Это мучительное пламя - Ксения Мартьянова

– Я работаю с Джеком уже долгое время. – Начала объяснять она. – Да, он любит женщин и порой слегка напрягает своей самовлюбленностью, но это не означает, что нужно начинать копаться в его жизни и искать, за что зацепиться. Он не преступник. Не главарь мафиозного клана, и уж тем более не имеет цели причинить вред тебе или мне. Он просто мой коллега. Человек, с которым я иногда общаюсь и, встречаясь на улице, перекидываюсь парой фраз. Это всё. Больше, чем это, между нами никогда и ничего не будет.

– А если бы меня не было, он бы мог тебе понравится?

– Что? – Эбби даже нервно усмехнулась. – Нет. Каллаган совершенно не в моем вкусе.

Дарена это, кажется, немного успокоило, но морщинки на лбу не исчезли:

– Я бы хотел изучить его личное дело более подробно.

Эбби выдохнула.

– Ну почему почти каждый мужчина, с которым я общаюсь, должен обязательно быть в чем-то виноват?

– Потому, что почти каждый мужчина, с которым ты общаешься, хочет то, что ему хотеть запрещено.

– Это что же?

– Тебя, – ответил он, а затем, успокоившись, выдохнул и подошел ближе. – Послушай, я знаю, что иногда веду себя, как полный идиот, и порой совершенно не контролирую свои слова или действия, но всему этому есть причина – ты. Я просто не хочу, чтобы любой, чей тестостерон больше пяти наномоль, смотрел на мою женщину, как на доступный рождественский подарок.

Дарен сильнее прижал её к себе, позволяя теплым губам коснуться виска. Руки обернулись вокруг талии. Она улыбнулась, прикрыв глаза от удовольствия.

– Когда ты так делаешь, я даже сердиться не могу.

– Значит, буду делать так, как можно чаще, – усмехнулся он, а затем помог ей сесть в машину.

Оказалось, что они с Адель задумали поездку в торговый центр. На фоне последних событий Эбби совершенно забыла о том, что не купила подарки и украшения к празднику. Это было их первое рождество во Флориде, поэтому ничего подходящего дома не хранилось – не было даже элементарных елочных игрушек, что уж говорить об остальном. Через три часа, довольные и с кучей покупок, они входили в квартиру. Дарен донес все сумки до коридора, а затем заявил, что ему нужно ненадолго уйти, строго наказав малышке Адель следить, чтобы Эбби чего не натворила – обалдеть – а та, в свою очередь, взяла с него обещание вернуться поскорее.

– Поле твоего ухода мы написали Санте письмо, – рассказала Аделаида, прикрепляя на окно самоклеющиеся звезды. – Тигруля сказал, что ещё не поздно, и он обязательно прочитает его.

– Ты решила написать Санте? – Спросила Эбби, вешая рождественские носки над камином.

Она кивнула.

– У меня появилось желание. Очень важное.

– Расскажешь?

– Нет, – изумленно завертела головой Ади, разводя руками, – оно же тогда не сбудется!

– Да, точно, – кивнула Эбби, – извини, я совсем забыла… не упади со стула!

– Не волнуйся, Би, – успокоила её девочка, продолжая лавировать на одной ноге, – у меня исключительное чувство равновесия. Так говорит миссис Хеллфайр.

– Ну, раз миссис Хеллфайр так говорит… – улыбнулась она, но на всякий случай подошла ближе, чтобы при необходимости успеть поймать свою маленькую акробатку.

Почти тут же раздался звонок.

– Я открою!

Адель спрыгнула со стула и понеслась к двери. Буквально через несколько секунд послышался какой-то шорох, а ещё через несколько Эбби увидела огромную зеленую…

– О, мой Бог, ты принес ёлку!

– В который раз слышу, как красноречиво ты величаешь меня, – усмехнулся Дарен, выглядывая из-за дерева. – Ещё немного, и я, в самом деле, начну мнить себя Богом.

Эбби улыбнулась и сложила руки на груди.

– А разве когда-то было иначе?

– Хочешь сказать, – начал он, размещая ёлку на полу, – это моё привычное состояние?

– Ты действительно спрашиваешь об этом? – Насмешливо поинтересовалась она.

Дарен улыбнулся шире. Адель крепко обняла его за ноги.

– Ты ведь останешься сегодня с нами? Пожалуйста.

– Если наша общая знакомая не будет против, – прошептал Дарен, опускаясь перед девочкой на корточки. – Как думаешь, она позволит?

– Конечно, да, – тоже прошептала Адель, а затем обвила его шею руками. – Би скучала по тебе так же сильно, как и я. – Девочка поцеловала своего Тигрулю в нос и, улыбнувшись, весело заявила. – Я принесу коробку из моей комнаты, и мы начнем украшать ёлку!

Когда она скрылась за дверью, Дарен осторожно поднялся и сделал несколько шагов вперед.

– Ты хотела бы вернуться в Нью-Йорк? – Вдруг серьезно спросил он, заглядывая ей в глаза.

– Не знаю, – тихо ответила она, – это город, в котором я родилась, но я не уверена, что это город, в котором я хотела бы жить. – Она немного помолчала. – Но я знаю, что там твой дом. И если ты захочешь, чтобы мы вернулись…

Дарен опустил глаза и, подойдя ближе, взял её руки в свои.

– Я всегда пытался осмыслить, где мой дом. Мне хотелось узнать, что люди называют домом. – Он вновь посмотрел на неё. – Кусок бетона или деревяшки, который они приобрели? Место, в котором спят, едят и просто живут? Как понять, что может стать твоим домом? – Он слегка качнул головой. – Я никогда не знал ответа ни на один из этих вопрос.

– А теперь? – Шепнула она.

– А теперь, знаю. – Твердо ответил он, касаясь ладонью её щеки. – Мой дом рядом с тобой. Где бы он ни был: здесь, в Нью-Йорке или на Аляске. Мой дом там, где ты. Я хочу каждое утро видеть твои глаза и слышать веселый смех Адель. Мне хочется побывать на свадьбе Тайлера и Мэнди, когда эти двое, конечно, наконец, перестанут вести себя, как идиоты. – Он усмехнулся, и Эбби тоже не сдержала улыбки. – Я хочу быть с тобой в самые счастливые и самые грустные моменты, которых, если бы я мог, никогда не было, но это жизнь… и, всё, что я могу пообещать тебе – всегда держать твою руку. Что бы ни случилось. И как бы тяжело ни приходилось. Ты заставила многое меня понять. Ты помогла мне осознать, что дом – это то место, из которого не хочется уходить и в которое хочется возвращаться. Что в доме тебе тепло, независимо от погоды за окном и интенсивности огня в камине. И главное, дома тебя всегда ждут люди, которые тебя любят. Мой дом всегда был полон лишь наполовину. Но когда в мою жизнь вошла ты… не забыв прихватить с собой ещё трех очаровательных фей, – весело уточнил он, и Эбби тихо рассмеялась, сквозь уже почти до конца выступившие слезы, – я узнал, что значит, быть