Элизабет Адлер - Рано или поздно

— Учился я в колледже Калифорнийского университета в Санта-Барбаре. Окончил с отличием по специальности физика. Мой самый близкий друг — детектив отдела по расследованию убийств нью-йоркского департамента полиции Пит Пятовски. И конечно, я был влюблен.

Он протянул ей кружку за новой порцией кофе и получил ее.

— Расскажи мне о твоей жене, — попросила Элли.

— Это очень личный вопрос. — На этот раз Дэн повторил ее вчерашние слова.

— Знаю, но сейчас у нас пора исповеди.

Дэн глотнул кофе, вспоминая свою болезненную влюбленность во Френ. Он ни о чем, кроме нее, думать не мог.

— Какие же мы были тогда юные! — Он поставил кружку на кофейный столик, уперся локтями в колени и положил подбородок на ладони. Печаль прошлых дней застыла в его глазах. — Мы познакомились, когда учились в старших классах школы. Френ была самая красивая девушка, какую я только видел. Невысокая, белокурая, спортивная. Наше знакомство состоялось на соревновании по армрестлингу. Представляешь, Френ меня победила. Кто бы подумал, что у нее сильные руки! Со мной что-то случилось. Всякий раз, когда я ее видел, у меня начинало сосать под ложечкой. Я действительно заболел любовью. И вдруг она мне призналась, что чувствует то же самое.

Элли вообразила их рядом и с завистью подумала: «Наверное, это была великолепная пара».

— Мы стали неразлучны, — продолжил Дэн. — Делали вместе домашние задания, вместе совершали пробежки, вместе занимались серфингом. Она считалась школьной принцессой, и я гордился, что она выбрала меня своим парнем. Это была настоящая юношеская страсть. — Он покачал головой, не в силах постигнуть загадку первой любви. — Когда мы поженились, нам было по девятнадцать, мы уже учились в колледже. Правда, у нас были разные специализации — у меня научная, у нее спортивная. Мы снимали маленькую квартиру. Мне приходилось много заниматься, иногда по ночам, а она каждое утро вставала в шесть и отправлялась на тренировку. — Он пожал плечами. — Естественно, долго продолжаться это не могло. После развода я почувствовал даже облегчение. Учеба была закончена. Я уехал в Нью-Йорк и поступил в полицию, полный высоких мыслей о защите добра и наказании зла, стремясь внести свою лепту в борьбу с преступностью. — Он снова пожал плечами. — Оказалось, меня ждала черно-белая жизнь и больше почти ничего. Но я был хорошим копом, жил своей работой и, в общем, был ею удовлетворен.

— Ты влюблялся? — спросила она приятным, проникновенным голосом.

— Да, но так, как в первый раз, никогда… — Ему хотелось добавить «до нынешних времен», но он побоялся ее спугнуть. Ясно, что к любви Элли пока не готова.

Она потянулась и пожала ему руку.

— Спасибо, Дэн, за то, что рассказал мне все это.

— Ты думаешь, сейчас узнала меня лучше? — Ее глаза посерьезнели. Она тихо ответила:

— Мне почему-то кажется, я знала тебя всегда.

Он не стал уточнять, что она имеет в виду. Понял: чтобы узнать друг друга, им не нужна была никакая дополнительная информация.

— Пора спать, — сказал он, поднимаясь на ноги, с тоской думая о постели наверху. «Ах, если бы!.. Нет, время еще не наступило».

— Я рада, что ты пришел. — Она проводила его в холл, который, видимо, был рассчитан на двух человек, потому что они оказались впритык друг к другу.

— Я тоже рад. — Его окутывал ее аромат, лицо щекотала прядь мягких, дивных волос. Он чуть обнял ее, и их губы на секунду соприкоснулись.

Дэн тихо сказал:

— Ты красивая.

— Не поняла?

— Я все не мог подобрать для тебя правильное слово. Теперь нашел: ты красивая.

Она зарделась. Это был настоящий старомодный румянец. Она никогда не перестанет его удивлять.

— Спасибо. — Она отстранилась и открыла дверь. — Спокойной ночи, Дэнни-бой.

— Спокойной ночи. — Он махнул рукой и направился по короткой выложенной кирпичом дорожке к калитке. — Завтра позвоню.

Бак прятался в тени на противоположной стороне улицы и все видел. Он был разочарован и взбешен: «Как она могла?! Как она могла?!» Часы в машине показывали три пятнадцать.

Окно спальни было темным в течение нескольких часов, теперь оно снова осветилось. Нервозно грызя ногти, он дождался, когда там снова станет темно, и отправился домой, в свою квартиру, больше похожую на тюрьму.

Назавтра в кафе доставили большой букет цветов. Кремовые пионы, белоснежные нарциссы и бронзовые лилии.

Элли зарылась в них носом. Они были такие ароматные и красивые. Она развернула приложенную к букету записку и улыбнулась, прочитав: «Спасибо за чудесный ужин и превосходный торт. Цвет и аромат этих цветов напомнили мне о тебе».

Элли поставит их на самое почетное место, на ночной столик в спальне, а сейчас надо позвонить и поблагодарить. Она мечтает о новой встрече. Это будет в следующую среду, они поужинают у него на ранчо.

Глава 30

В среду Элли тревожно поглядывала на часы. Было почти шесть, ей уже полагалось мчаться по направлению к ранчо «Быстрый конь», а Джейк отсутствовал.

— Ты уверена, что справишься без меня? — спросила она, меряя шагами зал.

Майя подняла глаза от кассы.

— Иди, прошу тебя. Пока есть шанс не опоздать. Ты разве никогда не слышала, каким должен быть настоящий администратор? Так вот, хороший начальник умеет вовремя передоверить работу подчиненным.

— Я не начальник и не администратор, я повар. И официантка, и кое-кто еще, если нужно. Не могу я кому-то что-то поручать, через неделю здесь все выйдет из строя.

Майя вышла из-за кассы и окинула Элли критическим оком.

— Хм… голубое хорошо. Глупо, но хорошо с учетом того, что ты едешь за город.

— Что значит глупо? — возмущенно спросила Элли.

— Несексуально. — Майя театральным жестом взбила прическу. — Это не заставит его обалдеть.

— Может, я предпочитаю трезвых мужчин, — фыркнула Элли. — Где же Джейк? Он должен был явиться в пять тридцать.

В зал вошли первые посетители. Элли автоматически схватила меню и направилась к ним. Майя вздохнула. Сегодня подруга отсюда не скоро уйдет.

В это время на ранчо «Быстрый конь» готовился праздничный мексиканский ужин. Дэн просунул голову на кухню и одобрительно принюхался:

— Не знаю, Флорита, что там у вас на плите, но дух замечательный.

Она улыбнулась:

— Вам понравится, сеньор, и сеньорите — тоже.

Вечер был прохладным, и Дэн растопил большой, обложенный камнем камин. На стол он поставил вазу с туберозами и белыми лилиями, их аромат приятно смешивался с запахом еды. На проигрывателе — альбом Бена Уэбстера, рядом в старом оцинкованном ведерке охлаждалась бутылка шампанского.