Даринда Джонс - Третья могила прямо по курсу

К сожалению, кроме неспособности распознавать мою ДНК, Развалюха еще и не умела говорить что-то вроде «Привет, Чарли. Активировать ракеты?».

– Я с ним поговорю. Кстати, доктор все-таки засветился.

– Как фейерверк?

– В базе данных. Ничего конкретного, однако его имя всплыло в расследовании по делу о фальсификации. Могу дать тебе имя детектива, который этим занимался. В прошлом году он вышел на пенсию. Я с ним знаком. Сейчас он много играет в гольф.

– Круто. Наверняка он это заслужил. У меня в офисе два федеральных маршала, – сообщила я, когда Развалюха заурчала, просыпаясь. И никакого тебе распознавания голоса или идентификации по сетчатке глаза.

– Что им нужно?

– Понятия не имею. Вчера я уже говорила с одним маршалом, поэтому сегодня улизнула через заднюю дверь.

– Как это по-дэвидсоновски.

– Слушай, а ты не мог бы проверить, как там у доктора Йоста с финансами? Куки уже копает, но мне нужна всякая официальная дребедень, которую не получить без ордера.

Я вывела Развалюху на Сентрал. Вывела. Как будто вытолкала ее собственными руками.

– В этом нет необходимости. Он богат. Ты дом его видела? Да у него месячные счета за воду такие, что на те же деньги целый месяц могла бы питаться небольшая страна.

– А откуда ты знаешь, что он богат, если не проверял его банковские счета?

– Ты правда хочешь, чтобы я проверил его финансы?

– А Папа Римский – католик?

– Я говорил, как ужасно опаздываю с бумажной волокитой?

– Я говорила, как сильно ты мне обязан?

– Будут тебе финансы.

Глава 12

Самое отвратительное – это когда во время спора ты вдруг понимаешь, что не прав.

Надпись на футболке

Припарковав Развалюху в переулке за квартал от заброшенной психлечебницы, я, согнувшись в три погибели, добежала до ближайшего мусорного контейнера, где смогла спрятаться за вечнозелеными кустарниками. Пришлось отчаянно махать руками и несколько раз сплюнуть на землю, потому что кусты оказались сплошь покрыты паутиной. Когда меня перестало трясти от отвращения, я собралась и, войдя в свой хваленый режим в духе «Миссия невыполнима», полезла по проволочному забору на крышу обветшалого сарая. Оказавшись на месте, свернулась в позе эмбриона и хныкнула. Режим или нет, а лазать по проволочным заборам совсем не сахар. В основном потому, что это больно.

Растопырив пульсирующие от боли пальцы, я осмотрелась. Ни единого ротвейлера в поле зрения не наблюдалось, поэтому я спрыгнула вниз и тенью помчалась к окну в подвал, которым давно пользуюсь, когда приходится вламываться в больницу. Я повернула замок, который установила тут какое-то время назад, чтобы открыть окно и, как всегда, вползти внутрь. Как правило, окно открывается, давая мне возможность изобразить крутой трюк с падением и перекатыванием. Со стороны выглядит почти так же, как «спрятать голову в песок» прямо в подвале, только приходится меньше беспокоиться об отравлении радиацией, приводящем к безвозвратной потере волос. Однако на этот раз окно застряло. Я потянула сильнее, и оно поддалось. А ровно через полсекунды опять захлопнулось. Какого черта, во имя яичек Зевса?

Не успела я предпринять очередную попытку, как появился Рокет и прижался к стеклу носом, как дитя-переросток, играющее в кошмарную версию пряток-страшилок с зубодробильными возгласами «Ку-ку!».

Он ухмыльнулся и провопил так, будто я была в тысяче миль от него:

– Мисс Шарлотта!

– Ш-ш-ш, Рокет, – прошептала я, прижав указательный палец к губам, и оглянулась, ожидая, что вот-вот услышу клацанье когтей ротвейлера. Понятия не имею, слышат ли собаки голоса призраков, но сейчас, по моему уразумению, было не самое подходящее время это выяснять. – Рокет, впусти меня.

– Мисс Шарлотта, я вижу вас через стекло! – еще громче крикнул он, опять хихикнув и снова и снова указывая на окно. Видимо, на случай, если я еще не заметила. – Вы меня слышите?!!

Да простит меня великий божественный пахучий чмок. Я распласталась на животе и капельку приоткрыла окно.

– Рокет, – процедила я в щелочку, – ты должен меня впустить.

– Вам сюда нельзя. Я не один.

– Не один? Серьезно? – Рокет умер приблизительно в пятидесятых. Со сколькими же людьми он мог водить сейчас знакомство? – Тут бродят огромные собаки. И у меня для тебя есть несколько имен.

Рокет просиял. В буквальном смысле. Смотреть на это было жутковато. Приоткрыв окно еще чуть-чуть, он просунул ко мне нос и рот и прошептал:

– Имена?

– Да, имена людей. Мне нужно знать, живы они или нет.

Я могла потерять его в любой момент. Удерживать внимание Рокета в течение хотя бы нескольких секунд – все равно, что выиграть в лотерею, если, конечно, забыть о денежном вознаграждении.

Рокет опять прижался лицом к стеклу, да так сильно, что его черты исказились, и стал показывать мне рожицы.

– Приииивеееет, мисс Шарлотта!

Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы не вспылить.

– Рокет, где Слива и Незабудка?

Синяя Незабудка – сестра Рокета, которая умерла в тридцатые годы от пылевой пневмонии. Я никогда с ней не встречалась. Судя по всему, она не горела желанием знакомиться с ангелом смерти. А Сахарная Слива – умершая сестра местного офицера полиции, который работает с моим дядей. И она та еще заноза в заднице.

Лицо Рокета все еще было сплюснутым под стеклом, когда он ответил, улыбаясь:

– Они от вас прячутся.

– Потрясающе. Теперь они обе вздумали меня избегать? – Поначалу мне стало как-то не по себе, но потом я вспомнила, что не очень-то жалую детей, так что вся ситуация была мне даже на руку. Итак, у меня не было выбора. Нужно было назвать Рокету имена. Иначе он в любой момент мог скрыться в закутках больницы, и тогда мне его точно не достать. Но еще хуже было бы лишиться ноги с помощью собачьих челюстей. – Тереза Дин Йост.

Рокет отступил и вдруг замер. Его ресницы затрепетали, словно он просматривал записи в собственном мозгу. Так же внезапно он поднял голову и посмотрел на меня:

– Нет. Ее время еще не пришло.

Его ответ меня ошеломил. Неужели она до сих пор жива? Я была уверена, что Док Холлидей ее убил. Два миллиона баксов – это целая куча баксов. Но раз Тереза жива, у меня еще было время.

– Я тебя обожаю, Рокет.

Он рассмеялся и опять захлопнул окно.

– Да подожди же ты… – Я снова надавила на раму, но безуспешно. Этот парень был сильным и непоколебимым, как скала. Камни больно вдавливались мне в ребра и локти. Определенно придется ехать домой и переодеваться, чтобы продолжать заниматься делами. Еще один титанический рывок, и окно приоткрылось совсем чуть-чуть. – Еще одно имя, милый, – прошептала я в узенький просвет.