Никита Ветров - Без тормозов

Ознакомительный фрагмент

— Ну? — Мастер сурово оглядел незваного гостя с ног до головы. — Денег не дам.

Алкаш замялся на пороге, теребя в трясущихся руках замызганную кепку и странно оглядываясь через плечо. Его вечно небритая и опухшая физиономия выражала искреннее недоумение вперемешку с испугом, а мутный взгляд бегал быстрее обычного.

— Давай так, Сеня. — У Петровича возникло стойкое подозрение, что отвязаться от этого пьянчуги будет непросто. — Если есть что сказать — выкладывай скорее. У меня работы по горло, а ты мямлишь стоишь. Только еще раз предупреждаю — про деньги лучше не начинай, не дам.

— Дык, это… Петрович. — Сизые губы Степана, утверждавшего, что в сокращенном варианте его имя звучит не иначе как «Сеня», и намертво приклеившего тем самым к себе это прозвище, расплылись в дурацкой нервной улыбке. — Фрицы там, мать их за ногу! Эсэсовцы!

— Я тебе, Сеня, давно говорил — завязывай бухать! Что, «белка» пришла? Какие фрицы?

— Фашисты, Петрович! — вытаращил глаза алкаш, скомкал головной убор и прижал его к груди. — Самые настоящие, б… буду! Сам погляди, если не веришь!

Механик секунду поколебался: послать ли гонца сразу куда подальше или сначала все-таки убедиться в том, что у парня белая горячка. Выбрал второе. Насупив брови и по обыкновению сутулясь, он решительно прошагал мимо сглатывающего от волнения слюну Степана. Вышел из ворот, заодно собираясь проверить, прав ли он оказался насчет мотоцикла, да так и замер на месте. Гаечный ключ сам собой вывалился из рук и со звоном приземлился на укатанный гравий…

Глава 4

Германский разведывательный мотоцикл с коляской «Zuendapp», повинуясь уверенной руке унтерштурмфюрера СС, плавно подкатил к старенькому колодцу возле поселкового магазина. Смолк двигатель. Высокий светловолосый эсэсовец ловко соскочил на землю и поправил болтавшийся на шее «шмайсер». Огляделся. Заметив осторожно выглядывающих из мастерской мужиков, широко улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами, и приветственно помахал рукой.

Следом за водителем из седла выбрался второй немец, в черной танкистской кожаной тужурке. Третий солдат — субтильного вида тип в каске и очках-пресервах — остался сидеть в люльке, придерживая ручной пулемет.

В воздухе повисла звенящая тишина. Танкист снял с головы шлемофон и пригладил взъерошенные рыжие волосы. От длительной тряски его веснушчатое лицо раскраснелось, и на подбородке ярче забелел косой шрам. Заложив руки за спину, моложавый гитлеровец принялся прохаживаться по обочине, хищным взглядом впиваясь в окружающие дома, словно ощупывая каждый из них. От наметанного глаза не ускользала ни одна деталь.

Водитель-эсэсовец, недолго думая, добрался до колодца, скептически осмотрел оцинкованное ведро, прикрепленное к длинной цепи, и аккуратно стал опускать его к воде. Колодезная цепь громко зазвенела, послышался плеск и чавкающее бульканье тонущего ведра. Унтерштурмфюрер зашел сбоку и взялся за ручку, отполированную до блеска тысячами ладоней. Пронзительно заскрипел воротный механизм, поднимая отяжелевшую емкость из темных прохладных глубин. Вскоре приехавший на мотоцикле парень в фашистской форме с закатанными по локти рукавами уже жадно пил студеную, отдающую железом воду, которая тонкими струйками стекала с обеих сторон его рта, расползаясь темными пятнами на черной эсэсовской куртке, где тускло поблескивали Железный крест и значок «За зимнюю кампанию 1941 года».

— Зер гут! — крякнул он, напившись. Потом протянул ведерко напарнику, вопросительно мотнув головой. Пассажир пить не захотел. Получив отрицательный ответ, блондин пожал плечами и принялся смывать пот с лица, наливая воды себе в ладошку и довольно фыркая. Брызги полетели в разные стороны, вокруг купающегося солдата постепенно образовывалась лужа. Рыжеволосый не стал принимать участия и в купании. Выйдя на середину пустынной улицы, он сплюнул на асфальт, продолжая внимательно оглядывать окрестности. Было похоже, что он искал что-то конкретное, и не безрезультатно.

Со стороны мастерской к нему навстречу выдвинулась худощавая фигура в полосатой рубахе.

— Дождались вас, родненькие! Дождались, освободители! Наконец-то!.. — запричитал местный алкоголик Степан, продолжая идиотски скалить зубы и всплескивать руками. По дурашливому выражению его лица невозможно было понять, серьезно ли он так считает или юродствует. — А что мало вас так? Отстали? А… да вы ж по-нашему ни хрена не понимаете… Вот беда-то! Петрович! А, Петрович! Как по-ихнему «здрасьте»? Блин… это… гутен таг!

— Здорово, коли не шутишь. — Рыжий офицер вермахта усмехнулся в ответ и, разминая затекшие икры, приподнялся на носочках, заскрипев хромовыми сапогами. Степан чуть не сел на дорогу от изумления:

— Ты глянь, как у них там в разведшколах русскому учат! Ни хрена себе! Так вы передовой отряд, значит, ага… разведка. А что ж так долго? Где вас черти носили все это время?

Немец в танкистской кожанке покосился на полупьяного мужичка, что-то прикидывая в уме. Позади него возникло движение: тощий солдат заерзал в мотоциклетной коляске, поводя стволом пулемета и недоверчиво поглядывая на пошатывающегося аборигена. Танкист сделал успокаивающий жест рукой и подозвал своего бойца к себе. Явно нехотя тот выбрался с насиженного места, оставив оружие в покое. Мешковатая форма была явно великовата фашисту и висела на узких плечах, как на огородном пугале. Сходства с последним добавляла и здоровенная немецкая каска, застегнутая под острым подбородком.

— А скажи-ка, любезный, — обратился к Степану рыжеволосый, дожидаясь, пока к нему подойдет пулеметчик. — Кто у вас здесь главный?

Мужик радостно хлопнул себя по коленкам и чуть не заплясал от восторга:

— Вот это правильно! Значит, партийный актив и чекистов к стенке? Это мы запросто! А помощники нужны? За пузырь этого… шнапса лично готов участвовать…

— Сеня! — окликнул его Петрович, решительно выйдя из тени гаража. — Ты, я смотрю, совсем свои мозги пропил! Угомонись!

Мужичок визгливо заржал и стал закатывать рукава рубахи на манер эсэсовца:

— Да ладно тебе, Петрович! Будет весело! Я под шумок и с долгами своими рассчитаюсь! А то куда ни зайду — всем нужно денег вернуть! Тебе, кстати, я ничего не должен?

— С расстрелами, пожалуй, повременим, — усмехнулся танкист и невзначай потрогал свой шрам на подбородке. — Сначала давайте с начальством вашим разберемся. Так где, говорите, его искать?

— А никто ничего еще и не говорил. — Петровичу ситуация, очевидно, была не по душе, потому и в голосе его отчетливо слышались нотки вызова и неприязни. — Начальство им подавай… Вам надо — вы и ищите!