По лезвию судьбы (СИ) - Ларгуз Ольга

— Аааа… — тихо стонал Рома, пытаясь трясущейся рукой поднести горлышко к губам. — Мама…

— Пей, мой хороший. Потом поговорим.

Пока я успокаивала сына, Серковский исчез в машине и вернулся с его телефоном в руках.

— Ммм… — замычал мой мальчик, едва увидев знакомый девайс. Его опять затрясло, плечи окаменели, пальцы свело судорогой.

Боже! Это страшно! Страшно смотреть, что происходит с ребенком! Я еще не знаю, что именно случилось, но последствия просто ужасающие! Надеюсь, что все обойдется и мне не потребуется помощь медиков.

Андрей показал сообщение, которое пришло на ватсап Ромы с неизвестного скрытого номера. Я в ужасе закрыла глаза…

«Твой отец — убийца. Тор не хотел, чтобы ты родился. Он заплатил твоей матери, чтобы она от тебя избавилась. Ты никому не нужен.».

— Мам, это ведь неправда? — зеленые глаза, наполненные слезами, смотрели на меня с мольбой и надеждой. — Тор не хотел меня убивать, да? Это все вранье, скажи!

— Да, мой хороший, — я зажмурилась, собираясь с силами. Нужно звучать убедительно, чтобы успокоить сына. — Конечно, вранье, — гладила его по спине, перебирала волосы. — Ты сам знаешь, что Тор — известная личность. Кто — то позавидовал, что вы вместе играете на корте, вот и написал гадость. Наверное, он очень хотел оказаться на твоем месте и иметь право называть Олега отцом…

— Ты говорила, что он не хотел семью, — прошептал ребенок, с трудом переводя дыхание.

— Да, говорила, и я не отказываюсь от своих слов, — еще недавно я была готова растерзать Торопова, разорвать собственными руками, а сейчас мне приходилось спасать его репутацию. — Помнишь, ты видел следы от операции на его ноге?

Частые кивки вместо ответа. Хорошо. Истерика прошла, желание разобраться вышло на первый план.

— Помню. Я видел много шрамов.

— Да… так вот, когда я была беременна, Олег лежал в больнице. Врачи долгое время не знали, удастся ли им спасти ногу, или твой отец навсегда останется инвалидом…

— Ему тогда было не до нас?

— Именно, — я вытерла слезы с лица ребенка бумажным платком, который подал Андрей. Он все это время стоял рядом, молча слушал наш диалог. — Тот, кто написал эту гадость, хотел поссорить тебя и Тора. Сделать так, чтобы ты его ненавидел.

Объяснение было притянуто за уши и имело массу пробелов и тонких мест, но для психики ребенка его хватило, чтобы справиться с накатившим ужасом. И слава Богу, потому что в противном случае мне бы пришлось вывернуться мехом внутрь, оправдывая исчезновение отца из жизни сына.

— Он хороший, правда. Пусть папа долго жил без нас, но сейчас он часто мне пишет, мы созваниваемся, — Рома шмыгнул носом, поудобнее устроился в моих руках. Как котенок, свернулся клубком и сопел, приходя в себя. — Тор говорит, что любит меня и тебя, ведь ты — моя мама. А недавно сказал, что я делаю успехи на корте и смогу выступать на серьезных соревнованиях.

Тема разговора плавно менялась в лучшую сторону. Я смогла тихо выдохнуть и расслабиться, а Серковский ловил каждое наше слово.

— Конечно, сможешь, если захочешь. Я всегда говорила, что ты — талантливый ребенок, — звонко чмокнула его в нос. — Умный, целеустремленный и упрямый.

— Упрямство — плохое качество, — фыркнул сын.

— Хорошее, если оно направлено на достижение цели, — я раскрыла руки, позволяя мальчику встать с моих колен. Он размял ноги, покрутил головой, оглядываясь по сторонам.

— Ма, я сбегаю… — махнул рукой в сторону кабинок.

— Да, конечно.

Рома скрылся за дверью, а я закусила губу, стараясь не расплакаться: тело словило отходняк. Ребенка отпустило, а меня начало потряхивать так, что зуб на зуб не попадал.

— Тихо, моя хорошая. Я рядом, — Серковский моментально подхватил меня в объятия, окружил теплом, своим запахом, сильными руками. Гладил по волосам, шептал в висок, обжигая кожу. — Я разберусь, кто написал Роме эту мерзость, не волнуйся. Все будет хорошо. Ты мне веришь?

— Верю.

Едва дверь кабинки пришла в движение, я высвободилась из хватки Барса. Вздох сожаления раздался прямо над ухом.

— Я в порядке, мама. Мы можем ехать.

— Едем, — Андрей открыл дверь и подсадил Рому в салон. — Я возьму твой телефон, чтобы узнать, кто автор сообщения. Потерпишь несколько часов без связи?

— Конечно потерплю. А как вы узнаете, ведь номер скрыт? — удивился мой ребенок. Я смотрела на него и убеждалась, что он пришел в себя. Любопытство вернулось, паника и страх отступили.

— У меня работают настоящие специалисты, — подмигнул Барс. — Пристегивайся и поедем.

Мы расселись по местам. Внедорожник тихо рыкнул двигателем и вернулся на магистраль. Через полчаса машина замерла у нашего подъезда.

— Рома, ты иди домой, а я задержусь на несколько минут, — отдала ребенку ключи и легонько подтолкнула в спину. — Пока меня нет, можешь посмотреть мультик.

— Хорошо, ма, — кивнул ребенок и по — взрослому протянул ладонь Барсу. — До свидания.

— До свидания, — отозвался Серковский, пожимая протянутую руку. — И не переживай больше, договорились? Не расстраивай маму.

— Вы его найдете, я знаю, — взгляд ребенка был прикован к машине, где остался лежать злополучный телефон

— Обязательно.

Когда за спиной Ромы закрылась дверь, я повернулась к Андрею. Иии…да! Меня снова сгребли в охапку. Ладно, пара минут в лапах Барса — антистрессовая терапия. Я разрешила себе расслабиться.

— Расскажи мне, что в этом сообщении правда, а что — нет, Ника, — Андрей развернул меня полу — боком и заглянул в глаза.

— В том — то все и дело, что в этом сообщении каждое слово — правда, — прошептала, наблюдая, как расширяются от удивления глаза цвета ртути. — Меня это пугает, Андрей.

— Почему?

— Потому что даже мои родители не знали, что Тор перечисли деньги на аборт.

— А кто знал?

— Только я и Олег, — выдохнула, вспоминая эмоциональный разговор с отцом моего ребенка. — Не понимаю, кто и откуда мог узнать такие подробности.

— А если ткнули пальцем в небо?

Судя по интонации, Барс двигался в своих предположениях наощупь, пытался нащупать тонкую нить, которая привела бы его к правильному ответу.

— Хорошо ткнули, если угадали с каждым словом. Мне страшно, Андрей. Зачем писать такое ребенку? Ты видел его реакцию?

— Ты правильно сказала, что цель послания — рассорить Рому с отцом. Причем не просто рассорить, а так, чтобы в сердце парня поселилась ненависть, презрение, обида и боль.

— Никто об этом не знал…

Барс медленно покачивался, убаюкивая меня, усыпляя голосом.

— Я во всем разберусь, Ника. Сейчас отвезу телефон своим спецам, они над ним слегка поколдуют, а утром верну.

— Хорошо, спасибо, — с трудом собрав волю в кулак, я вырвалась из теплого кокона и сделала несколько шагов в сторону подъезда. — Спокойной ночи, Андрей.

— Приятных снов, пернатая. Неужели отпустишь меня без прощального поцелуя? Без него мой сон точно не будет легким и спокойным, — изображая обиду, фыркнула большая кошка.

Поцеловала. Легко. Быстро. В щеку. Вдохнула аромат снега, дыма и сандала, зажмурилась от удовольствия.

— Спокойной ночи, Барс.

=26=

Спят усталые игрушки, книжки спят. Мой сын тоже спит, а я вышла на балкон с телефоном в руках, нажала кнопку вызова. Абонент принял звонок после второго гудка.

— Олег, привет.

— Ника, добрый вечер… — в голосе Торопова сквозило удивление. — Что случилось? С Ромой все в порядке?

— Не все.

Я сделала глубокий вдох и рассказала обо всем, что произошло, процитировала входящее сообщение дословно, описала состояние Ромы.

— Олег, кто мог знать о деньгах на аборт? Кто мог прислать такое жестокое сообщение маленькому ребенку? Твоя жена или отец?

Тор молчал, и его молчание было красноречивым. Казалось, я слышала в эфире хруст корпуса телефона и глухой удар ладонью по стене, а уж гневное «…лять!» прозвучало отчетливо.

— Сейчас телефон Ромы в руках специалистов. Сегодня — завтра они смогут назвать отправителя, но я хочу попросить… — задумалась, подбирая нужные слова. — Олег, не пиши и не звони сыну, пока я не буду уверена, что он успокоился, и что ваше общение не станет источником стресса.