От него не убежишь - Лина Ласс

– Так было надо, – наконец проговорил он. – Он не хотел, но знал, что кто-то в его окружении может подозревать в его связи с ФСБ и пристально наблюдать за ним, поэтому пошёл на это.

– Он позволял тебе издеваться надо мной!

– И в Ницце это был последний раз! – Алекс повысил голос, только чтобы перекричать меня. – По возвращении в Москву я должен был вас покинуть под тем предлогом, что он якобы меня уволит. А на самом деле я должен был вернуться на службу – у нас было собрано достаточно улик против Донского, чтобы начать процедуру его ареста. Но…

Но случилось убийство Павла и всё пошло по одному месту, ясно.

– Ты думал, что Павла убил Донской, но его алиби подтвердилось? – я с надеждой посмотрела на Алекса.

– Как видишь, – он развёл руками. – Это всё усложняет.

– А зачем я службе безопасности?

– Ты единственный свидетель.

Я вскочила на ноги.

– Но я не видела лица стрелявшего!

– Зато видела остальных и можешь их опознать. Тогда в Сен-Тропе, когда ты указала на Донского, я думал, что будет просто. Позвонил в Москву, сообщил им, что произошло и кто мог совершить убийство… но всё коту под хвост. Если только Донской не послал кого-то сделать всю грязную работу. Тогда доказать его виновность в этом деле уже будет сложнее.

Голова кружилась от всей информации, которую я сейчас услышала. Всё это напоминало нелепый абсурд, и я оказалась втянута в какой-то заговор сильных и властных мужчин, чего всегда старалась избегать. Слёзы подступили к глазам, затуманивая взор.

Алекс приблизился ко мне, положив свои руки мне на плечи.

– Аня, я…

Но я оттолкнула его.

– Сколько это продолжалось? Ваше сотрудничество?

– Около месяца перед тем, как появилась ты.

– Значит, вы втянули меня в это! Оба! А теперь Павел мёртв.

Алекс сжал губы, резко выдохнув.

– Я говорил ему, чтобы он не впутывал тебя в это, по крайней мере, чтобы подождал до тех пор, пока мы не соберём достаточно улик и не закроем Донского, но он был непреклонен, сказал, что это не моё дело. Я понимал, что он не хочет держать меня подле себя, и нашёл мне подходящее место в качестве водилы. Так что твои обвинения в мою сторону… не совсем справедливы.

Его признание прозвучало очень странно, заставив меня взглянуть на него настороженно, но лицо Алекса было непроницаемо.

– Почему тебя так волновала моя судьба?

Молчание.

– Алекс, почему я записана у тебя в телефоне как Малышка?

И тут его лицо дрогнуло. Он явно не ожидал того, что я заглянула в смартфон глубже, чем одно поверхностное сообщение.

– Ты всё-таки копалась в моём телефоне.

– Я… я не хотела, просто…

Господи! Не хотела? Меня что, кто-то заставил шариться в телефоне? Да любое оправдание сейчас прозвучит фальшиво и неискренне. И вместо того, чтобы придумывать отговорки, я выпалила:

– Прости, это не было случайно, признаю. Я в жизни так не делала, это первый и последний раз, клянусь, но я… хотела хоть что-то узнать о тебе. Ты всегда так скрытен… Но кроме моих сообщений у тебя там совершенно пустой телефон. Это так по уставу положено, что ли?

– Да.

– Но почему ты не стёр мои сообщения?

– Эээ… не успел, – это прозвучало также правдоподобно, как и мои попытки оправдаться. Алекс засуетился и стал отворачивать взгляд. И это поведение сотрудника ФСБ?

– И всё же… Я думала, что ты меня терпеть не можешь.

– Это не так, – он всё же поднял на меня взгляд, слегка прикусив нижнюю губу, что не укрылось от моего внимания. Я представила как вновь его целую, вспомнила его вкус… Чёрт, я опять что ли краснею? Да что за детский сад?

– Знаешь, это так забавно… меня в детстве во дворе звали Малышкой. Я была самой младшей из всей компании, отсюда и прозвище…

Я замерла, уставившись на Алекса. Этим прозвищем меня первым нарёк тот самый паренёк по кличке Пухлый, который постоянно задирал меня и дёргал за косы. Я вглядывалась в стоящее передо мной лицо, пытаясь отыскать в его чертах того, кто поцеловал меня в первый раз и…

– Алекс, напомни-ка свою фамилию…

Он сухо откашлялся, потупив взгляд, и произнёс:

– Логинов.

Я, ахнув, подскочила и закрыла рот руками. Нервный смех вырвался из горла, а сердце забилось в каком-то радостном чувстве.

– Пухлый? Сашка Пухлый?

Алекс смутился и покраснел тем самым доказывая мои подозрения.

– Ничего себе! Ого! – восклицала я, не в силах до конца поверить, что передо мной стоит тот самый Сашка, который кидался в меня косточками от вишни и придумывал обидные стишки. Тот Сашка, который стоял на пороге моей квартиры с букетом, смущаясь точно так же как сейчас. И как я не узнала в своём водителе того увальня, который разбил моё детское сердце?

– Как ты изменился! Поверить не могу…

– Мы оба изменились. Ты тоже не похожа теперь на пигалицу с растрёпанными косами.

Я нервно смеялась, чувствуя облегчение, будто с плеч сняли тяжкий груз, будто спустя много лет после тщетных попыток я смогла сложить трудную головоломку. Каким бы ни был сейчас этот мужчина… да каким бы он ни был и раньше, но в моей памяти он остался светлым лучиком, связывающим меня с моим детством, нашими играми и… что уж скрывать, первой любовью.

– Но ты узнал меня, – уверенно произнесла я. – Почему не сказал?

– Я не должен был говорить никому, кто я такой. А ты даже фамилией моей не поинтересовалась, что даже хорошо. Хотя, зачем тебе это было? Я ведь… как ты сказала? Обслуживающий персонал обслуживающего персонала? – усмехнулся Алекс.

– Прости, – я шагнула к нему. Один вопрос всё-таки мучал меня и жёг изнутри. – Но ты хранил нашу переписку… хотя, что там? "Карету мне, карету" и только. Почему, Алекс? – я коснулась его предплечья, положив на него свою руку. Его тело тут же отреагировало, он напрягся и глубже задышал.

– Неужели та дурочка, что не отвечала на твои чувства… это была я? – я подняла на него лицо, утонув в его глазах. Я видела, как расширились его зрачки, как взгляд переместился на мои губы, которые я нервно облизнула. Но дальше… дальше он ничего не предпринял. Просто стоял, склонившись надо мной и не решался на последний шаг.

Громкий стук в дверь заставил нас отпрянуть друг от друга.

– Service de chambre!* – раздалось из коридора. Алекс молниеносно исчез в ванной, прикрыв за собой дверь и оставив меня совершенно растерянной. Пока я впускала в номер горничную, он успел полностью одеться и, схватив