Меня зовут Джейн - Анна Васильевна Дубчак

немедленно в «Рыжую белку». Там Глэдис… Она лежит… в кладовке… Я не знаю, вызывать полицию или нет. Похоже, она, мистер Лавджой, мертва. Но я никогда не видела мертвых. Я не знаю… А Сара… Сару тошнит в коридоре.

17. 2009 г., Москва – Татищево – Саратов

– Знаешь, Глафира, у меня от шоколада и твоего кофе, которым ты поишь меня вот уже десять часов, пока мы едем, все внутри стало шоколадным, сладким и липким. Хочется уже соленых огурцов или жирного винегрета…

Лиза нервно вела автомобиль. Поездка из Москвы в Саратов была не такой интригующе-интересной, как в Москву в компании Джейн. Глафира понимала, что Лиза, несмотря на то, что Джейн расплатилась с ними сполна, чувствовала себя неудовлетворенной и вообще оскорбленной недоверием своей нечаянной клиентки.

– Посуди сама, она влипает в очень странную историю, где сам черт ногу сломит, выкарабкивается оттуда чудом, то есть я хочу сказать, что она чудом остается живой, и снова предпринимает эту странную поездку в Питер. Глаша, тебе ничего не показалось странным в этой истории с наследством?

– Лиза, ну, конечно, показалось.

– И что именно?

– Да если говорить честно, то примерно девяносто процентов. Ты когда-нибудь слышала, чтобы на человека напали, избили, каким-то невероятным образом вывели из ресторана, а деньги, украшения, часы, золото, кредитные карточки, документы (причем документы, насколько я поняла, имеющие отношение к наследству дяди Мэтью (Глафира, зажав нос, прогнусавила последние два слова), оставили на месте?

– Еще.

– Полное отсутствие страха. Почему ей не страшно отправляться в Питер с человеком, которого она знает только по переписке и который, самое главное, претендует на половину наследства? А что, если он с ней что-то сделает, и тогда он сам, единолично, станет владельцем дорогущего особняка?!

– Глафира… Еще!

– Стоимость этого питерского особняка. Я понимаю, что отремонтированные дома в центре Питера столько и стоят, если не дороже, но речь ведь идет о миллионах евро, и наша Джейн ведет себя так, как если бы ей ничего не стоило выкупить его в случае, если он не достанется ей в наследство.

– Тебя поражает только то, что она так богата?

– Нет, не только это. Понимаешь, она при этом своем богатстве какая-то безрассудная, что ли. Вот если бы я, к примеру, была также богата и имела кучу гостиниц в Англии, и если бы мне светило наследство в России, уж, поверь, я ни за что не отправилась бы за этим наследством одна! Это какую же надо прожить жизнь, чтобы ни с кем не дружить? Это какое же влияние мог оказать на нее этот дядя Мэтью со своей болезненной теорией о самодостаточности человека, чтобы во всей Англии не нашлось ни одного человека, у которого можно было бы, не испытывая стыда и унижения, попросить денег в долг. А ведь если бы не мы и если бы ей действительно по-настоящему понадобились деньги, она просто вынуждена была бы обратиться к кому-нибудь из своих знакомых за помощью.

– Скажи, ну почему мы едем домой, когда сейчас там, в Питере, будет так интересно?! Ужасно хочется посмотреть на этот дом. Лиза, пожалуйста, давай повернем обратно.

– А ты знаешь, куда ехать? И где искать этот дом?

– Знаю. Думаю, достаточно связаться с крупной риелторской фирмой в Питере и сказать, что мы ищем особняк Фишера, который продается за одиннадцать миллионов евро.

– И что дальше?

– Ничего особенного. Просто представимся покупателями, вот и все. В сущности, если разобраться, то не такие это уж и крупные деньги.

– Да вообще копейки! – загоготала Лиза. – Что нам стоит дом построить – нарисуем, будем жить.

– Ну, Лиза, давай уже повернем обратно. История настолько интересная, что я бы на твоем месте отправилась в Лондон, чтобы только собрать побольше сведений о Джейн.

– В Лондон?! Ну, это ты погорячилась. К тому же это не так быстро – визу придется ждать долго.

– Зато в Питер не надо никакой визы.

– Глафира, это пустая затея. Предположим, мы даже нашли этот дом. И что дальше? Ну, осмотрим мы его…

– Так попробуем выяснить его историю. Кому он прежде принадлежал и, главное, имеет ли к нему отношение Мэтью Чедвик.

– Может, еще попытаемся найти коллекцию этих статуэток, а? – усмехнулась Лиза. – Ну, скажи, какое ко всему этому мы имеем отношение? Никакого, понимаешь? Отправляться в Петербург исключительно из любопытства – глупо. Все-таки я – профессионал и занимаюсь делами только тогда, когда меня об этом просят, – произнесла она важно.

– Эх, Лиза-Лиза… Зачем себя обманывать? Сколько раз мы занимались менее интересными делами исключительно из любопытства?! А потом получалось реальное, денежное дело, если уж ты такая практичная.

– Ты мне лучше скажи, что это за статуэтки такие, а?

– Как это… ты что, впервые слышишь? У тебя что-то с памятью или ты просто издеваешься надо мной?

– Назови этого ювелира.

Глафира прикусила губу.

– Нет, вот так сразу назвать не могу. Я записала у себя в телефоне, так, на всякий случай.

– Так посмотри!

Глафира достала телефон, открыла папку с заметками и прочла по слогам:

– Август Хольм-штром. Говорю же, язык сломаешь.

– А теперь ответь мне, как могло такое случиться, что Джейн, многое позабыв, отлично запомнила имя этого ювелира?

– Память, она вообще странная штука.

– Ладно, Глаша, мне все понятно. Выкарабкавшись из одной неприятной истории, Джейн решила погрузиться в другую. Что ж, это ее право. Наследство – это их семейное дело, и пусть они уже договариваются сами.

– А тебе не кажется, что она заплатила нам слишком много?

– Это смотря с какой стороны посмотреть. Если подсчитать потраченные на нее деньги и наши хлопоты, то многовато, а если взглянуть на это с позиции богатого человека, который благодарит за спасенную жизнь, то нормально.

– А мне показалось, что она от нас как бы откупилась. Или же проавансировала следующее свое обращение. Может, собираясь в Питер, она предполагала, что и там ей понадобится наша помощь.

– Я так не думаю. Если ее еще раз ударят по голове, то ей потребуется уже помощь профессиональных медиков, а не нас. И вообще, Глафира, предлагаю тебе забыть это дело. Понимаю, что вопросов множество, что не все так просто и что за всем этим наследством кроется что-то, о чем можно только догадываться, но это уже не наше дело, понимаешь?

– И тем не менее кто-то же ее посадил на поезд, чтобы она доехала до Татищева. Спрашивается, зачем? Что ей там было делать? Ладно бы еще, если ее там кто-то встретил. А так?

– Да