Элизабет Адлер - Богатые наследуют. Книга 2

– Так когда же мы, наконец, увидим мадам? – спросил изнемогший от ожидания Чарли.

– Чуть-чуть позже, – успокаивала его Вероник. – После того, как мы допьем это чудесное вино.

– Одну минуточку, – сказал Чарли, нахмурившись. – Мы же не можем называть женщину просто мадам, когда заговорим с ней. Ради бога, как ее имя?

– Мадам зовут Поппи, – ответила с улыбкой Вероник.

Хрупкое кружево хрустального бокала треснуло в руке Грэга, и золотистое, солнечно-сладкое вино заструилось по его одежде. Официанты бросились к нему со всех сторон, встревоженно спрашивая, что с его рукой, увидев глубокий порез, когда он с побелевшим лицом смотрел на Вероник.

– Вы сказали… Поппи? – прошептал он.

– Да, конечно. Мадам Поппи. Она очень знаменита, – в глазах Вероник появилось удивление.

– Скажите, откуда она? – спросил он нетерпеливо. – Как она выглядит? У нее рыжие волосы?

– Мадам очень красива, и у нее действительно рыжие волосы. Но никто не знает, откуда она приехала, – Вероник улыбнулась озадаченно. – Мадам – загадка. Вы сами увидите, когда встретитесь с ней. Почему вы не позволяете мне заняться вашей бедной рукой? Как жаль, что бокал разбился и вы истекаете кровью, а волшебное вино пролилось.

– Я хочу послать записку мадам Поппи, – сказал Грэг, подозвав дворецкого.

Его рука дрожала, когда он писал короткое послание. Неожиданно он почувствовал, что совершенно уверен – это она, и не нужно даже спрашивать, прав ли он в своей догадке.

– «Поппи, – написал он. – Я хочу видеть тебя. Грэг». Но складывая записку, он засомневался. Он сидел в самом одиозном парижском борделе, и впервые за все эти годы кто-то упомянул имя – Поппи. Это смешно. Невинная молодая девушка, какой он ее помнил, не могла содержать подобное заведение. Но ведь он не знал, что случилось с ней за эти годы; он не разгадал тех секретов, которые Энджел знала о Поппи; он не знал, что они имели в виду, когда говорили, что она была совсем «как ее отец»… Миллионы мыслей и надежд промелькнули в его голове, когда он отдавал записку Уоткинсу, вложив бумажку в пятьдесят франков в его руку.

– Я возьму записку, сэр, но я не беру чаевых, – сказал он.

– Здесь не позволяется брать чаевые, – объяснила Вероник. – Это одно из правил мадам. Она говорит, что Numéro Seize и так дорогое заведение, и гости платят за то, что получают взамен. Все остальное – лишнее.

Но Грэг даже не слышал ее, как не видел Чарли, пившего токайское и налегавшего на возвышавшийся перед ним десерт из шоколада и золотистого сахара, поедая его со смаком. Все, что он видел перед собой, – это было лицо Поппи.

Симона подумала, когда смотрела на Поппи, читавшую записку, что Поппи страшно изменилась в лице, словно кто-то внутри нее потушил свет. И когда она наконец взглянула на Симону, ее глаза были безжизненными и полными боли, как будто она только что заглянула в собственную могилу.

Симона бросилась к Поппи и прочла через ее плечо. «Поппи, я хочу видеть тебя. Грэг», – было написано в записке. Для Симоны это были просто шесть коротеньких слов, но, казалось, Поппи никогда не оправится от шока, в который ее повергло то, что она увидела.

– Я хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня, Симона, – сказала наконец Поппи. – Пожалуйста, я умоляю тебя как свою подругу – согласись. Этот человек никогда не был здесь прежде… Он не знает тебя – и меня. Я хочу, чтобы ты встретилась с ним и сделала вид, что ты мадам Поппи. Ты можешь сделать это ради меня, Симона?

Симона поняла, что Поппи попала в беду.

– Это кто-то из твоего прошлого? Да? Не беспокойся! Предоставь это мне.

Она повернулась к дворецкому.

– Уоткинс, отведите в сторону Вероник и предупредите ее о том, что произойдет, а затем отведите ее и этих двух джентльменов в голубую гостиную.

Поппи рухнула в кресло, когда за Симоной закрылась дверь. В ее лице не было ни кровинки, и она дрожала так сильно, что ее зубы стучали. Лючи вспорхнул со своей жердочки и сел к ней на плечо, беспокойно вертя головкой. Но Поппи думала только о том, что Грэг был здесь. Он был в ее доме. Надежда вспыхнула в ее сердце – может быть, он приехал, потому что искал ее, потому что он хочет отвезти ее домой; может быть, он простит ее и вернет ей ее настоящее место в жизни… Может быть, он все еще любит ее.

Она вернулась на землю как от толчка; в записке не было ничего об этом. И как это могло быть правдой? Она была мадам в парижском борделе. «Поппи» была сама не лучше, чем шлюха. Она в отчаянии коснулась жемчугов на шее. Грэг был ее прошлым, и ему не было места в ее мире. Она была мадам Поппи и женщина Франко Мальвази, и разве не правда, что она любит Франко больше, чем кого-либо другого на свете? Больше Грэга?

– Джентльмены, – сказала Симона своим низким хрипловатым голосом. – Я счастлива видеть вас. Мой английский не очень хорош, но я приветствую вас в Numéro Seize.

Словно лишившись дара речи, Грэг смотрел на красивую француженку… действительно, у нее были рыжеватые волосы, она была очаровательна… но она не была Поппи.

Острые глаза Симоны оглядели Грэга с головы до ног, и ей понравилось то, что она увидела. Она подумала, что Поппи поступила глупо, променяв этого мужчину на Франко Мальвази, но кто поймет женщину, когда она влюблена?

– Вы ожидали увидеть кого-то другого? – спросила она участливо.

– Это просто потому, что Поппи – необычное имя, – сказал Грэг. – Оно принадлежало одной девушке, которую я знал.

– А что, ваша подруга умерла? – спросила она резко.

– Я не знаю, мадам, – ответил честно Грэг. – Но благодарю вас за то, что вы согласились встретиться со мной. Извините, что отнял у вас время.

– Мое время на то и существует – чтобы тратить его на красивых молодых людей, – улыбнулась ему Симона, не в силах удержаться от флирта. – А как вас зовут?

– Я Грэг Констант.

– Быть может, мы еще увидимся, мистер Констант?

– Боюсь, что нет, завтра я уезжаю в Нью-Йорк. Я никогда больше сюда не вернусь. Здесь слишком много того, что вызывает во мне грустные воспоминания.

– Как жаль, – сказала Симона, когда он пожимал ее руку на прощанье. – Как жаль, что вы нашли Париж triste.[8]

Поппи стояла у камина с бокалом бренди, зажатым в руке. Она с мукой взглянула на Симону.

– Ну что? – прошептала она.

– Мистер Грэг Констант красив, он джентльмен, и у меня нет никакого сомнения, что он богат. Он – все, о чем ты только можешь мечтать, Поппи. И у меня возникло ощущение, что он твой – стоит тебе только захотеть.

Поппи быстро выпила бренди, ее рука дрожала.

– Давным-давно, Симона – совсем как в начале почти всех сказок… жили-были… давным-давно… Но не теперь. И никогда…