Фетиш - Тина Альберт

Я чувствую, как желваки играют на моём лице, а пальцы до боли сжимают вилку.

– Моя жена была шлюхой, – слова вырываются словно яд. – Это ты хотела узнать?

Вилка в моей руке почти гнется от напряжения.

– Я не… Прости, – она бледнеет, но я уже не могу остановиться.

– Она была… как наркоманка. Только её наркотиком был секс. – Горечь в моём голосе могла бы отравить весь воздух в комнате. – Точнее, секс с моими друзьями.

В глазах Одри плещется ужас пополам с состраданием. Я чувствую, как старые шрамы снова начинают кровоточить.

– Два года, – мой голос срывается на хрип. – Два года я жил в счастливом неведении, пока мои так называемые друзья пускали по кругу мою жену всё это время. А потом садились со мной за один стол, улыбались, обсуждали бизнес… – я с силой провожу рукой по лицу. – Знаешь, что самое паршивое? Они все знали. Каждый из них знал о других, и никто… никто, блядь, не счел нужным сказать мне.

После моих слов повисает мёртвая тишина, от которой закладывает уши. Синяки на моем лице пульсируют при каждом движении челюсти, но физическая боль ничто по сравнению с той, что разъедает меня изнутри.

Одри замирает, в её глазах отражается сострадание, от которого мне становится ещё больнее.

– Джейсон, это ужасно, мне очень жаль, что это произошло с тобой, – её голос мягкий, почти интимный.

Я смеюсь, но смех больше похож на рычание:

– Когда я узнал всё, – продолжаю я, наклоняясь ближе через стол, – я хотел их уничтожить. Каждого. – Делаю глоток воды, чтобы осушить пересохшее горло. – Но это было бы слишком просто. Я хотел, чтобы они прочувствовали… особенно Дэйв. – Его имя застревает в горле. – Ведь с ним, по словам Виктории, у них был не просто секс. О нет, у них были "настоящие чувства".

Одри застывает, её лицо бледнеет, а глаза расширяются от понимания. Вижу, как дрожат её пальцы, сжимающие вилку.

– И если ты хочешь знать правду… – я наклоняюсь вперед, чувствуя, как яд собственных слов отравляет меня изнутри, – да, ты стала для меня идеальной мишенью. Я спал и видел, как делаю с тобой то же самое, что и Дэйв делал с моей Вики. И всё моё удовольствие заключалось в том, чтобы доставить ему те же муки, что испытал я сам.

– Достаточно, – её голос дрожит, вилка с звоном падает на мраморную столешницу.

Вижу, как её глаза наполняются слезами, и что-то внутри меня ломается. Я не хотел этого. Не хотел причинять ей боль. Она порывисто встаёт, стул скрипит по полу.

– Одри, стой! – кричу я, но она уже направляется к выходу. – Черт!

Ударяю кулаком по столешнице и тут же шиплю от боли, пронзившей травмированную руку. Боль отрезвляет, но Одри уже нет. Слышу, как хлопает входная дверь, и понимаю, что только что разрушил единственное хорошее, что появилось в моей жизни за последние годы, и всё из-за желания мести, которое пожирает меня изнутри.

Одри

Мои шаги гулко отдаются в пустом подъезде, когда я медленно поднимаюсь по лестнице. Голова гудит от недосыпа и переживаний последних дней. На площадке моего этажа я застываю как вкопанная – возле моей двери, прижавшись к стене, страстно целуется какая-то пара. Сердце пропускает удар, когда я узнаю в них Синди и Дэйва.

Дэйв… и моя подруга.

Горький ком подкатывает к горлу. Я издаю какой-то сдавленный звук, и они отрываются друг от друга.

– Серьёзно? – мой голос дрожит, когда я качаю головой.

Синди отскакивает от него как ошпаренная. Её щеки пылают, помада размазана. В глазах паника.

– Одри, пожалуйста, это совсем не то, что ты подумала! – она делает шаг ко мне, протягивая руки. – Я могу всё объяснить…

Я отступаю назад, чувствуя, как внутри что-то окончательно надламывается. За последние сутки я пережила столько, что уже не осталось сил даже на гнев. Только бесконечная усталость и пустота.

Сердце бешено колотится, пока я слетаю вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Металлические перила холодят вспотевшие ладони. Позади гремят тяжелые шаги Дэйва, от которых вибрирует бетонный пролет.

– Одри, черт возьми, остановись! – его голос отражается от стен, проникая под кожу.

Прохладный воздух обжигает легкие, когда я вылетаю на улицу. Не успеваю сделать и пары шагов, как его сильные пальцы смыкаются на моем запястье. От этого прикосновения по телу проходит электрический разряд, и я застываю.

– Оставьте меня все в покое! – мой крик звучит надломленно, истерично. Горло сжимается, словно в тисках, я резко выдергиваю руку из его хватки. На коже остаются красные следы.

Его взгляд скользит по мне – медленно, мучительно, пока не натыкается на футболку Джейсона. Я вижу, как расширяются его зрачки, как желваки ходят на скулах. Боль в его глазах настолько явная, что мне хочется отвернуться.

– Ты снова была с ним? – его голос похож на наждачную бумагу. В нем столько горечи, что у меня перехватывает дыхание.

Он проводит дрожащей рукой по лицу, задерживая пальцы на переносице. Я знаю этот жест – он всегда так делает, когда пытается сдержать эмоции.

– Да, – выплевываю я с вызовом, чувствуя, как каждое слово царапает горло изнутри. – Жаль только, что не делала это у тебя на глазах.

– Я знаю, это было глупо… с Синди, – его голос падает до шепота. – Господи, Одри, я просто хотел достучаться до тебя. Ты же сама говорила – тебе нужен адреналин. Что ж, получай. Разве не этого ты хотела?

Внутри все переворачивается от его слов. Я чувствую, как к горлу подступает тошнота.

– Знаешь что, Дэйв? – горечь в моем голосе могла бы отравить весь воздух вокруг. – Почему бы тебе не отправиться к Виктории? Джейсон рассказал мне о вашей… большой любви.

Его лицо становится мертвенно-бледным. В свете уличного фонаря я вижу, как дергается жилка на его виске.

– Настолько меня ненавидишь, что желаешь мне смерти? – в его голосе звучит такое искреннее потрясение, что у меня холодеет все внутри.

– Что? – я застываю, чувствуя, как земля начинает уходить из-под ног. – О чём ты говоришь?

– Виктория погибла, – каждое слово падает как камень. – Он… разве не рассказал тебе об этом?

Мир вокруг начинает кружиться. В ушах звенит, словно кто-то ударил в огромный колокол.

– Нет… – мой голос едва слышен.

– Поехали, – его пальцы находят мою руку, и я чувствую, как сильно они дрожат. Или это дрожу я?

– Куда? – выдыхаю я, цепляясь за его руку как за спасательный круг.

– Если хочешь знать всю правду, поехали со мной, – его глаза становятся почти черными, затягивая