Квартира №16 - Татьяна Ларина

— Денис, мое сочинение…

Мое сочинение его не волновало. Мы снова любили друг друга, забывая обо всем, но очередные несколько счастливых часов свободы быстро закончились, снова нужно было прощаться и теперь до следующей субботы.

— Передавай привет ребятам и Пирсу.

— Обязательно, Лисенок. Как-нибудь наведаемся к ним вместе. Ну, если ты вырвешься на целый день от своих церберов.

— Не знаю… только если родители куда-нибудь уедут, а меня с собой не возьмут, — вздохнула я.

— Ладно, Лисенок, иди домой, а я к ребятам. Они заждались.

Я выскочила из шестнадцатой квартиры и быстро прошмыгнула на лестницу, чтобы с первого этажа вызвать лифт и шумно вернуться домой. К счастью, мои махинации пока заканчивались успешно, но я знала, что рано или поздно родители обо всем узнают. Я не обсуждала это с Денисом, но для себя уже решила, что нужно подождать два месяца до моего восемнадцатилетия и самой рассказать обо всем маме и папе. Я буду совершеннолетней, и родители не смогут запретить встречаться с человеком, которого люблю.

Очередная неделя, как обычно, началась с мелодии будильника. Я открыла глаза и первым делом потянулась к телефону. Денис вставал на полтора часа раньше меня, поэтому, до того, как я просыпалась, присылал пожелания доброго утра. Но в этот раз сообщения от него не было. Неужели забыл? Может быть, возникли какие-то дела? Я написала ему сама и пошла умываться.

— Милая, завтрак на столе, — постучалась в ванную мама.

— Угу, — промычала я.

— Дочь, можно на минуту? У меня к тебе разговор.

— Да, мам.

Мне не понравился ее голос. Слишком серьезный, не предвещающий ничего хорошего. Она зашла в ванную и, посмотрев на меня через зеркало, улыбнулась. Словно камень упал с сердца — мама ничего не знает. Но радовалась я рано.

— Милая, ты уже совсем взрослая. Настоящая девушка, — рассматривая меня, начала мама. — Ты уже в том возрасте, когда следует посещать женского врача. Твой организм перестраивается, и мы должны убедиться, что все идет правильно.

— Какого врача? — испугалась я, прекрасно понимая, что мама имеет в виду.

— Алис, в среду после обеда я записала тебя к своему гинекологу. Анастасия Сергеевна тебя посмотрит и возьмет анализы. Обычный осмотр, — отмахнулась мама и направилась к двери. — И поторопись, завтрак на столе.

Я пришла в ужас, сознавая, чем грозит мне этот осмотр. Анастасия Сергеевна была не просто врачом, но и маминой приятельницей. Она обязательно расскажет ей, что я не девственница. Руки предательски задрожали, и я чуть не выронила зубную щетку.

— Алиса, завтрак! — раздался с кухни мамин голос, но мне совершенно не хотелось есть. Я натягивала на себя школьную форму, чтобы скорее выйти из дома.

— Мам, прости, я совсем забыла, что сегодня нужно быть в школе раньше. Я куплю по дороге булочку, — стараясь не смотреть матери в глаза, проговорила я.

— Зачем так рано? Что случилось? — строго вопросила она, глядя, как я застегиваю сапоги.

— Ничего, мамочка. Все в порядке.

Я практически выбежала из квартиры и бросилась на лестницу. Нужно было как можно скорее уйти от дома, чтобы позвонить Денису. Я должна была обо всем ему рассказать.

Он так и не ответил на мое утреннее сообщение и трубку снял не сразу. По его голосу я поняла, что парень в дурном настроении, но и у меня было не лучше.

— Алис, я занят, говори быстрее, что такое или лучше перезвони потом, — довольно грубо кинул он.

— Денис, моя мама… Она… она хочет, чтобы в среду я пошла к гинекологу, — выпалила я, чувствуя, как неприятно саднит в носу, и на глаза наворачиваются слезы.

— И я тут причем?

— Это мамина подруга. Если она меня осмотрит, то узнает, что я не девственница, и обо всем расскажет маме, — я не удержалась и расплакалась, а в трубке повисло напряженное молчание. — Денис…

— Слушай, не реви, а! Ну расскажет и расскажет. Ты уже взрослая, нет ничего такого, что занимаешься сексом со своим парнем. Все равно она бы узнала.

— Мама меня убьет.

— Лисенок, кончай хлюпать. Давай поговорим потом. Мне бежать надо, — он повесил трубку, даже не попрощавшись, а я, растирая грубыми шерстяными варежками мокрые от слез щеки, поплелась к школе.

Я рассказала обо всем Катюше, попросила ее совета, но она только развела руками. Мы обе понимали, что у меня не было выхода. Единственное, что мне оставалось — поговорить с мамой начистоту.

— А твой Денис — самый настоящий козел! Повел себя так, будто его это не касается, — заключила Катюша.

— Может быть, у него что-то случилось на работе? — это была слабая попытка оправдания, в которую сама верила с трудом. Денис меня обидел, и на этот раз я была близка к тому, чтобы согласиться с подругой.

— На работе случилось, поэтому на свою девушку наплевать? Прости, Елисеева, но ты будешь полной дурой, если снова промолчишь после такого. Если сама себя не уважаешь, то и он уважать не станет.

Шмыгнув носом, я отвернулась, и в этот момент мой телефон провибрировал, оповещая о сообщении. Денис. Он извинялся за грубость, сетуя на проблемы на работе, и просил ничего не говорить пока маме.

— Видишь, я была права, у него что-то случилось. Он просит прощения, — я гордо продемонстрировала Кате сообщение любимого.

— Не знаю, Алис. Не хочу с тобой ссориться, но думаю, неправильно сразу его прощать. Хотя бы напиши, что тебя обижает, когда он себя так ведет.

— Не буду. У него проблемы, а я стану нравоучения писать? — возразила я, быстро набирая ему ответ, что сделаю все так, как он скажет.

— Ай, Елисеева, поступай, как знаешь, но потом не жалуйся! — разозлилась Катюша и, схватив сумку, пошла к лестнице. — И на физике я сяду с Марковым.

Она обиделась, но я не собиралась извиняться. В конце концов, в чем была моя вина? Что я верю человеку, которого люблю? Что не ищу с ним ссор, а стараюсь понять? На физике и остальных уроках Катя со мной не садилась, а я старалась не смотреть в ее сторону.

Среда наступила слишком быстро, и вот я уже сидела под кабинетом Анастасии Сергеевны, ожидая, когда меня вызовут на прием. Как и хотел Денис, я не призналась маме, что уже не девочка. Возлюбленный предложил мне договориться с врачом, чтобы сохранить в тайне мой маленький секрет. Если это не удастся, он был готов прийти к моим родителям и официально сознаться, что забрал честь их дочери. Но несмотря