Анастасия Соловьева - Полюбить Джоконду

Я никак не мог отделаться от недавнего бреда: хихикающих Иннокентия с Глинской за подкидным и чмокающего Карташова — Лизиного «мужа», и мне казалось, что настоящее было продолжением тяжелого сна.

— Абсолютно с вами, Ольга Иванна, согласен про телевизор, — встрял Губанов. — Про попов не знаю, не берусь, врать не буду. А про телевизор — точно. Сейчас все приличные люди Интернет имеют.

Губанов время от времени выходил к камину и подкручивал вертел с бараном, и было удивительно, что у него нет хвоста — в черном камзоле с белым отложным воротником, подпоясанный широким поясом с золотой пряжкой — обычный Кот в сапогах.

Гришка что-то оживленно рассказывал Маше. Та его счастливо слушала, радостно кивая. Я прислушался.

— И где они сейчас, дети? Есть ли они вообще в природе?..

— Что же у нас за натура-то такая, а? — весело вмешался Макар. — За тридевять земель уехали из России. И все равно о ней. И обязательно критика! Без этого — никак! Но я знал, что так будет. И припас от этого средство. Франс! — неожиданно крикнул он и хлопнул в ладоши.

Губанов вздрогнул. В глубине зала из боковой двери вышли трое несчастных, тоже костюмированных, со скрипкой, лютней и виолончелью. Они, молча поклонившись нам, скромно расселись в противоположном углу.

— Фольк, битте, — кивнул им Макар, и музыканты грянули мажорную музыку для толстых.

— Найн, — остановил их Макар. — Фольк, битте. Фольк.

Музыканты смущенно заулыбались и затянули заунывный напев горных пастухов.

Я тоже распробовал местный ароматный коньячок. Он пился легко, как вода, и будто совершенно не действовал на меня. Однако факелы на стене стронулись с места и не спеша поплыли в ритмах ranz des vaches[1] . Мне стало весело.

— Смотрел недавно по телевизору забавную викторину, — сказал я Ольге. — Там был такой вопрос: чем отличается дерево от человека?

Ольга задумчиво хмыкнула.

— А ничем! — засмеялась Маша.

— Я знаю чем! — крутя барана, выкрикнул Губанов. — Дерево вначале сажают, а потом оно растет. А человек сначала растет, но потом его сажают.

— Хватит уже крутить. Готов, — заметил ему Макар. — Засушишь.

Губанов, сдвинув посуду, выставил на стол огромное деревянное блюдо и вместе с Макаром выложил на него свистящую на все лады раскаленную тушу.

Застолье входило во вторую фазу. Музыка понеслась в галоп.

— Давайте выпьем за то, — поднялся Губанов; от каминного жара и выпитого на шее у него страшно вздувались жилы, — чтобы умереть спокойно, во сне, как мой дед, а не в страхе и с криками ужаса… как пассажиры его поезда!

— Мне грудиночки, — захохотала Ольга.

Я довольно ловко вырезал из ребер мякоть. Она, наблюдая за мной, барабанила пальцами по краю тарелки в такт галопу. Среди массивных ее колец выделялся знакомый почему-то перстень. Я положил ей вырезку, глядя на перстень: темно-красный гранат, старинное золото с чернью…

— И красного вина. Оно тоже местное, с берегов Женевского озера, предместье Лозанны…

Я разлил вино, мы чокнулись и выпили за губановского деда. И тут я вспомнил, что такой же перстень я видел на правом мизинце Иннокентия Константиновича.

Редкая фамильная вещь… Совпадение? Или Ольга связана с Иннокентием и «Обелиском»?

Настало время, когда все уже говорили разом. И в зале стоял гул пьяных голосов.

Ольга приметила, что я задумался, глядя на нее. И поняла это по-женски. Она улыбнулась мне. Баранья туша заслоняла нас ото всех.

— Вот еще один вопрос викторины, — сказал я, глядя внимательно ей в глаза.

— Я слушаю.

— Где находится «Обелиск»?

— Где что находится? — разочарованно переспросила она. — Обелиск? На Красной площади, наверное?

— Вам, Ольга Ивановна, — я доверительно приблизился к ней, — поклон от Иннокентия Константиновича.

— Иннокентия Константиновича? — задумчиво повторила она и вдруг лукаво добавила: — Так. И дальше?

Мне показалось, что я близок к разгадке тайны «Обелиска». Пока Глинская будет куролесить где-то, лихорадочно соображал я сквозь пары местных напитков, а Гришка — раскачивать койку до посинения…

— Иннокентий Константинович передал, — я сделал таинственное лицо, — что я поступаю в ваше распоряжение.

Ольга радостно засмеялась:

— Тогда идем танцевать.

— Галоп?

Мы, путаясь в ее лентах, поспешно выбрались из-за стола. Прижавшись щеками друг к другу и сцепившись вытянутыми вперед руками, мы понеслись вприпрыжку вдоль стола. Музыканты грянули бравурное. Обогнув стол, мы уже летели назад. Губанов что-то орал, но голос его тонул в общем гаме и звоне посуды. Прыгающее пламя факелов будто разлилось кругом тревожным заревом. За нами теперь громыхал железом Гришка, обнявшись с Машей.

— Какие… какие мои, — мне не хватало воздуха, — мне будут инструкции…

Однако было страшно, что железный Гришка сейчас наскочит на нас, и я невольно ускорял прыжки. Ольга заливалась хохотом.

— …будут… — хватал я ртом воздух, — дальнейшие указания…

Но тут я заметил, что вслед за Гришкой скачет Губанов с моей Лизой — прижавшись друг к другу и тоже выставив перед собой сцепленные руки. Я, словно увидев себя со стороны, мгновенно протрезвел и остановился. Ольга, тяжело дыша, мешком повалилась на стул. Мимо нас пронесся, сверкая заревом в доспехах, Гришка с манекенщицей Машей. Я изловчился и выхватил Лизу из губановских лап. Губанов, оставшись налегке, налетел на Гришку, и они все трое повалились на каменный пол. Макар от души рассмеялся.

Я думала, что сказка начнется в замке, но она наступила уже в самолете. Сказочной казалась мне Ольга и ее жизнь, красивая и цельная, словно сочиненная талантливым поэтом. Или устроенная по мановению волшебной палочки. Потом я заметила противоречие: чтобы успешно заниматься бизнесом, нужно иметь холодную трезвую голову, а Ольга каждую минуту жаждала сказки и даже меня произвела в романтические героини. Одно с другим не слишком вязалось. Или бизнес бизнесу рознь?

— Макар приготовил нам множество сюрпризов. Вы сами потом все увидите, но об одном скажу: в замке нас ждут средневековые костюмы.

— Неужели? — удивилась я.

— Дам — платья, меха, шляпы, мужчин — камзолы, доспехи. Так что встреча Нового года получится костюмированной.

— Вы, наверное, тоже к этой затее причастны.

Ольга улыбнулась:

— Только косвенно. Он, как всегда, старался угодить мне.

— А разве не угодил?..

— Нет, почему же, идея-то как раз забавная, — ответила она задумчиво. — Но если уж ты такой любящий муж, будь последовательным. Зачем звать этого идиота Губанова?!