Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить

Утром, ещё не открывая глаз, она поняла, что в комнате солнечно матовый кремовый шелк задернутых штор весело светился. Так было дома — в её с Михаилом доме: мягкий зеленоватый полумрак от изумрудного бархата и пушистой лиственницы за окном. Здесь тоже воздух казался лесным — зеленый штоф мебельной обивки и верхних, изящно декорированных занавесей насыщал комнату летней свежестью. Аня вскочила и нетерпеливо отдернула шелк. Лиственницы не было. Внизу, на старательно ухоженных газонах цвели лиловые и желтые крокусы, а вместе с ними — более поздние маргаритки, веселенькие кустики розовых, малиновых, терракотовых бегоний. Тут же поднимались толстолистные кактусы и агавы, выстриженные, как цирковые пудели, кусты лавра и туи. Ах, Бог знает, что ещё цвело в этом незнакомом совсем весеннем саду, безлюдном и шикарном.

С необъяснимой легкостью на душе Аня огляделась. Заметила аккуратно разложенное на кресле белье — крошечную кружевную сорочку с длинным пеньюаром и не без удовольствия погрузилась в нежный, приятно пахнущий атлас — запах духов Алины все ещё преследовал её.

— Ах, так мы уже встаем! Поздравляю! — Осторожно приоткрыв дверь, показался солидный джентльмен в золотых очках, сером костюме, удачно и даже как-то элегантно облегавшем его массивную фигуру. — Я — доверенное лицо вашего друга и одновременно врач. У нас масса поводов для знакомства Этьен Джанкомо.

Господин говорил на английском. Аня протянула руку, смутившись от того, что принимает незнакомца в белье и не знает, каким образом представиться. Он и не ждал имени — коснулся губами протянутой кисти и обаятельно улыбнулся. — Очень приятно, мадемуазель.

Потом, как и полагается при визите врача, Аня сидела в кровати, а доктор сосредоточенно осматривал её ушибы, измерял давление, пульс, выслушал фонендоскопом и даже заглянул в горло. Все это — с внимательным выражением круглого румяного лица и нахмуренным лбом, на котором наискось аккуратно располагались редкие сивые пряди. Чем-то он напоминал того «доктора», который привел в чувство Аню по дороге в Шереметьево. Ей стало даже весело, словно начинался забавный спектакль. Во всяком случае, этот господин прекрасно говорил по-английски, Аня так же не утратила прежних навыков, и возможность объясниться наконец-то представилась. Но прерывать осмотр не стоило — она послушно следила глазами за блестящим шариком в руке доктора, касалась пальцами кончика носа, дрыгала ногой, когда молоточек стучал по коленке.

— Славная вещица: золото, рубин. Я не знаток, но этому брелку не меньше ста лет. — Заметил врач медальон.

— Верно — работа знаменитого Фаберже. Семейный талисман. — Аня потрогала висящее на шее украшение и подумала, что настала пора объясниться. Но доктор живо осведомился:

— Вы бывали уже в Ламюре? Ах, нет? Но ведь вы, вероятно, любите путешествовать?

— Разумеется. — Понимая, что доктор проверяет её память и речь, Аня подробно рассказала о зарубежных впечатлениях.

— У вас хороший английский. Школа, родители? — Осведомился Этьен Джанкомо.

— Нас хорошо учили. Я даже зубрила английских поэтов.

— И что же вы любите?

Аня на секунду задумалась и тут же механически продекламировала отрывок из «Ромео и Джульетты», тот самый, что давным-давно на даче читала Денису.

— Браво! — Порадовался доктор. — Проблем с памятью нет.

— Я чувствую себя неплохо, — согласилась Аня. — Только в моменты сильного волнения у меня бывает… бывает странное ощущение раздвоенности словно я вижу происходящее со стороны. Возможно, это последствия серьезного нервного потрясения, которое я недавно пережила.

— В данный момент я не обнаруживаю настораживающих симптомов. Не исключено легкое сотрясение мозга, невроз. Совет один — покой, слабенькие транквилизаторы, витамины. И, конечно, положительные эмоции.

— Спасибо. Значит, мне можно лететь?

— Лететь? О, только не сейчас. Вам необходимо прийти в себя, а потом уж заняться делами, ради которых вы прибыли сюда. Приятными делами! — Он с лукавой улыбкой похлопал её по руке. Аня выпрямилась.

— Господин Джанкомо, произошло недоразумение. Боюсь, вы заблуждаетесь относительно меня.

— Ну что вы, дорогая! У меня колоссальный опыт. Все будет нормально. Сопроводивший вас господин объяснил ситуацию предельно ясно. Досадная случайность. К счастью, обошлось без серьезных последствий. Ваш друг в курсе случившегося и принимает все необходимые меры, чтобы поскорее разрешить ситуацию. Но у него небольшие проблемы. Ах, не смотрите так испуганно! Вы гостья, дама, и вас это совершенно не должно касаться. Гуляйте, читайте, наслаждайтесь французской кухней — в общем, отдыхайте. Синяки и ссадины пройдут через неделю. Вначале удовольствия — потом дела. Первая заповедь человека, находящегося на отдыхе. Тем более, для такой юной и прелестной особы. Хоть я и смахиваю на дядюшку Ноэля, но в душе — дамский угодник. — Доктор развел руками и сделал смешное лицо. — Буду навещать вас ежедневно.

— А моя мать в курсе? В курсе изменения моих планов?

— Естественно. Об этом совершенно не стоит волноваться. Ваши друзья уладят все вопросы.

— Мои друзья? — Аня ткнула себя пальцем в грудь. — О, нет! Вы ничего не поняли. У меня здесь нет друзей!

— Ну, значит, они появятся. Разумеется, дружеская преданность понятие относительное. Вернее делать ставку на любовь.

— У меня её уже нет.

— Милая, милая моя! Ну что за пессимистическое настроение? Небольшие трудности — и сразу слезы. — Доктор достал из кейса флакон. — Чудесные капли. Просто эликсир для восстановления сил. И физических повреждений. Он строго посмотрел на Аню. — Красоту необходимо оберегать. Это я уж как француз и отчасти итальянец вам советую.

Доктор ушел. Аня в отчаянии огляделась. То ли с английским у неё появились проблемы, то ли, действительно, с головой. Совершенно не понятно, что имел в виду этот человек, говоря о том, что им уже все известно. Кому и что? В конце концов, Алина наверняка приняла меры. Но что она сказала Верочке? Последнее время мать и так не сводила с дочери испуганных глаз, беспокоясь за каждый её шаг. Она будет в панике, пока не услышит голос Ани.

Код Москвы ещё с времен свадебного путешествия Аня помнила отлично. Вот и телефон пригодился. Мать оказалась дома.

— Господи, детка, ты где? Звонки были похожи на междугородку.

Аня лихорадочно соображала, что же известно матери, и что можно ей сообщить.

— А где Алина?

— Ох, и не спрашивай… Ее с мужем вчера арестовали. Ну, это пока для какого-то выяснения. Ты-то когда придешь?