Гарольд Роббинс - Плоть и кровь

Посадка в Лос-Анджелесе — 16.00 тихоокеанского времени».

Джордана снова сверилась с часами. Если она хочетв семь позавтракать с детьми, нет смысла ложиться. Можно будет выспаться в самолете.

Она вышла в ванную, достала из аптечки флакон и выпила таблетку дексамила. Это поможет ей продержаться до отлета из Парижа.

Она стала медленно раздеваться. Обнаженная, подошла к большому, в человеческий рост, зеркалу, встроенному в стену ее спальни. На груди остались чуть заметные синяки от пальцев Джерарда. Днем она спрячет их под тонким слоем крема и пудры. Джордана полюбовалась своим все еще плоским животом и бедрами без единой складки жира. Потом отвела в сторону светлые волоски и принялась критически разглядывать лоно. Там все покраснело и распухло. При воспоминании о том, что с ней проделывал этот негр, Джордана ощутила дрожь внизу живота. Вот уж не думала, что она способна столько раз испытывать оргазм. Она вновь открыла аптечку и достала пузырек с марганцовкой. Это не повредит — во всяком случае, должно подействовать успокаивающе.

Пока Джордана готовила раствор, ей пришла в голову страшная мысль. Вдруг у негра что-нибудь венерическое? Особенно если иметь в виду то, что он «би». Она слышала, будто гомосексуалисты больше других подвержены венерическим заболеваниям. Джордана снова открыла аптечку, проглотила пару таблеток пенициллина и опустила флакон в сумочку, чтобы не забыть в течение нескольких дней принимать лекарство.

Наконец, начало сказываться действие дексамила. Подмывшись раствором марганцовки, Джордана отправилась принимать душ. Горячая вода, холодная, снова горячая и опять холодная — и так три раза, как учил Бейдр. Выйдя из душа, она чувствовала себя свежей, как огурчик.

Джордана присела поближе к трюмо и начала приводить себя в порядок. Потом оделась и вышла в столовую, к детям. Они не ожидали увидеть мать: обычно она завтракала отдельно, а они приходили к ней в спальню пожелать ей доброго утра — как правило, перед самым ланчем.

— Ты куда-нибудь собираешься, мама? — спросил Мухаммед.

— Мы с папой договорились встретиться в Калифорнии.

Лицо старшего сына просияло.

— Мы тоже едем?

— Нет, дорогой. Это очень быстрое путешествие — туда и сразу обратно. Я через несколько дней вернусь.

Мальчик выглядел разочарованным.

— Вместе с папой?

— Не знаю.

Джордана не лгала. Она и в самом деле не знала. Бейдр попросил ее приехать, не сообщая ничего о дальнейших планах.

— Хочу, чтобы папа был с нами, — захныкал Шамир.

— Я тоже, — мягко произнесла Джордана.

— Чтобы он послушал, как хорошо мы говорим по-арабски, — продолжал малыш.

— Расскажи ему, мамочка, — попросил Мухаммед.

— Конечно. Папа будет гордиться вами.

Оба мальчика расцвели.

— Скажи, что мы очень соскучились.

— Обязательно.

Шамир вдруг надулся.

— Почему папа не приходит домой, как другие папы? У всех моих друзей папы каждый вечер возвращаются с работы. Он нас не любит?

— Папа очень вас любит. Но он страшно занят. У него очень много работы. Ему безумно хочется быть с вами, но никак не получается.

— Хочу, чтобы папа приходил домой, как все папы, — упрямо тянул малыш.

Джордана решила сменить пластинку.

— Что у нас намечено на сегодня?

— Няня берет нас на пикник, — похвастался Мухаммед.

— Вот здорово!

— Неплохо, — согласился мальчик. — Но кататься с папой на водных лыжах гораздо интереснее.

Джордана окинула сыновей любящим взглядом. В их серьезных личиках было нечто такое, что находило отклик в ее душе. Они являли собой уменьшенные копии своего отца; иногда Джордане казалось, будто ей нечего дать им.

Мальчики нуждались в присутствии отца, его личном примере. Понимает ли это Бейдр? Или для него не существует ничего, кроме бизнеса?

Вошла няня.

— Пора идти кататься верхом, — сухо, с шотландским акцентом произнесла она. — Учитель ждет.

Дети повскакивали из-за стола и с шумом устремились к двери.

— Минуточку, минуточку, — остановила их няня, — Вы ничего не забыли?

Братья переглянулись и, пристыженные, подбежали к Джордане и подставили ей щечки для поцелуя.

— У меня есть идея! — выпалил Шамир.

Джордана с улыбкой взглянула на младшего сына, догадываясь, что за этим последует.

— Какая же?

— Ты привезешь нам подарки, — серьезно сказал малыш. — Правда, хорошая идея?

— Замечательная. Что бы вам хотелось иметь?

Он что-то прошептал брату на ухо. Мухаммед кивнул.

— Знаешь, такие бейсбольные шапочки, как у папы? Можешь купить нам такие же?

— Постараюсь.

— Спасибо, мама, — хором сказали мальчики. Она еще раз поцеловала их, и они со всех ног ринулись из столовой.

Джордана с минуту сидела за столом, а потом встала и пошла к себе. Когда Юсеф пригласил ее в машину, она была уже готова.

Гул двигателей и снотворное понемногу начали оказывать действие. Джордана закрыла глаза и стала думать о Юсефе. Чего он добивается? Действует по собственной инициативе или по поручению Бейдра? Странно, что Бейдра не было целых три месяца: обычно они не расставались так надолго. И дело не в какой-нибудь другой женщине. Джордана хорошо знала мужа. Его измены перестали быть для нее тайной задолго до свадьбы. Точно так же, как и он, должно быть, догадывался о ее мимолетных увлечениях. Ни один не хотел докапываться до истины. Нет, здесь что-тодругое, более важное, глубинное. Но если он не скажет, ей ни за что не догадаться.

Хотя Бейдр получил воспитание на Западе, а Джордана перешла в мусульманство, между ними стояли тысячелетия разных жизненных укладов и разных философий. Пророк даровал женщинам немалые права, но все-таки не допускал полного равноправия. По правде говоря, все их права сведись к тому, чтобы ублажать мужей.

Одно, по крайней мере, в их отношениях было совершенно ясно. У Джорданы не осталось ничего такого, чего он не мог бы лишить ее. Вплоть до детей. Джордану начал бить озноб, и она постаралась отогнать от себя страшные мысли. Нет, Бейдр не осмелится. Он все еще нуждается в ней—во многих отношениях. Вот как сейчас, когда он попросил ее приехать, чтобы больше походить на своего, имея дело с западными бизнесменами.

Подумав так, Джордана успокоилась и уснула.

ГЛАВА IV

Палящие лучи полуденного солнца сквозь пышные кроны деревьев проникали на веранду отеля «Беверли Хиллз», оставляя на розовой скатерти тонкие светлые полоски. Бейдр сидел в кресле, к которому был приделан козырек от солнца. Кэрридж и двое японцев расположились напротив и как раз заканчивали свой завтрак.