Линда Ховард - Теперь ты ее видишь

— По-моему, Кандра выехала из дома Ричарда сразу после Дня благодарения. — Глаза Кая горели воодушевлением страстного любителя сплетен. — Я точно знаю, что это было до Рождества, потому что Кандра провела рождественские каникулы на новой квартире в северном Ист-Сайде, закатила шикарную вечеринку. Она назвала ее «пиром в честь освобождения». Неужели не помните?

— Я не хожу на вечеринки, — отозвалась Суини, стараясь говорить как можно любезнее. Последнее сборище, где она присутствовала, был ее собственный одиннадцатый день рождения. Тогда она убегала в свою комнату, не дождавшись мороженого, оставив приглашенных матерью малолетних бандитов вопить и драться без нее. Суини не выносила неаполитанского мороженого, но мать неизменно подавала его на стол, считая это простейшим способом одним махом удовлетворить разнообразные вкусы детишек.

Но истинная причина заключалась в том, что Суини не нравилось бывать в толпе. Не отличаясь общительностью, она прекрасно знала об этом своем недостатке. Суини не умела расслабляться и постоянно боялась совершить какую-нибудь вопиющую глупость. Ее мать, великий инженер человеческих душ, частенько говорила, что у Суини такие же навыки светской жизни, как у тибетских козопасов.

— А на эту следовало бы сходить. — Кай придвинулся еще ближе и вновь принялся щекотать пальцами локоть Суини. — Отменная жратва, шампанское лилось рекой, а людей набилось столько, что и не пошевелишься. Грандиозно!

Понятия Кая о грандиозности существенно отличались от представлений Суини. Она была признательна Кандре за то, что ее не позвали, хотя вполне допускала, что получила приглашение, но тут же о нем забыла. Суини считала вечеринки порождением дьявола… и, уж коли о нем зашла речь, какого дьявола Кай вытворяет с ее локтем?

Суини поморщилась и отдернула руку. Она знала, что Кай падок на женщин, но только сейчас он впервые обратил на нее внимание, и это ей совсем не нравилось. Суини решила, что повесит свитер в шкаф, как только вернется домой.

— Прошу прощения… — Проницательный Кай заметил, что его робкие поползновения не достигли желаемого эффекта, и, улыбнувшись Суини, добавил:

— Как я уже сказал, сегодня вы потрясающе выглядите. Попытка того стоила.

— Спасибо, — отозвалась Суини. — Всю жизнь мечтала о том, чтобы кто-нибудь меня потискал.

Кай от души рассмеялся.

— Ну да, еще бы. Именно поэтому надпись «недотрога»у вас на лбу такая высокая, широкая и горит ослепительным неоном. В общем, если почувствуете себя одинокой — звоните, не стесняйтесь. — Он пожал плечами. — Кстати, чем вы сейчас занимаетесь? Я только что сообразил, что не видел вас уже несколько месяцев. Как продвигается ваша работа?

Суини пожала плечами.

— Не знаю. Что-то делаю, но сама не понимаю, что именно. Пробую новые приемы.

Это была не правда, но Суини не собиралась плакаться Каю в жилетку. Ему незачем знать ни о том, как глубоко она обеспокоена поворотом, который приняло ее творчество, ни о том, что ей не удается изменить этого. Суини старалась вернуться к своей прежней утонченной, воздушной, почти бесплотной манере, но, по-видимому, утратила должную сноровку. В ее палитру вторглись живые, яркие краски, и как бы Суини ни проклинала их, они все чаще захватывали ее воображение. Другой стала не только цветовая гамма; казалось, ее покинуло и ощущение перспективы. Суини не понимала, что происходит, но результат получался диссонирующий, в чем-то даже неестественный. Она сомневалась почти во всем, кроме своих способностей, однако неуверенность в последних работах парализовала ее до такой степени, что Суини не решалась их кому-нибудь показывать.

— Вот как? — На лице Кая отразилось любопытство. Но поскольку работа Кая в том и заключалась, чтобы выглядеть заинтересованным, Суини не придала этому ни малейшего значения. — У вас есть картины, которые можно выставить? Я был бы рад увидеть, что вы делаете.

— У меня есть несколько готовых холстов, вот только не знаю, готова ли я сама.

— Кажется, на выставке осталась только одна ваша работа. Другие уже распроданы. Вам пора принести что-нибудь новенькое.

— Принесу. — Суини с неохотой призналась себе, что Кай прав. Если она не продаст новые работы, ей будет нечего есть. Чего уж проще. А картины никто не продаст, если она откажется их выставить. Кай бросил взгляд на часы.

— Скоро появятся Мак-Милланы. Надеюсь, Ричард к этому времени уйдет. Кандра вообще не любит, когда он бывает здесь, предпочитает встречаться с ним в адвокатской конторе. А уж если Ричард ее задержит, и вовсе разозлится. Она и без того вне себя из-за того, что он продолжает артачиться.

— Не хочет разводиться?

Кай грациозно пожал плечами:

— Кто знает, чего хочет Ричард? Мне известно лишь одно — он не слишком сговорчив. В последние дни Кандра впадает то в беспокойство, то в ярость.

Ярость — вполне естественное состояние человека, находящегося в процессе развода, но беспокойство — это что-то странное.

— Может, она передумала и хочет помириться с Ричардом, но не знает, как загладить ссору?

— О да, Кандра совсем не хочет разводиться. — Кай был так рад сообщить пикантную новость, что его глаза засверкали. — По-моему, именно Ричард подал на развод. Кандра делает хорошую мину при плохой игре и ведет себя так, словно это решение было взаимным, но она вовсе не рада разрыву.

Внезапно Суини почувствовала стыд и раздражение. Кандра оказывала ей помощь в делах, способствовала ее успеху, привлекала к ней внимание клиентов. Значит, нечестно по отношению к Кандре разводить сплетни… даже если они такие смачные. Суини постаралась обуздать настойчивое желание выведать что-нибудь еще, углубиться в непристойные подробности.

Соблазн был велик. Семейная грязь — что подкожный жир: от него жизнь кажется слаще.

Распахнувшаяся дверь кабинета Кандры спасла Суини от искушения. Она повернулась и на мгновение встретилась глазами с Ричардом Уортом. Девушке показалось, будто ее стегнули хлыстом; между ней и Ричардом словно проскочила искра. Потом появилась Кандра с бледным от ярости лицом. Она схватила Ричарда за руку, втащила его обратно и вновь захлопнула дверь, преграждая путь звукам семейного скандала.

— О-го-го! — с хищной радостью воскликнул Кай. — Кажется, сейчас произойдет убийство!

Глава 2

Потрясенная и ошеломленная, Суини поняла: что-то произошло, хотя и не знала, что именно. На секунду, точнее, на какую-то долю секунды у девушки появилось ощущение, что между ней и Ричардом возникла связь. Суини это смутило; ей хотелось бы избавиться от этого тревожного чувства близости. Она любила одиночество, любила представлять себя мячиком, который катится себе по жизни, сталкиваясь с другими, но не останавливаясь. Лишь на секунду, на короткое мгновение шарик замер на месте, и Суини сама не понимала, как это случилось. Они, знали друг друга в лицо, но были совсем чужими друг другу. У Ричарда нет оснований смотреть на Суини так, словно она его хорошая знакомая. И у нее нет никаких причин чувствовать трепет в животе, похожий на то, что она ощутила, увидев рекламу кока-колы.