Мир пауков - Лана Александровна Ременцова

нас быть не должно. Вы олицетворение закона и пример для всех пауков. На горе за мужчинами вышли все жёны.

– Ясно. Готовь место казни. Сегодня в полдень Ласка сгорит. А к паукам я сейчас выйду.

– И её дети.

Эрганлавдий промолчал.

Колдун буравил его недобрым взглядом.

Ему пришлось кивнуть, хотя в душе скрипнуло: «Ты никогда не найдёшь моих детей».

Маргач завернул паучков в плед и дрожащими руками вынес Вобину.

Тот, взяв, быстро прошёл по чёрному ходу в погреб, взял ящик с обсидианом, и вышел с другой стороны замка, противоположной холму сбора пауков. Обратился, забросил детей и ящик на могучую спину, и пополз к пещере. Внутри сосредоточился на мире сколопендр так, что чуть дым из ушей не повалил и успешно переместился. (Он думал о воле повелителя и просил пещеру услышать его)

Эрганлавдий вышел за ворота и окинул сотню пауков собравшихся для переговоров, их жёны с детьми находились выше у леса.

– Пауки. Вы уже знаете, что выбранная вами паучиха Ласка мне в жёны не оправдала доверия и после первой же ночи со мной сошла с ума. Закон не позволяет жениться на слабой самке или сумасшедшей, и оставить в живых её тоже. Сегодня в полдень она будет предана огню.

Пауки зашумели.

– А дети?

– Вместе с ними. Они не могут наследовать трон. Так что вы и ваши жёны можете успокоиться. Законы не будут нарушены, – он ещё раз окинул всех суровым взглядом и ушёл, взмахнув чёрным бархатным плащом.

Около полудня колдун зашёл в гарем и изменился в лице, когда увидел, что детей нет.

– Где дети? – проорал. Маргач сразу оказался рядом и сделал наивный вид, что ничего не понимает. – Так, где они?

– Не знаю. Я никого и ничего не видел.

– Как такое может быть? Ты вообще, зачем здесь находишься?

– Тут никого не было, – повторил уже более твёрдым тоном, чтобы ничем не выдать себя.

Колдун пыхтел, но сделать или доказать что либо не мог. Взял безмолвную паучиху за руку, надел длинную сорочку для казни и повёл во двор. Она ничего не понимала и покорна пошла. Все пауки кроме личной охраны могли видеть казнь издалека и поэтому различить одна наложница или с детьми не предоставлялось возможным. На что Эрганлавдий и рассчитывал, находясь уже здесь. Также он надеялся, что колдун проявит благоразумие и не скажет всем, что детей с ней нет. Его надежды оправдались, колдун молча завёл паучиху на помост со сложенным сеном и привязал к шесту. Спустился и, поднеся горячую лучину, поджёг. Огонь начал разгораться, быстро увеличиваясь в размерах, безжалостно подбираясь к телу несчастной. Сено потрескивало, огненные всполохи облизывали ноги. Она вскрикнула. Сорочка мгновенно сгорела, обнажив стройное обнажённое тело, которое быстро начало покрываться волдырями и ожогами. Огонь не знал пощады, сжигая ничего не понимающую прекрасную золотоглазую. Её большие глаза сверкнули в последний раз, уставившись на повелителя, будто она в предсмертный миг пришла в сознание, и закрылись уже навсегда. Он почувствовал некое обвинение в жестоком изнасиловании девы предназначенной ему в жёны кланом и колдуном, и отвернулся.

Колдун подошёл.

– Повелитель. Скоро пауки выберут для вас новую жену, постарайтесь на этот раз быть не таким беспощадным, каким были с несчастной Лаской.

Эрганлавдий свёл брови.

– Ты хоть и имеешь голос и власть, но в любом случае только после меня. Так что не учи, как мне относиться к женщинам, знай своё место.

Колдун взглянул в его обсидиановые глаза, полыхающим взглядом в котором казалось, всё вокруг могло загореться, но всё же промолчал и склонился в поклоне. Повелитель улетел на озеро. Ликорис стояла в башне у открытого окна и наблюдала за казнью, вдыхая запах гари от смерти соперницы. Да, ей, по–своему, жаль эту наивную паучиху, но сильной жалости не испытывала, так как понимала, что в этом мире наложницы быть не должно, а Эрганлавдий не женился бы на ней даже когда она ещё была в здравом уме. «Иди, любимый, искупайся в озере и прими правильное решение. Ты мудрый правитель и твоё решение принесёт нам всем благость, а я поддержу тебя во всём».

Эрганлавдий плавал в ледяных водах любимого озера с каким–то остервенением, молотя по воде, будто она в чём–то виновата. Заплыл на дно, где раньше жил обсидиановый паук: чёрный с благородным синим отливом, поплавал вокруг и, сняв кулон, положил на то место. Зачем он это сделал и сам не знал, но его действия оказались правильными. Кулон медленно провалился под землю, и образовалась воронка, стремительно затягивающая воду в себя и впоследствии его. Он пытался выплыть, но не смог, сила воронки затягивала с неистовой силой. Эрганлавдий почувствовал, что тонет и утонул.

Очнулся на берегу. Приподнялся и осмотрелся: озеро, чужое, другое, много зелёного цвета вокруг. Неожиданно у него заболели глаза. «Что это? Почему так болят глаза? Это же солнце! Свет! Так много света, он слепит меня. Зелень, сколько зелени вокруг. Это не воронье государство. Где я?» – бросил случайно взгляд на землю возле себя и увидел кулон, мирно лежащий рядом. Удивился, надел и встал.

– Древний колдун, это твои проделки? Где я? – пошёл вперёд по лесной тропе, оглядываясь по сторонам. Заметил небольшую нору под дубом и, бросившись туда, запустил в чёрную дыру руку. Пошарил, нащупав какого–то зверя, вытащил.

– Заяц! – возликовал и, обратившись в паука, разорвал, с удовольствием сжирая все внутренности. Снова оглянулся и, прислушавшись, начал осознавать, что это вообще чужой мир: другие звуки, шорохи, запахи. Расширил ноздри и навострил уши, находящиеся внутри панциря: где–то вдалеке потрескивал костёр, и жарилось мясо. Сделал пару шагов и до него донёсся человеческий смех. «Люди! Так это мир людей?» – помчался на этот смех, выскочил из–за зарослей и быстро пополз к компании из четверых людей: двух мужчин и женщин. Они на миг замерли, увидев монстра. Глаза расширились, рты раскрылись, и как заорали, пытаясь убежать, но не тут–то было. Паук за несколько минут, поймал всех, отгрызая каждому голову. (Для него они всего лишь еда)

Поляну залило кровью и предсмертной людской судорогой, головы, вытаращившись взглядом с застывшим ужасом в глазах, покатились по земле. Паук вздохнул, раздувая лёгкие, «какой аромат» разрезал когтём одного посередине от шеи до паха и сожрал все внутренности. «Да, это совсем другой вкус». Почувствовав насыщение, такое, что ещё несколько раз отдышался, схватил оставшихся троих, забросил на спину и пополз обратно к озеру, оставив на месте преступления головы и лужи крови. Оглядел его и вполз в воду. «Я появился