за что привлекался?

— Одного козла отметелил так, что руку ему сломал и челюсть.

— За что?

— За дело, — ответил Марат коротко. — А потом еще мне сказали, что ты в институте учишься. Вот, думаю, молодчина, руки не опустила, на весь мир не обозлилась…

Наташа засмеялась:

— Мне осталось только на весь мир обозлиться.

— А что, у меня бухгалтер работала. И вот ее тоже бросил муж…

Наташу резануло слово «бросил», но против правды не попрешь — бросил, как это ни называй.

— …И она превратилась в злобную, неопрятную мегеру. Так что в конце концов ее мужа все стали оправдывать: мол, и правильно сделал, что ушел, с такой крысой жить кому захочется. Вот вы с ней ровесницы, а она по сравнению с тобой старуха, да и только.

«А он не слишком добрый, — подумала Наташа о Марате, — вон как лупит меня по физиономии, не жалеет. Нарочно хочет разозлить или считает, что это подбодрит меня… Ну да, думает, что я до сих пор тоскую по мужу… А я тоскую?»

Она тосковала по прежней размеренной жизни, но с некоторых пор как-то отстраненно. Например, когда надо было решать хозяйственные дела или в доме что-то ломалось и она вынуждена была искать мастера, в то время как прежде такими вопросами обычно занимался муж. Она не слишком уютно чувствовала себя без семьи. И в этом не было ничего удивительного. Многим женщинам в одиночестве неуютно… И все равно своего мужа она ни в чем не обвиняла. И вообще, что значит бросил? Встретил другую женщину! Разве так не бывает? Да сплошь и рядом!

Она вдруг призналась Марату:

— Представь, Фокин предлагал мне скооперироваться и отомстить моему бывшему мужу.

— А ты? — Он искоса взглянул на нее.

— А я отказалась. За что мстить? За то, что ему с другой женщиной жить лучше? Наверное, мы просто не были половинками.

— Ты еще и романтик. Про половинки рассуждаешь. Красивая сказка. Или ты так не считаешь? Думаешь, у тебя таки есть половинка?

— Есть, наверное, — задумчиво сказала Наташа. — Если, конечно, этот человек не погиб в какой-нибудь горячей точке, в автомобильной аварии или в драке.

— А если он сейчас стоит рядом с тобой, а ты не хочешь взглянуть на него повнимательнее и вместо этого отбиваешься изо всех сил?

Однако Марат не привык тянуть резину! Вон как сразу пошел в наступление. Он ее половинка? Смешно. Если бы это было так, Наташа бы сразу почувствовала… Впрочем, для того чтобы по-новому ощущать мир, надо сначала душу вычистить. А она до последнего времени вся была в трауре, ведь ее бросили. Слово-то какое уничижительное! Потому и вокруг ничего не видела.

— Просто я хотела бы иметь время подумать.

Опять вранье. Ничего такого она не хотела. Подумать, как же! Она привыкла чувствовать себя несчастной и малодушно надеялась, что ее оставят в покое. Оказывается, даже чтобы всего лишь открыть глаза и оглядеться, ей нужно некое усилие…

— О чем? Ты даже не знаешь, как хорошо будет нам вместе. Станешь додумывать и ошибешься…