Линда Ховард - Любить Эванджелину

Но волны удовольствия стихали, и глухая боль заняла свое привычное место в груди.

— Я не могу, — сказала Эви, — у меня есть кое-какие дела, которые надо сделать.

Как, например, найти место, где жить.

Уолтер и Хелен Кэмпбелл ухватились за возможность купить ее дом. Они уже много лет хотели его и решили заплатить наличными, оставив беспокойство о финансах на потом, боясь, что Эви передумает, если у нее будет время поразмыслить. Она пообещала, что выедет в течение двух недель.

Эви не могла заставить себя рассказать Роберту, по крайней мере, пока. Эви боялась, что он почувствует давление, словно она напрашивается на приглашение переехать жить к нему, тогда как его совершенно удовлетворяет сегодняшнее положение дел. Сложно было представить кого-нибудь, заставляющим Роберта делать что-то помимо его воли. Он мог и не предложить, но Эви также не хотела, чтобы он подумал, будто она намекает, что он обязан. Лучше всего сначала снять в аренду квартиру или дом, а потом уже поделиться новостями с ним.

По этой же причине она ничего не говорила и Бекки. Эви умалчивала происходящее ото всех. Она приняла решение, но еще не пришла в согласие с ним. Каждый раз, когда думала о переезде, слезы обжигали ей глаза. Эви не перенесла бы объяснений и возражений.

Она не позволяла себе размышлять о том, кто стоял за всеми финансовыми маневрами. Сначала надо сосредоточиться на том, чтобы сохранить лодочную пристань и на поисках места для жизни. После того, как это будет устроено, она постарается узнать, кто это с ней делал.

— Какого рода дела? — спросил Роберт, тычась носом в ее ухо. Его рука мягко ласкала ее живот, затем накрыла левую грудь. Ее сосок, все еще чувствительный после сильного посасывания Роберта совсем недавно, пронзил приступ боли от острого ощущения, и он мгновенно сморщился под его ладонью. Дыхание участилось. Вместо того, чтобы с близостью стать менее напряженной, его чувственная власть над ее телом, казалось, возрастала с каждым разом, когда он брал ее.

— Я должна оплатить несколько счетов и сделать покупки, — солгала она и задалась вопросом, почему он спросил. Роберт без зазрения совести завладел каждым аспектом ее личной жизни, но редко спрашивал о том, что она делала, когда они не были вместе.

— Почему бы не отложить это на завтра? — Его ласки стали более целенаправленными, и Эви закрыла глаза, когда удовольствие снова начало волной тепла растекаться по ее телу.

— Я не могу, — с сожалением повторила она. Роберт перекатил ее сосок между большим и указательным пальцами, заставляя его отвердеть еще сильнее. Ее дыхание перехватило от приступа желания, как будто нервные окончания в ее сосках были напрямую соединены с нервами в чреслах.

— Ты уверена? — пробормотал он, прижимаясь открытым ртом к быстро пульсирующей точке у основания ее шеи.

Поездка на рыбалку не привлекала ее, по крайней мере, не в такую жару. Лежать с ним в кровати весь день, было, однако, так соблазнительно, что ей потребовалась вся сила воли, чтобы противостоять искушению.

— Уверена, — с неохотой произнесла она. — Это надо сделать сегодня.

Другой мужчина, возможно, рассердился бы, что его заигрывания отвергли, но Роберт лишь вздохнул, снова положив голову на подушку.

— Полагаю, тогда нам надо вставать.

— Полагаю, да. — Эви повернулась к нему, прижавшись лицом к его груди. — Подержи меня в объятиях еще немного.

Его руки сжались вокруг нее с удовлетворением.

— Что случилось?

— Ничего, — прошептала она, — мне просто нравится, когда ты меня обнимаешь.

Эви почувствовала, как его мускулы напряглись. Роберт резко перекатился на нее, его шероховатые от волос бедра раздвинули ее ноги. Пораженная, она глянула вверх в его прищуренные зеленые глаза, поблескивавшие под густыми темными ресницами. Эви не смогла прочесть их выражение, но ощутила еле сдерживаемую ярость.

— Что… — начала она.

Роберт резко толкнулся в нее, сила его проникновения заставила ее тело приподняться и содрогнуться. Он обладал ею совсем недавно, но был таким твердым, будто того раза никогда не существовало, таким твердым, что она почувствовала ушибы от столкновения его плоти с ее. Эви задохнулась и ухватилась руками за его плечи в поисках поддержки. С тех пор, как Роберт впервые взял ее, он не действовал так неистово. Примитивный женский страх на маленьких крылышках начал подниматься в ней и смешался со столь же примитивным чувством возбуждения. Он не причинял ей боли, но угроза присутствовала, и вызов заключался в том, сможет ли она справиться с ним в этом опасном настроении, с этой насквозь грубой требовательностью.

Желание затопило ее. Эви погрузила ногти в его мускулистые ягодицы, подтягивая ближе, поднимая свои бедра выше, чтобы взять его всего. Он проворчал, сжав зубы. Эви заточила его в себе, в той же степени отчаянно женственная, в какой он властно мужественен, не только принимая его проникновение, но и жаждая его. Ощущения спиралью нарастали внутри нее, неконтролируемо пылая, и она укусила его в плечо. Роберт выругался вульгарным и грубым словом, затем скользнул руками под ее ягодицы, чтобы прижать Эви еще теснее к себе. Вся тяжесть его веса придавила ее к матрасу, когда они вместе напряглись.

Они достигли апогея, и Эви вскрикнула, задрожав в муках удовольствия. Его бедра еще трижды, подобно молоту, вколачивались в нее; затем он замер и начал сотрясаться, когда удовлетворение захватило и его. Роберт тяжело опустился на нее.

Комната медленно переставала вращаться вокруг нее. Эви услышала, как двойной ритм их учащенного дыхания замедляется. Его сердцебиение, казалось, с глухим стуком проникало сквозь нее, пока не застучало в такт с ее собственным. Тела сплавились вместе, жар волнами исходил от них.

Их первые утренние любовные ласки длились час. В этот раз все не заняло даже пяти минут. Его неистовство, стремительность и грубая мощь еще более, чем раньше, вымотали ее.

Что его так сильно возбудило? После их первой ночи Роберт был неспешным заботливым любовником, но только что он взял ее как какой-то мародер.

Его тело всей тяжестью лежало на ней, отчего стало трудно дышать. Эви с трудом втянула воздух, и Роберт сдвинул свой вес в сторону. Светло-зеленые глаза открылись, их выражение все еще было как будто закрыто ставнями. Его рот к тому же сжался в непреклонную линию.

— Останься сегодня со мной, — потребовал он.

Сожаление пронзило ее, острое и мучительное.

— Не могу, — сказала Эви, — не сегодня.

На какую-ту долю секунды в его глазах мелькнуло что-то пугающее, затем исчезло.