Джессика Клер - Последний удар

— Думаю, пора заканчивать.

Это не просто крепкий шнапс. Это несчастье моего отца и чувство моих собственных неудач. Я слишком скучная для весёлых игр с Рейган. Моя работа отстой. Я закрыта от всего и не знаю, как вписаться. И самое худшее. Великолепный, сексуальный мужчина пригласил меня на свидание, а я каким-то образом умудрилась его испортить.

Я успеваю добежать до туалета, прежде чем выблёвываю свои кишки. По крайней мере, в этом мне повезло.

Весь следующий рабочий день я хандрю.

Это не похмелье. Я выпила недостаточно, чтобы весь день пролежать в темноте, жалуясь на головную боль, как Рейган.

У меня болит сердце. Я ужасный человек. Бросила отца, зная о его страхах, эгоистично начав свою собственную жизнь. И какой она вышла? У меня нет денег, чтобы пойти в колледж. Я сижу одна, на заправке, в десять часов ночи, продавая сигареты.

Это не похоже на жизнь, о которой я мечтала, лёжа в кровати и молясь о побеге. Я хотела жить свободно, а теперь сильнее, чем когда-либо, чувствую себя в плену своей вины. Я проплакала всю ночь, поэтому теперь мои глаза красные и опухшие.

Мой выбор тяготит меня всю ночь. Я не могу сосредоточиться на взятом у Рейган учебнике и нормально читать. Я слишком зациклена на этом.

Что, если я поступила неправильно?

Что, если с моим отцом случиться что-нибудь, пока он один?

Что, если Ник никогда не позвонит мне? Он молчит с нашего свидания, уже два вечера подряд.

Я ужасный человек, потому что именно последняя мысль расстраивает меня сильнее всего. Я проверяю свой дурацкий мобильный телефон каждый час, надеясь на пропущенное сообщение, но ничего нет.

Это так глупо, зацикливаться на одном свидании и одном поцелуе, но я ничего не могу с собой поделать. Мне хочется большего. Возможно, я единственная, кто хочет этого.

Возможно, Нику не понравился мой поцелуй или моё упрямство в конце свидания.

Колокольчик оповещает меня об открытии двери. Я бросаю ещё один бесполезный взгляд на телефон и вижу, как в магазин входит Ник, одетый в тёмное, с мрачным выражением лица.

Как будто я вызвала его силой мысли.

У меня пропадает дар речи. Я глупо смотрю на него, пока он подходит к прилавку, будто хочет что-то купить, но я знаю, что ему ничего не нужно. Ник не выглядит так, будто нуждается в чём-то, даже во мне. Он всегда собран и независим. На минуту мне хочется, чтобы при взгляде на меня его затрясло так же, как и меня от него.

Жаль, что я не накрасилась. Жаль, что приходится носить эту дурацкую футболку-поло и что я не уложила свои волосы. Они просто совершенно непривлекательно свисают с головы. Я заправляю одну прядь за ухо:

— Могу я… могу я вам помочь?

— Ты знала, что я приду проведать тебя.

Сегодня его акцент толще, а голос мягче. Он кладёт руки на прилавок, и мне в глаза бросаются его татуировки. Мои руки в дюйме от его, но он не делает ничего, чтобы прикоснуться.

Хотя мне хотелось бы. Если бы Ник коснулся меня, я бы уверилась, что всё хорошо.

Что он хочет меня.

— Рада видеть тебя, — говорю я через секунду и пытаюсь светло улыбнуться ему, хотя и не знаю, как вести себя после провального свидания. Я не могу злиться на него. Так сильно хочется, чтобы он хотел меня.

— Как ты?

Долгое время он изучает моё лицо:

— Что-то не так. Ты грустная.

Я трясу головой в отрицании, но чувствую, как лицо и громкое сопение выдают меня:

— Ничего не случилось.

Холодок в его ледяных глазах усиливается, а рука касается моей на прилавке:

— Кто тебя обидел? Назови имя. И я расправлюсь с ним. Он никогда больше тебя не побеспокоит.

По каким-то причинам я нахожу это заявление невероятно милым. И от этого сдерживать слёзы становится ещё сложнее. Я прогоняю их прочь:

— Ничего не случилось.

В моём голосе слышна детская обида. Не могу поверить, что расплакалась перед ним.

Это катастрофа. Всё из-за отца, моего чувства вины и знания того, что Ник пришел бросить меня.

— Что-то случилось, — говорит он хрипло. Через поток своих слёз я замечаю, как его рука отпускает мою. А через секунду он оказывается за прилавком и окутывает меня своими тёплыми вкусными объятиями, притягивая моё тело к себе. Я упираюсь лицом в его пальто.

Меня окатывает растерянность.

Я прячусь в него, позволяя литься слезам. Впервые за многие годы меня кто-то утешает. Это удивительное чувство. Я даже не знала, как сильно нуждаюсь в объятиях Ника.

Мне так одиноко. Я пытаюсь быть такой сильной и жесткой, но лишь ещё больше теряю почву под ногами.

Безнадёжно — желать, чтобы ему понравилась такая ужасная женщина вроде меня, бросившая своего психически больного отца. Слишком безнадёжно.

Его рука гладит меня по спине:

— Тише, тише, — утешает он меня. — Я сделаю для тебя всё. Только скажи. Скажи, кто обидел тебя.

Ничего не отвечая, я лишь прижимаюсь ближе. Я могла бы находиться в его руках вечность. Он сильный, тёплый и уютный. Через несколько минут рыданий, я понимаю, как ему должно быть неудобно. Он, вероятно, пришел сюда за хорошим настроением, а вместо этого ему пришлось меня успокаивать. Я неохотно отодвигаюсь от него и вытираю слёзы, после чего провожу рукой по его дорогому пиджаку.

— Мне очень жаль. Я не должна была этого делать.

Он обнажает зубы в оскале:

— Пусть он уволит тебя.

Я удивлённо моргаю на него:

— Я… Нет. Я имела в виду, что не должна была плакать при тебе. Я уверена, что ты пришел сюда, чтобы бросить меня.

Пальцы Ника бесконечно нежно касаются моей щеки:

— Нет, котёнок. Бросить тебя? Ты поэтому плакала?

Я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. Да, одна из причин состоит в том, что я хочу нравиться ему так же сильно, как и он мне. Но она не единственная. Я не могу рассказать ему об отце и о том, каким ужасным человеком я являюсь. Поэтому мне остаётся лишь пожимать плечами и отводить глаза в сторону. Так стыдно стоять перед ним сломленной.

Его пальцы по-прежнему с нежностью гладят мою щеку. Я пытаюсь вырваться из его объятий, но он держит меня слишком крепко. Моё тело зажато между ним и прилавком, но инстинктивно я знаю, что он никогда не причинит мне боль.

— Тише, Дейзи, тише. Не плачь. Я пришел, чтобы извиниться. При нашем последнем прощании моё поведение оставляло желать лучшего.

Я в удивлении отступаю назад:

— Ты извиняешься? Не понимаю. Мне казалось, это я сделала что-то не так. У меня было мало свиданий, поэтому я не знала, как…

Его глаза больше не ледяные, взгляд согревает меня. Его пальцы по-прежнему прижаты к моей щеке, будто он не может не прикасаться ко мне.