Кэш (ЛП) - Гаджиала Джессика

— Малк был прав, — сказал он, кивая через мое плечо на Лео.

— Да, — согласился Лео, а затем повернулся ко мне. — Ну же, пошли. — С этими словами я последовал за ним в лабиринт складских контейнеров, который был внутренностями Хейлшторма. Уже к четвертому контейнеру я был уверен, что, если вы не знаете планировку, вы действительно можете полностью заблудиться. Половина контейнеров была почти пуста и уходила куда-то вглубь, словно в тупик. Пройдя мимо казарменной спальни, мы наконец добрались до двери с маленьким стеклянным окошком, через которое я мог видеть обнаженную до пояса Ло, лежащую на животе на больничной койке, в то время как один из ее мужчин, темнокожий, бритый наголо, одетый в белую футболку и джинсы, сидел над ней с белыми перчатками на руках, прижимая что-то к разорванным ранам на ее спине.

Лео толкнул дверь и провел меня внутрь. Рядом с человеком, склонившимся над Ло, в комнате был только Малкольм, чье лицо исказилось суровыми морщинами. Воздух вокруг него, казалось, гудел от смеси ярости и беспокойства. Это чувство было мне хорошо знакомо.

— Она не двигается, — сказал я, подходя ближе к краю кровати.

— Я отключил ее, — сказал парень, прижимая компрессы к ее ранам, не поднимая глаз.— Она сдерет с меня шкуру, если я позволю всем нам услышать ее крик, — добавил он, указывая на шовный набор, который он положил рядом с собой.

— Черт, — сказал я, глядя на ее идеальную спину, разорванную в клочья. — Я был там, — сказал я, качая головой, чувствуя, как осознание тяжело оседает внутри. — Я был там, а она была одним гребаным этажом ниже меня. Я мог бы спасти ее от этого! — Закричал я, хватая металлический стул рядом с собой и швыряя его через всю комнату.

— Это не твоя вина, что какой-то больной ублюдок истязал ее. Это не зависло от тебя. Это на его совести. Ей не нужен твой гнев. Она нуждается в том, чтобы ты был здесь для нее. Она не жертва. Не обращайся с ней как с ребенком. По крайней мере... если ты хочешь иметь возможность быть в ее жизни в будущем.

— Я буду там, — сказал я с уверенностью, которую обычно никогда не чувствовал, не говоря уже о том, чтобы выразить словами. Я собирался быть там, в ее будущем, даже если мне придется пробиваться в него изо всех сил.

Это не имело никакого значения. Правда, я познакомился с ней года за два до этого. Но по-настоящему я узнал ее только за последние несколько дней. Впрочем, это не имело значения. Все, что я знал, она была моей. И она не была «моей на ночь» или «моей на время», как женщины были в прошлом... она, была моей бессрочно.

Потому что я никогда не встречал такой женщины, как она — женщины, покрытой сталью, но такой мягкой внутри. Я никогда не встречал женщину, которая любила бы драться так же сильно, как трахаться. Кстати, о сексе... мне нужно больше его с ней. Чтобы... это длилось целую жизнь.

Так что, да, это не имело особого смысла. А что в моей жизни имело смысл? Я всегда принимал решения легкомысленно, безрассудно. Я всегда бросался в то, что казалось правильным в данный момент. Вот так я и жил. Я не из тех, кто сидит сложа руки и пишет гребаные списки «за» и «против», обдумывая каждую ситуацию, каждый выбор, который нужно сделать, каждый результат каждого выбора. Я шел на поводу у своей интуиции.

И моя интуиция говорила мне, что я буду в жизни Ло.

Значит, так оно и будет.

Я смотрел, сжав руки в кулаки, как парень в перчатках начал зашивать Ло.

— Расслабься, Кэш, — донесся до меня голос Малкольма, хотя он выглядел не менее напряженным, чем я. — Майк знает, что делает. Раньше он был врачом скорой помощи.

Почувствовав себя немного лучше, я сделал глубокий вдох, склонив голову к Малкольму с кривой улыбкой. — Для кучки сумасшедших наемников... вы все имеете нормальные гребаные имена.

Малкольм фыркнул и покачал головой, пытаясь подавить улыбку. — Эй, мы все не можем быть Рейнами, Кэшами, Волками, и... Репо, не так ли?

— Может, ты хочешь привести в порядок свое лицо? — спросил Майк, удивив меня, потому что я был уверен, что он не поднимал на меня глаз с тех пор, как я вошел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я в порядке.

— Да, конечно, — кивнул он. — Ничего особенного. Просто кровоточащая открытая рана на твоем лице. Ничего страшного. Скорее всего, ты не подхватишь сепсис и не умрешь.

При этих словах я почувствовал, что неожиданно расхохотался. — Хорошо, я приведу в порядок лицо. У тебя есть где-нибудь виски?

При этих словах его взгляд, наконец, поднялся. — Пожалуйста, не говори мне, что ты обычно льешь спиртное на свои раны.

— Ладно... Я тебе этого не скажу, — ухмыльнулся я.

— Удивительно, что ты не покрыт отвратительными шрамами.

— Эй... полевая медицина, чувак.

— В какой армии солдаты носят с собой спиртное?

— Не знаю, — улыбнулся я, покачиваясь на каблуках. — Русские. Не могу себе представить, чтобы они шли в бой без гребаной тонны водки в крови.

Майк улыбнулся, покачал головой и вернулся к работе над лежащей без сознания Ло, а Малкольм махнул рукой в сторону ванной в дальнем конце комнаты.

Я зашел внутрь, обработал порезы перекисью водорода, наложил пару пластырей-бабочек и смазал их антибиотиком, прежде чем смыть грязь и кровь с рук и посмотреть на свое отражение в зеркале.

В моих глазах было такое напряжение, что я сделал усилие, чтобы избавиться от него, прежде чем выйти из ванной. Майк стоял, возясь с каким-то огромным куском марли, намазывая на него что-то, затем взял гигантскую повязку и положил ее на всю спину Ло.

— Когда она проснется, нам нужно будет поднять ее и обернуть марлей, чтобы она оставалась в этом положении, — объяснил он. — Нет смысла пытаться поднять ее, когда она без сознания. Она будет в отключке еще несколько часов. — С этими словами он снял перчатки и пожал плечами. — Через пару дней она будет в порядке. Я сниму швы через неделю или две, в зависимости от того, как все заживет, а через день или два она сможет встать и двигаться.

Мы кивнули, Малкольм поблагодарил его, и Майк вышел. Оставшись наедине, Малкольм громко вздохнул и посмотрел на Ло. — Мне очень не хочется оставлять ее одну, но мне нужно кое-что сделать... — он сделал паузу, глядя на меня, — ты же будешь здесь с ней, не так ли?

— Конечно, — сказал я, садясь на табурет, который освободил Майк, и проводя рукой по ее разбитому лицу. Я не мог дождаться, когда снова увижу ее невредимой, когда смогу прикоснуться к ней, не беспокоясь о том, что причиню ей боль.

Я услышал, как Малкольм ушел, дверь открылась и закрылась, и мы остались одни. — Мне чертовски жаль, детка, — тихо сказал я, проводя рукой по ее руке.

Я долго наблюдал за ее медленным, ровным дыханием, пока мои глаза не стали слишком тяжелыми, чтобы оставаться открытыми, и я задремал, склонившись над ее больничной кроватью.

Через некоторое время я проснулся от того, что мои волосы были взъерошены. Мои глаза резко открылись, мгновенно насторожившись. И вот Ло лежит на животе, ее лицо повернуто ко мне, губы растянуты в легкой улыбке.

— Я думала, это сон, — сказала она слабым голосом.

— Ты думала, что это был сон, красавица?

— Ты спас меня. Мне приснилось, что ты спас меня прошлой ночью, и я подумала... Мне показалось, что я потеряла сознание от боли и снова вижу сон.

— Это был не сон. Конечно, я пришел, чтобы спасти тебя. Никогда не сомневайся в этом, Ло.

— Чертов магазин гребаных ковров, — сказала она, приходя в себя. — Как же я это пропустила?

— Кто бы мог подумать, что он купит дом и будет сидеть там годами, ни разу даже не попавшись тебе на глаза?

— Он там не сидел. Он делал точную копию нашего старого дома, вплоть до кухонного полотенца и расположения моих флаконов с духами. Он не в своем уме.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Он поднял гребаную руку на это прекрасное лицо, — сказал я, проводя указательным пальцем по ее щеке. — Я думаю, это доказывает, насколько он был трахнут на голову.

Ло слегка улыбнулась мне. — Насколько все плохо? — спросила она, медленно взмахнув рукой. — Я все еще ничего не чувствую, но знаю, что там нет ничего хорошего.