Элизабет Адлер - Богатые наследуют. Книга 2

– О'кэй, – сказала она тихо. – Майк? Когда вы вернетесь?

Он задумался на мгновение.

– Как только смогу, Лорен. О'кэй?

– О'кэй, – ответила она, и Майк подумал: может быть, она улыбнулась.

– Как тетя Марта? – спросила она.

– Отлично! А как Мария?

– Отлично! Мне пора идти на работу, Майк. Я опаздываю…

– Скоро увидимся, Лорен, – сказал он, улыбаясь. Повесив трубку, он задернул серо-голубые занавески, отрезав от себя вьюжную ночь, и подбросил полено в полыхавший огонь. Устроившись в глубоком уютном кресле Поппи – с бокалом красного вина в одной руке и огромным сэндвичем с ветчиной и сыром в другой, он в конце концов признал свое поражение. Он был выжат – и выжал все, что мог, из виллы Кастеллетто. Он сосредоточенно жевал свой бутерброд, запивая его вином; не было никакого сомнения – он зашел в тупик и не знал, где искать дальше.

Поставив ступню на скамеечку для ног, которую он так сердито отшвырнул несколько дней назад, он расслабился и смотрел на огонь, думая о том, сколько одиноких дней и ночей просидела вот так же сама Поппи – в этом самом кресле, просто глядя на языки пламени и заново переживая свое прошлое. Черт побери, выругался он, когда скамеечка пошатнулась; наверное, он сломал ее, когда пнул ногой, а ведь это была дорогая антикварная вещь! Застонав, он взял ее в руки и стал рассматривать. Она выглядела как обычный предмет старинного гарнитура в викторианском стиле – массивная резная дощечка из красного дерева на четырех львиных лапах-ножках, расписанная розовыми розами на темно-голубом фоне. Неожиданно он заметил маленькую золотую замочную скважину.

– Лючи! – завопил Майк. – Кажется, мы нашли тайник Поппи!

Он порывисто вскочил и бросился к письменному столу на поиски ключа – но без особой надежды. И ему действительно не повезло. Майк с отчаяньем подумал, сколько же потребуется времени, чтобы обыскать весь большой дом, все эти заставленные мебелью и заполненные разными вещами и безделушками комнаты, – и, может быть, ничего не найти в итоге. Поспешив на кухню, он порылся в ящиках и шкафах, пока не нашел отвертку. Удовлетворенно улыбнувшись, он отправился в обратный путь. Было два часа ночи.

Замок был сделан на совесть; пришлось немало повозиться, прежде чем, с лязгающим звуком, он поддался. Майк жадно взглянул на содержимое – стопка детских ученических тетрадей, купленных, наверное, много лет назад в сельском магазине. Он едва осмеливался открыть их.

– Ну что, Лючи? Это то самое? – он боялся поверить. – Неужели мы наконец разгадаем все загадки жизни Поппи Мэллори?

ГЛАВА 44

1907, Париж

Подходила к концу ежегодная поездка Грэга в Европу, замыкался круг безуспешных визитов в посольства, консульства и полицейские участки Рима, Венеции и Флоренции. Много недель он провел, просто бродя по улицам и даже не замечая красот этих древних городов – он до бесконечности вглядывался в лица прохожих, вопреки всему надеясь, что чудом увидит Поппи. Сколько раз мелькали в толпе рыжие волосы или профиль, или особая походка, казавшаяся знакомой, – и он бросался вслед своей мечте и застывал на месте, когда девушка оборачивалась и смотрела на него подозрительно. Он быстро извинялся, говоря, что обознался – он ищет одну девушку, которую потерял очень давно… американку.

– Ее имя – Поппи Мэллори, – говорил он с надеждой. – Она примерно вашего возраста, может быть, вы знаете ее?

Но они всегда качали головой и спешили прочь.

– Я не понимаю, почему ты так цепляешься за это, – говорила ему устало Энджел. – Поппи предпочла исчезнуть, и пора тебе смириться с этим.

– Я никогда не поверю в это, пока не узнаю, почему, – отвечал он упорно. – Поппи не могла «просто исчезнуть». Что-то должно было случиться с ней.

Он сидел в баре «Ритц» в Париже, потягивая вино в одиночестве и беспокоясь об Энджел. Было совершенно ясно, что его сестра не была счастлива с Фелипе, хотя и делала все возможное, чтобы скрыть это. Ему казалось, что Фелипе становится все авторитарнее и требовательнее год от года, обращаясь с Энджел, как с одной из своих красивых дорогих безделушек, а не как со своей женой. Правда, он старался прикусывать свой резкий, безжалостный язычок, когда Грэг был поблизости, но все было ясно само собой.

– Это потому, что он боится тебя, – говорила Энджел со слабой улыбкой. – Он знает, кто заказывает музыку. Ведь ты и папа контролируете все наши денежные средства. Без денег Константов Фелипе – всего лишь обнищавший аристократ—с длинным хвостом титулов и куцым кошельком.

– Ты все еще любишь его? – спрашивал он разъяренно, готовый увезти ее назад в Калифорнию на первом же отплывавшем корабле, если она скажет «нет».

– Иногда я спрашиваю себя, любила ли я его вообще, – ответила она скорбно. – Но я никогда не смогу уйти от него, Грэг, – из-за детей.

Он видел, как лицо Энджел прояснялось, когда рядом с ней были ее две девочки, а теперь еще появился Александр, ее любимец. Ему было уже два года. Только когда Энджел смотрела на них, на ее лице вспыхивала прежняя редкая красота. Ее жизнь с Фелипе была пустой и бессмысленной. Теперь она была стройной, элегантной женщиной, с красивыми волосами и грустными глазами, всегда безупречно красиво одетая, но, хотя ей было только двадцать семь лет, ей можно было дать сколько угодно. Она потеряла всю свою оживленность, вкус к жизни. Жизнь больше не была «милой и забавной» для Энджел.

Близнецам было по восемь лет. Мария-Кристина была красивее – с сияющими темно-голубыми глазами, тогда как Елена была золотоволосая, с большими зеленоватыми глазами Фелипе. Мария-Кристина была подвижной и любопытной, а Елена – спокойной и погруженной в себя. Маленький Александр был чувствительным ребенком, находившимся под сильным нажимом со стороны отца.

На этот раз, когда Грэг приехал на виллу д'Оро, он заметил, что Елена ведет себя как-то странно. Сначала он подумал, что она стала непослушной, когда не отвечала ему, но Елена была вежливой, хорошо воспитанной девочкой, и никогда не позволила бы себе игнорировать взрослых.

– Я удивляюсь, как это ты раньше не замечал, – сказала ему грустно Энджел, когда он спросил ее мнение о происходящем. – Елена – глухая.

– Глухая? – воскликнул он в ужасе. – Но почему?.. Как?..

– Я впервые заметила, когда ей было всего несколько месяцев – был такой резкий контраст между двумя малышками.

– Но ведь наверняка можно что-то сделать! Ведь она еще совсем ребенок!

– Если бы было можно, неужели ты думаешь, что я бы не сделала? – возразила с горечью Энджел. – Я водила ее к лучшим специалистам в Риме, а потом в Милане. Я была с ней всюду, Грэг. И все врачи говорили мне одно и то же. Неправильное развитие одной кости создает давление, которое вызывает глухоту. К тому времени, как ей исполнится двенадцать лет, она оглохнет совсем.