Иоанна Хмелевская - Смерть пиявкам!

— Нет, я не вам, секунду…

Немного отъехав, я снова остановилась, позакрывала все окна и двери, глубоко вдохнула, запасаясь воздухом.

— А теперь повторите все еще раз. Может, все это мне пригрезилось.

— Ничего не пригрезилось. Вайхенманн убит. Насколько я понимаю, вы об этом?

— Где? Когда? Как? Кто? Пожалуйста, все-все об этом счастливом событии!

— Давайте отложим, долго рассказывать. Вчера вечером… Его дочь… Сейчас есть дела поважнее — берете участок или как?

— Беру, беру, ничего не понимаю, но это не имеет значения. Вы где сейчас?

— В центре. Подтвержу, что вы берете участок, и тут же помчусь к вам с договором, вы еще успеете перевести деньги.

— Ну так торопитесь! Через десять минут я буду дома!

Участок у Кабацкого леса нравился мне очень давно, и я непременно хотела купить там землю. Однако при покупке всегда возникали какие-то непонятные сложности, причем все было обставлено так таинственно, что не сразу удалось узнать, кому же земля принадлежит. Все это требовало сил и времени, я нервничала и в конце концов свалила это дело на пана Тадеуша. До моего отъезда он успел узнать, что владельцем участка является некая шишка, продавать участок она пока не собирается, но и строить ничего не планирует. Когда же пан Тадеуш назвал мне фамилию владельца — Вайхенманн, я убедилась: шишка действительно важная и в деньгах наверняка не испытывает нужды, так с чего бы ему продавать недвижимость, которая год от году дорожает? С горечью пришлось распрощаться с мечтами, хотя надежда в глубине души все же теплилась. И, как выясняется, правильно теплилась. Мало того что мы обскакали всех желающих приобрести землю, так еще и цена оказалась несусветно низкой.

Очутившись дома и дождавшись пана Тадеуша, я произвела все необходимые манипуляции с бумагами, перечислила требуемую сумму денег на счет совершенно незнакомого человека, ибо о составе семьи Вайхеманна не имела ни малейшего понятия, поставила свою подпись, не вникая в смысл документа. Проделывала я все это механически, почти позабыв об участке, так как мои мысли, все мое естество было нацелено на одно — узнать, каким же образом этот подлец вдруг перебрался в мир иной.

Информации, какую смог сообщить пан Тадеуш, было абсолютно недостаточно, она основывалась лишь на коротких сообщениях в печати и нескольких случайно услышанных сплетнях.

Своими расспросами я довела беднягу чуть ли не до слез, он горячо оправдывался, что не вникал в подробности смерти Вайхенманна, поскольку тотчас занялся землей, памятуя о моем интересе. Ведь надо было заявить права на покупку, пока не огласили завещание, в этом случае юридически мы становились бы первыми, если бы наследники собрались продавать участок.

— Конечно, пани Иоанна, то была лишь юридическая зацепка, но иначе мы бы оказались в хвосте очереди из желающих купить эту землю. Надеюсь, у дочери не возникнет проблем с оформлением наследства, поскольку в завещании покойный отдельно указал всех жен и партнеров по бизнесу.

— К черту дочку, жен и партнеров! Я хочу знать об убийстве! Вчера его шлепнули? Только вчера? Так откуда же столько сведений о завещании? Вскрыли еще над теплым трупом?

— Нет, почему над трупом, — растерянно пробормотал пан Тадеуш, — еще раньше… Пару месяцев назад Вайхеманн кое-кому сообщил о содержании своего завещания, и уже тогда начались склоки и пошли сплетни… Поговаривали, что некоторые партнеры по бизнесу не доверяли ему. Ну вы-то лучше всех знаете, что ему доверять нельзя. Дело в том, что часть собственности хотя и была записана на него, но, по сути, принадлежала нескольким людям. Но это касается активов фирм и компаний. Так вот партнеры потребовали показать завещание, что он и сделал. Копию завещания прочли несколько человек. Вот так и пошли сплетни. И свою последнюю волю он не изменил.

— Да кто может быть в этом уверен! — вышла я из себя. — Свободно мог в последнюю минуту схватить клочок бумаги и накорябать: «Все жене!» А в свидетели притащить с улицы двух первых встречных…

— Нет, заинтересованные лица глаз с него не спускали. Ничего такого и в помине не было, — возразил пан Тадеуш. — А кроме того, с последней женой он развелся. Так что все, что отдельно не оговорено в завещании, отходит дочери.

— Ну ладно, бог с ним, с завещанием, вы мне про убийство расскажите! Где, когда, как, кто его нашел? Детали попрошу!

— Вот с деталями как раз и плохо, — огорчился пан Тадеуш. — Вчера ему звонила дочь, телефон не отвечал, сотовый отключен, а она знала, что отец должен быть дома. Встревожилась и поехала к нему. Вилла пустая, все нараспашку, а он лежит в дверях, выходящих в сад. Застрелен. Дочь вызвала «скорую», а та — полицию. Журналистская братия не успела, им поздно сообщили, телевидение тем более опоздало, потому такая скупая информация. Я же только у дочери и мог спросить, мы знакомы, потому хоть что-то знаю…

Информации о дочери мне было недостаточно.

— «У дочери, у дочери…» А что говорят в их кругах? Лопнуть мне на этом месте, если они уже не придумали штук двадцать убийц! Не одна я желала ему от всего сердца внезапной смерти. Вы многих из этих людей хорошо знаете.

Пан Тадеуш совсем растерялся:

— Да нет, киношников я не так чтобы уж очень… больше с прессой общаюсь. А с телевидением так и вообще ничего общего…

— Зато с радио! Радио небось тоже ликует!

От радио пан Тадеуш отвертеться не мог. Начал что-то говорить, но я отключилась. Вернее, переключилась вдруг на свои соображения, пытаясь продраться сквозь хаос в голове. Надо лишь хоть немного остановить карусель в мозгу и упорядочить мысли. Следовало сразу сообразить, что пан Тадеуш может быть бесценным источником информации, поскольку знаком с дочерью жертвы, помню, в свое время они даже дружили… Ясное дело, он постарается всеми силами скрыть свою дружбу с дочерью покойника, но если что и узнает, то наверняка от нее. А уж кто больше дочери знает об этом прохиндее? К тому же я что-то подписала, даже деньги перечислила. Хочется быть уверенной, что к ней перейдут права на землю…

И я перебила пана Тадеуша, который бормотал что-то невразумительное:

— Хватит, пан Тадеуш, довольно нести чепуху. Ведь я даже не знала, что у Вайхеманна была дочь, в тени она держалась…

— В тени, вы абсолютно правы, по большей части она пребывала за границей, не очень-то они с папочкой были близки.

— Получается, недолюбливали друг друга. А где же мамуля? Или он сам себе ее родил?

— Мать давно умерла. Это была его первая жена.

— А дочь у него одна? Больше потомства нет?

— Нет.

— Значит, дочь. Вы ведь и раньше ее знали. Для меня без разницы, были ли у вас с ней дети и сколько…