Душа в обмен на душу (СИ) - Семакова Татьяна

«Есть план» — отвечаю, подумав.

«Забудь! Мне сегодня надо быть дома, одна не поедешь».

«Так я не одна», — печатаю быстро.

«?!».

«С мужиками, не беспокойся».

«Маша, %#*!!».

«Сам такой» — фыркаю и откладываю телефон, задумчиво барабаня пальцами по столу.

«?!» — приходит через минут десять от Воронова.

«Тебе что, четырнадцать? Позвони и обматери меня как взрослый мужик».

«Не могу сейчас, блин! Дождёшься…».

«Вся горю» — пятнадцать смайликов костра и временный блок на номер: думать мешает.

Ещё около получаса собираюсь с мыслями, собираясь сама, и звоню бывшему.

— Мне надо поговорить с твоей тёщей и штук десять свободных оперов, согласных поработать за кружку пива.

— Хера се! — крякает Андрей. — Запросы у тебя, Машунь, не по дням, а по часам! Где ж я тебе столько наберу, у меня в отделе трое!

— И ты абсолютно ненатурально удивляешься, потому что и сам читал тот форум?

— И ты чертовски проницательна, — вздыхает обречённо. — Надо пресечь, иначе так и будут таскаться. Тёща просила, на самом деле, ей Арина звонила. Мол, как же я с батенькой душевнобольным управлюсь, коли денежек у меня не будет? — вещает язвительно и сплёвывает.

— Ты куришь, что ли, опять? — спрашиваю грозно.

— Нет, — бурчит недовольно и тут же отвечает правду: — Да. Закуришь тут! Даже не думай меня пилить!

— Да я молчу… малышу, наверное, приятно, когда его пепельница целует…

Андрей так глубоко вдыхает, что кажется, будто мой телефон раздувается.

— На месте в десять, — говорит на выдохе. — Раньше там делать нечего.

— А тёща?..

— Адрес знаешь, зовут Светлана Сергеевна, я предупрежу, номер скину.

— Я сейчас поеду, пока время есть, минут через двадцать буду.

— Договорюсь, но… — чёртово «но»! — ты уверена?

— Боишься, что я украду твоего ребёнка? — выпаливаю язвительно, не выдержав.

— Маш, зачем ты так… — бормочет Андрей, — я ж как лучше… ладно, как знаешь.

Даю отбой и морщусь. Вот кто меня за язык тянул?

— Ты жа-а-лка-а-я… — тяну нараспев, проходя мимо зеркала.

— Мария, проходите, — мягко улыбается Светлана Сергеевна, пропуская меня в квартиру. В одной руке полотенце, в другой — видеоняня. — Глебушка спит, золотой мальчик, никаких с ним забот, все дела успеваю сделать… ой, простите.

Женщина осекается и смотрит на меня с жалостью.

«Отлично…» — ворчу мысленно, вымучивая ответную улыбку.

— Всё в порядке, — отвечаю спокойно. — Я не займу у Вас много времени.

— Чай, кофе? — засуетилась Светлана Сергеевна. — Или, может, пообедайте? Есть суп, картофель, но он жареный… Вам можно жареное?

«Я что, больная?!» — вспыхиваю про себя, продолжая старательно улыбаться.

— Спасибо, ничего не надо. Мы можем просто поговорить?

— Да, конечно… но… о чём? — она смотрит на меня с недоумением, которое явно переигрывает.

— Вы же знаете, что дом стал весьма популярен в последнее время, в силу слухов, разумеется, но любой слух не рождается на пустом месте.

От собственного сравнения корёжит, но женщина не обращает внимания, кивая со всей серьёзностью.

— Сам Юницкий, он… — начинаю с более безопасной темы, тщательно подбирая слова, — были ли предпосылки для помешательства, как по-Вашему?

— Что Вы, нет! — ахает Светлана Сергеевна, жестом указывая на диван и садясь на почтительном от меня расстоянии, как будто от меня можно чем-то заразиться. — Дмитрий человек исключительно здравомыслящий. Даже после всего случившегося его разум всё так же светел. Мы часто разговариваем по телефону, вспоминаем Аллу, обсуждаем новости… если бы не все эти бредни о призраке…

— Вам не приходило в голову, что ему не привиделось? Что это реальный человек и он с ним действительно общался? — спрашиваю очевидное, но по её снисходительной улыбке понимаю, что сморозила глупость.

— Конечно, — отвечает с кивком, — однако, он разговаривает с ним и в присутствии других людей. И, как Вы понимаете, никто, кроме него, его не видит.

Разводит руками и опускает их на колени. Весь её чванливый образ излучает самодовольство в крайней степени, заставляя мои внутренности подрагивать от раздражения.

— Понятно… — бормочу невнятно, пытаясь скрыть подкатившую к горлу злобу. — А что же Ваша сестра? Она тоже видела нечто подобное? Дом своеобразный, он мог повлиять на сознание…

— Не говорите ерунды, — отвечает неожиданно грубо. — Алла погибла по совершенно иным причинам!

— Каким же? — спрашиваю тут же.

Женщина морщится и отводит взгляд.

— Просто уснула в ванной, у неё было много хлопот по дому, иметь горничную слишком накладно, она всё тянула на себе.

— Зачем же было покупать такой дорогой дом в самом дорогом районе, если накладно за ним ухаживать? — всё-таки не удержалась от колкости и тут же получила аналогичный ответ:

— Знаете, Мария, то, что с Вами случилось… всё это Вас сильно ожесточило, — я стискиваю зубы, чтобы не врезать ей хорошую пощёчину, а она продолжает: — Или это работа так повлияла… в любом случае, Вы слишком резки и совершенно не понимаете, о чём говорите.

— Именно поэтому я тут, — отвечаю, улыбаясь по возможности добродушно. — Нужно понять, разобраться. Будет невероятно обидно, если Арина выручит за этот дом, погубивший Вашу сестру, сущие гроши. А идёт всё именно к этому.

— Всё дело в Дмитрии, — говорит сухо, — Аллочка никогда не хотела жить в этом доме, но он словно обезумел ещё в тот момент, когда увидел объявление о продаже. Он даже занял, чтобы собрать нужную сумму, много. Конечно, он всё вернул, у него был крупный проект, он успел его закрыть, но… уже тогда было понятно, что до добра это не доведёт.

Из динамика видеоняни послышался слабый плач и женщина тут же поднялась.

— Знаете, я представляла Вас другой, — сказала она, поглядывая на меня свысока, — мне неприятен этот разговор, я прошу Вас уйти.

— Всего хорошего, — отвечаю с едва уловимой издёвкой, от которой становится стыдно.

У неё сестра скончалась, дочь в тяжелом состоянии, ей тяжело держать себя в рамках, зачем я уподобляюсь?

Но, раздражение от её слов охватило такое, что дрожали руки, и от него требовалось срочно избавиться. Не долго думая, я схватила телефон и позвонила тому, кто был виновен во всех смертных грехах по версии моей мамы.

— Кому ещё ты рассказал? — спрашиваю зло. — Серёге за кружкой пива? Другим коллегам? Все знают, да?!

— Рассказал что? — начал бормотать Андрей, торопливо вышагивая куда-то, где его не смогут услышать.

— Ты прекрасно знаешь что! — рявкаю на всю машину. — Не строй из себя идиота!

— Ты о… Маш, я никому не рассказывал, с какой стати? Это слишком личное и… разве что Лизе. Но это всё!

— Лиза — матери, эта — ещё кому-то, и пошло-поехало! — не унимаюсь, продолжая говорить на повышенном тоне. — Какое ты вообще право имел говорить?! Это моё дело, ясно? Только моё!

— А я, по-твоему, мимо проходил?! — рычит так неожиданно громко, что я отодвигаю телефон подальше. — Одна ты это пережила! У одной тебя горе!

Он замолкает так же внезапно, как и начал орать. И возразить ему мне абсолютно нечего. Сижу, насупившись, помалкиваю, жду, когда отпустит теперь и его.

— Что случилось? — спрашивает через пару минут спокойно.

— Да надо было маску нацепить, твоя тёща боялась заразиться бесплодием, — фыркнула презрительно. — И я вот тут сижу такая вся из себя немощная и думаю — ну вот как так надо вырубиться, чтобы в ванной утонуть? И вот ещё что — почему же следователь по делу не назначил экспертизу на наркотики и алкоголь? Странно так, Андрюш, не находишь?!

— Назначил, — ответил глухо. — И провели. Я просто… не хотел выносить сор из избы.

— То есть, мадам была бухая в дрова, я верно уловила? — уточняю так едко, что самой от себя противно становится.

— Да, — отвечает Андрей тихо. — Маш, я же сказал, несчастный случай. Можно было просто поверить мне на слово, но ты сама протащилась к тёще… — вздыхает ещё, стервец, вгоняя меня в тоску. — Отговорить тебя — всё равно что локомотив остановить на ходу.