Сергей Морозов - Офицер. Сильные впечатления

— Я надеюсь, — проворчала Маша. — А теперь проводи меня в ванную.

Он легко перекатился на бок, и она смогла из-под него выбраться и встать с постели. Колени у нее дрожали.

— Хорошенькое дело, — смущенно улыбнулась она, прижимая к груди одежду, — даже колени дрожат.

— Понято, — бодро сказал он и, вскочив следом за ней, легко подхватил на руки.

Она не успела опомниться, как он распахнул пинком ноги дверь и донес ее на руках до ванной. У нее перед глазами промелькнула кухня и сидящие за столом мать и младший брат Бориса. Слепенькая мать, держа в руке вилку с котлетой, недовольно шарила невидящим взглядом в пространстве, а олигофренического вида юноша улыбался открытым ртом и, тряся головой, радостно приветствовал голого старшего брата и его голую подругу.

Когда, приведя себя в порядок, Маша осторожно вышла из ванной, то увидела, что Борис Петров, даже не потрудившись надеть трусы, уже сидит за семейным столом и что-то жует.

— Давай, подсаживайся! — пригласил он широким жестом.

На столе, кроме водки, появилось несколько бутылок пива.

— О нет! — затрясла головой Маша, попятившись к двери. — Мне пора линять!

Накачанная семенной жидкостью Бориса Петрова, которая, видимо, пропитала даже речевой центр, расположенный у нее в мозгу, Маша переняла и соответствующий лексикон.

— Ну хотя бы поздоровайся, — попросил Борис.

— Да-да, — пролепетала она. — Добрый вечер! Очень приятно познакомиться… Отопри мне, пожалуйста, Борис!

— Она не заразит нас СПИДом, Боря? — сурово поинтересовалась слепенькая мама.

— Что ты, мама, — успокоил ее сын. — Я же у нее первый.

— А я тебя видел! Ты оттуда! — вдруг воскликнул младший брат, тыча пальцем то в экран телевизора, то в Машу.

— Ага! — гордо усмехнулся Борис. — Она оттуда. — Подожди тридцать секунд, — сказал он, обращаясь к Маше. — Я тебя подвезу.

— Приходи еще, — сказал ей младший брат.

— Обязательно, — кивнула она.

— Он что, у тебя правда первый? — спросила ее слепенькая мама.

— Сегодня — да, — призналась Маша и выскочила за дверь.

За удовольствия нужно платить.

Однако Борис Петров нагнал ее, когда она еще не успела выбраться из подъезда.

— Я же сказал, что подвезу! Она покорно села в машину.

— Ты же пил, — робко напомнила она, когда он усаживался за руль.

— Не больше, чем ты, — пожал он плечами.

Они благополучно доехали до дома на Пятницкой улице. Окно спальни было освещено. Эдик, похоже, еще не спал.

— Ты, наверное, решила, что тебе больше не стоит со мной встречаться? — спросил Борис Петров.

— Я замужем, — сказала Маша, подразумевая именно это.

— Я уже в курсе.

— И тебе не все равно… быть со мной?

— А что тут такого? Разве нам было плохо?

Какие он вынес впечатления из их общения — об этом она судить не могла. Но что касается ее, то и теперь слабые электрические заряды то тут, то там мучительно-сладко зудели в ее теле.

— Значит, увидимся? — подмигнул он ей и, притянув к себе ее голову, нежно поцеловал в губы.

Больше его ничего не интересовало.

— Конечно, — вздохнула она и, вылезая из машины, оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на этого красивого и счастливого мужчину, с которым, вне всяких сомнений, еще неоднократно будет заниматься любовью, ничуть не смущаясь тем, что ему-то эта ситуация видится несколько под другим углом, а именно: «Как славно лишний раз перепихнуться с замужней телкой с телевидения, часом, не еврейкой ли…»

Это было написано на его красивом нагловатом лице, и все-таки, повинуясь неискоренимой женской потребности, Маша искательно заглядывала ему в глаза и старалась найти в них признаки настоящего ответного чувства. «Он тоже в меня влюбился! — убежденно говорила она себе. — Но не скажет об этом, потому что эти глупые слова для него пустой звук…»

И, надо сказать, она была недалека от истины. Он конечно ее любил. Он вообще любил хороших людей. А плохих не любил. Как всякий нормальный человек… Это ведь у нее было не все в порядке с мозгами.

— Я тебе позвоню, — бросила Маша на прощание.

— Годится, — ответил он и добавил: — Но будешь молчать больше двадцати четырех часов, придется вызывать тебя повесткой. Я ж не железный.

Значит, все-таки будет скучать, обрадовалась она.

— Но если снова будешь небритым, — пошутила она, — больше не увидимся. Разве я могу показываться в эфире с таким подбородком. Зрители подумают Бог знает что…

— Подбородок чепуха! — не замедлил усмехнуться Борис. — Ты лучше на свои локти и коленки полюбуйся!

Взглянув вниз, Маша в ужасе всплеснула руками.

— Тебе смешно!..

Поднимаясь в лифте, она подумала: семь бед один ответ. Давно пора объясниться с Эдиком. Входя в квартиру, она призвала на помощь всю свою решительность. Она прошла прямо в спальню — как ей показалось, уверенной и даже развязной походкой.

Эдик и правда не спал. Он лежал животом поперек их царской кровати из голубого гарнитура и в руках у него был калькулятор. Погруженный в какие-то расчеты, он время от времени делал пометки в записной книжке.

— Эдик… — начала Маша.

— Погоди, — нетерпеливо отмахнулся он. Маше пришлось ждать.

— Эдик, — снова начала она, чувствуя, что падает духом, — на похоронах я сломала каблук, а потом…

— Секундочку, — попросил Эдик. Она переминалась с ноги на ногу.

— Готово! — воскликнул Эдик, откладывая калькулятор.

— Теперь ты меня можешь выслушать? — спросила Маша.

— Давай, — нетерпеливо кивнул он, продолжая смотреть в записную книжку, — рассказывай быстрее. Что там с твоим каблуком?

— Я сломала каблук, а потом познакомилась с милиционером.

— Что дальше?

— Он подвез меня в магазин, и я купила новые туфли…

— Могла бы и старые подбить! — проворчал Эдик. — Что еще?

Не в силах продолжать, Маша молча указала на свой подбородок.

— Это аллергия, — уверенно констатировал он.

— Ты думаешь? — вздохнула она и показала ему свои локти.

— Ты пьешь слишком много кофе на своем телевидении.

— Ты думаешь? — повторила она и, приподняв юбку, показала колени.

— Надо намазать каким-нибудь кремом, — посоветовал Эдик со знающим видом.

Поднимать юбку выше у Маши уже не хватило духа.

— Но сначала иди сюда, — продолжал супруг, — я тебе кое-что покажу! Знаешь, что это такое?

Она присела на кровать и тупо взглянула на его цифры. Потом пожала плечами.

— Я рассчитал твой менструальный цикл на три месяца вперед, — просияв, сообщил Эдик. — Я вычислил все дни, когда ты наиболее склонна к зачатию.