Мир Аматорио. Неделимые - Мари Мур

– Зачем ты грузишь меня этой херней? – перебиваю его. – Я хочу знать, что с памятью Рене Гросс. Когда она к ней вернется?

– Тогда я упрощу свой ответ. Представь, что мозг человека – это суперкомпьютер, который работает на протяжении жизни. Он никогда не отключается и продолжает работать даже во сне. Ты спишь, а он избавляется от всего ненужного, что ты видел в течении дня. Все, что не имеет значения…

– Ближе к делу, – нетерпеливо требую я.

– Мы подобрались к самому интересному. Представь, что случилась внештатная ситуация. Мозг должен выполнить перезагрузку и сохранить важный файл, размер которого – целая жизнь. В большинстве случаев, так и происходит. Люди теряют сознание, а когда приходят в себя, помнят все, что с ними произошло. Но иногда бывает такое, что мозг выполнил перезагрузку, но не успел сохранить файл. Тогда память теряется. Когда люди приходят в себя, они ничего не помнят. Память становится безвозвратно удаленной, и люди учатся жить заново.

– А если человек помнит, что произошло с ним, до определенного момента?

– В таком случае мозг сознательно уменьшает размер файла, чтобы в критической ситуации успеть что-то сберечь. Сохраняются только некоторые моменты. Люди помнят, что с ними произошло, до какого-либо периода жизни. Все остальное остается утерянным.

– И к ним никогда не возвращается память? – напряженно спрашиваю я, готовясь к самому худшему.

– Бывает, что мозг сохраняет файл и даже успевает сделать архив. Как правило, это травмирующие воспоминания, связанные с сильным эмоциональным потрясением, физическим или сексуальным насилием. И мозг защищает от них, пряча их в глубину. Прячет в захламленный чердак, который закрывается на замок. Понадобится ключ, если человек захочет открыть его и увидеть воспоминания. Таким ключом может быть все, что угодно. Знакомое лицо, знакомая фраза, знакомая обстановка. Человек может испытать те же эмоции, которые он испытывал в прошлом. Такие люди могут вспомнить все через день, месяц, год. И только в редких случаях воспоминания так и остаются закрытыми на замок до конца жизни.

Я провожу рукой по лицу и стараюсь чаще дышать, пытаясь успокоиться. Ребра отзываются болью, но это херня. Самое главное для меня – Ким. И, черт, прямо сейчас она одна, и не понимает, что с ней происходит.

– Есть еще кое-что, – говорит Лэдд. – Сегодня я разговаривал с медсестрой, которая ухаживает за Рене Гросс. Она сказала, что ее пациентка еще не пришла в сознание. Понимаешь, о чем я?

– Доктор делал записи с ее слов. Но как она могла ему что-то рассказать, если до сих пор не пришла в сознание? – скептически спрашиваю я.

– Видимо, кто-то старается всех убедить, что она до сих пор без сознания, – Десмонд многозначительно на меня смотрит, приподнимая темную бровь.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не ударить кулаком по приборной панели. С самого начала я подозревал, что чертовы Гроссы сделают все, чтобы никто не смог добраться до Ким. Но она не их вещь, и у них нет права ею распоряжаться.

Снова достаю спортивную сумку и вынимаю оттуда несколько крупных купюр. Если интерн смог придумать, как пробраться в кабинет и сделать копии записей доктора, значит он сможет придумать план, как провести меня к Ким.

– Здесь три тысячи долларов. Это задаток. Мне нужно встретиться с Рене Гросс, – я выделяю каждое слово. – Ты должен меня к ней провести, ясно? Придумай, как ты это сделаешь, и я утрою сумму.

Я кладу деньги на подлокотник между сиденьями рядом с Лэддом. Он смотрит на них и молчит. Тишина повисает в воздухе.

– У меня нет времени сидеть с тобой здесь до вечера, – показываю на мои наручные часы. – У тебя минута. Решай. Или мы ищем кого-то вместо тебя.

В это мгновение в салоне раздается мелодия звонка. Лэдд достает телефон и сбрасывает вызов. Затем открывает дипломат и складывает в него деньги.

– Я позвоню, – с этими словами он выбирается из машины. Прежде чем захлопнуть за собой дверь, Лэдд добавляет. – Кстати, отличные часы. Всегда хотел иметь такие.

– Ты был прав, – бормочет Десмонд, поворачиваясь ко мне. – Этот парень странный.

***

Этим же вечером вместе с братом я возвращаюсь в отель. В ожидании звонка каждая секунда тянется мучительно долго.

Мне кажется, уже прошла целая вечность. Мне кажется, я успел состариться и умереть. Мне кажется, я потерял голову. Мои мысли мечутся по бешеному кругу.

Как Ким себя чувствует? Когда я смогу увидеть ее? Получится ли у Лэдда провести меня к ней?

Во всяком случае, у меня есть запасной план.

За пояс моих джинс я засовываю «Smith and Wesson» с полной обоймой. Похоже, я окончательно тронулся умом, если решил, что смогу ворваться в больницу и перестрелять всех охранников.

В гнетущей атмосфере неизвестности я нервно хожу по номеру. В конце концов, я останавливаюсь у окна и смотрю, как по стеклу стекают капли одна за другой. Дождь не прекращается и преследует меня в Бостоне и Нью-Йорке.

Словно небо грустит вместе со мной, что рядом нет Ким.

Вместо своего отражения я вижу в стекле ангельское лицо с голубыми глазами, веснушками на носу и нежными губами. Я бы все отдал, чтобы на них появилась улыбка.

Из мыслей меня отвлекает шум захлопнувшейся двери. Обернувшись, я вижу, как в номер возвращается Десмонд. У него непроницаемое выражение лица, но от меня все равно не ускользает беспокойство в его взгляде.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– У меня плохие новости, – отвечает Десмонд. – Завтра Кимми перевозят в Австралию. Ее перевели в отдельную палату и усилили охрану.

– Значит, я закончу все сегодня.

Разворачиваюсь и быстро направляюсь в сторону выхода. С меня хватит сидеть ровно на заднице.

Глава 15

Нью-Йорк

Меня останавливает Десмонд, схватив за воротник куртки и отталкивая к стене.

– Какого хрена? – шиплю я, теряя терпение. – Я иду за ней.

– Ты с ума сошел?! – вспыхивает Десмонд. – Нас пристрелят, как только мы откроем дверь. А Кимми даже не узнает, что мы приходили.

– Нет никаких «нас», – отрезаю я. – Я иду один. А ты возвращаешься к своей жене, продолжаешь наслаждаться медовым месяцем и забываешь обо всей этой истории.

Я пытаюсь пройти мимо Десмонда, но он крепко сжимает воротник моей куртки, удерживая меня на месте.

– Ты – мой брат. И правда думаешь, что я кину тебя? – он прищуривается. – Решай прямо сейчас: или мы делаем все вместе, или я звоню в больницу и предупреждаю, что ты собираешься