Портрет блондинки в голубом - Анна Трефц

— Тем более. Как мне кажется, кое-кто из царской семьи доотключался в свое время, и к чему это привело?!

— К чему? — не понял Петр. Ему снова, как и всякий раз при общении с Марго, начало казаться, что он стремительно сходит с ума.

— К революции! — возмущенно выпалила та, — Не знать историю родной страны стыдно! Было холодно, потому что была зима. Горячую воду, видимо отключили. Вот народ и устроил Октябрьскую революцию.

Петр даже не стал выяснять почему, по мнению его клиентки, Октябрьская революция случилась зимой.

— Нет, вы подумайте! — продолжала буйствовать та на другом конце провода, — Режимы меняются, а воду как отключали, так и отключают. Ничего их не берет! Ладно, я звоню, чтобы сказать, что меня бессмысленно разыскивать по домашнему телефону. Я переехала в гостиницу Балчуг Кемпинский. Это напротив Кремля, и я просто уверена, что в этом районе горячую воду не отключат никогда. Я буду жить тут в номере 412 три недели. А как там весь мой район протянет, уж не знаю. Звоните мне в номер или на мобильный.

После разговора с ней Петр еще с минуту тупо смотрел перед собой.

— Неприятности? — участливо поинтересовалась Катя.

— Да не то чтобы… — он помотал головой, — Просто я всякий раз прилагаю усилия, чтобы не свихнуться, когда говорю с Марго. Ты, кажется, находишь ее милой в общении?

— Да, а что? Она несколько взбалмошна, занимает пост арт-директора на мясокомбинате, что само по себе говорит о многом, и, тем не менее, пребывает в уверенности, что булки растут на деревьях. Но это совершенно не мешает ей быть милой. А что случилось с Марго?

— Она переехала из квартиры в гостиницу Балчуг, и проживет там три недели.

— Но это не самый плохой вариант, — усмехнулась Катя, — как говорится, красиво жить не запретишь.

— Ну, да… Кажется, она собралась организовать новую Октябрьскую революцию по причине отключения в ее районе горячей воды.

— И что тебя так удивляет? Я ее поддерживаю. Когда у меня нет возможности принять горячую ванну утром, я тоже близка к революционным лозунгам.

— Господи! — усмехнулся Петр, — Я и не знал, что для вас жизненно важно наличие горячей воды.

— Это и называется мужской шовинизм, — рассмеялась Катя, — Мужчинам плевать на женские проблемы. Вот если бы женщины стояли у власти, то тут хоть потоп, а горячую воду, свет и телефонную связь никогда бы не отключали!

* * *

Следующим утром Петр Бочкин проснулся с ощущением, что он никогда доселе не был так счастлив. Он обрел любовь. Можно сказать, впервые в жизни. Конечно, до Катерины у него случались романчики. И по-другому эти отношения с женщинами, имена и лица которых уже стерлись в его памяти, назвать было сложно. Именно романчики. Ничего не значащие, легкие отношения, когда и он, и она весело или не очень проводят вместе время, периодически делят одну постель, а потом разбегаются по своим делам, словно ничего между ними и не случилось. А ведь и на самом деле не случилось. Если души не коснулось, если сердце ни разу не екнуло, что же было? Так, баловство одно. А вот теперь вдруг случилось. И Бочкин это прекрасно понимал. Потому что при мысли о Катерине Пискуновой все его тело пронзала легкая дрожь, и он впадал в секундное оцепенение, ловя эти сладостные мгновения. Всю ночь он обнимал подушку, пялился в темный потолок и вздыхал. Уснул лишь под утро, а проснулся с мыслями о предстоящей встрече. Как так получилось? Ведь вчера, набирая номер ее телефона, он и не надеялся ни на что. Как так происходит, что судьба неожиданно сталкивает двух незнакомых людей, живущих разными жизнями, чтобы соединить их в одно целое. Как эти люди вдруг в одно мгновение вместе осознают, что предназначены друг для друга. Что каждый из них был рожден с одной лишь целью — составить счастье другому? Разумеется, вчерашний вечер не окончился бурными признаниями. Они просто расстались в десятом часу, каждый сел в свою машину: она в маленькую дамскую Нисан Микро, он в свой потертый и побитый временем, уже давно похожий на дворового пса Форд, и поехали по домам, потому что дел ночью ни у кого из них не было. Во всяком случае, Бочкин на это очень надеялся. Они договорились созвониться сегодня в первой половине дня, и Петр мучительно выжидал, когда минет раннее, потом позднее утро, чтобы набрать ее номер и не тронуть звонком ее сна. Наконец, он взял в руки мобильный и, замирая от сладостного предчувствия услышать ее голосок, набрал волшебные цифры.

— Здравствуйте, вы дозвонились на номер Екатерины Пискуновой. Сейчас я занята. Оставьте свое сообщение, я вам обязательно перезвоню.

Повисла пауза. Секунды записи тикали у Петра в висках. Он никак не ожидал услыхать ее голос в таком электронном чужеродном для всякого влюбленного варианте. Чем она занята в половине первого? Спит? На деловой встрече? Но вчера они ничего не говорила о предстоящих делах. Впрочем, они вообще ничего о планах не говорили. Бочкин заметался по комнате и неожиданно застыл посредине, прямо под люстрой, услыхав короткие гудки в трубке. Время записи истекло, автоответчик отключил нерешительного абонента.

«Господи!» Он снова набрал ее номер.

— «Здравствуйте, вы дозвонились на номер Екатерины Пискуновой…

Петр глубоко вздохнул, заставив себя успокоиться.

— Катюша, — из последних сил весело проговорил он в нужный момент, — Надеюсь, ты выкроишь пару минут из своего делового графика, чтобы перезвонить несчастному детективу, который мечтает услышать что-нибудь более душевное, чем оставьте свое сообщение. Я буду ждать твоего звонка. Ну, на тот случай, если среди твоих знакомых пруд пруди частных детективов, то это я Петр Бочкин, мы встречались вчера в кафе…

Он хотел добавить еще что-то веселое, чтобы в ее глазах не выглядеть унылым воздыхателем, лишенным надежды, но отпущенное время для сообщения кончилось, и система оборвала его фразу на взлете. Петр рухнул в продавленное кресло. День не представлял собой ничего радужного. До тех пор, пока Катерина не освободится и не перезвонит. Силы покинули его, и он готов был сидеть в этом неудобном кресле до скончания времен, или до тех пор, пока не раздастся спасительный звонок. И он раздался. Бочкина суетливо нажал кнопку ответа и притиснул трубку к уху:

— Катя?!

— Ага, — ехидно согласился следователь Кутепов, — Можешь называть меня Катей, если тебе так больше нравится. Сегодня я на все согласен.

— Вася?! — вскрикнул Бочкин и с трудом сдержал порыв отбросить в сторону оскверненный не тем абонентом мобильный.

— Вася,