Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан

руками, Фатима долгие годы работала с этой дамой и хорошо успела усвоить, что против нее нет оружия и нет способов задобрить ее или приручить. Иногда дверные замки без всяких причин не открываются ровно столько, чтобы человек не вышел из подъезда и не угодил под колеса пьяного водителя, или опоздал на самолет, который разобьется; а иногда ты выигрываешь в карты билет на Титаник… Миллиарды примеров и миллиарды схем, но суть одна: все мы – игрушки в руках богов или одного бога, или Судьбы, как кому легче это воспринимать. И если этот мужчина, кем бы он ни был, должен появиться в ее жизни – он появится, без приглашения и без стука, как тогда, в гостинице. Если это то, что записано уже в Книге Жизни, Судьба сведет их снова, даст шанс, а дальше уж им решать, брать его или нет. Бог или то, что люди зовут Богом, так кичится свободой воли, которую он, якобы, подарил людям, но по факту оказывается, что свобода эта – выбор не из бесконечного числа вариантов, и даже не из тысячи, а всего лишь из двух: черное или белое, да или нет. Тебя запускают в лабиринт жизни, как крысу, ставят тебе преграды и разные препятствия, просто чтобы посмотреть, как ты с ними справишься, как себя поведешь. А выбор твой весьма скромен: бежать вперед или назад, вправо или влево.

Что ж, подумала Фатима, итог подведен: я принимаю эту игру, и я буду играть, пока процесс будет приносить мне удовольствие и будет интересен. И я оставляю за собой право в любой момент выйти из игры, если она начнет меня утомлять или просто наскучит. Может быть, Пророк, обретя лицо Яна, станет совершенно неинтересным, может быть, он разочарует меня, как может и очаровать еще сильнее, размышляла она с улыбкой, может быть… может быть тысяча вариантов развития событий, и всё равно, как она уже много раз убеждалась, как бы ты ни старался предугадать все варианты, события пойдут по совершенно новому и непредсказуемому пути. Так уж устроен мир – многообразия и комбинаций этого многообразия гораздо больше, чем возможностей человеческого мозга их просчитать.

– И всё равно, – хихикнула Фатима, качая головой, – кто бы мог подумать! Ян…

И тут, как незамедлительное доказательство ее умозаключений, раздался стук в дверь. Не сдержанный и деловой, как обычно стучат взрослые, выполняя обычную рутину, а резкий, задорный, переходящий в поскребывание.

– Входи, Ян! – Крикнула она, не вставая с дивана.

Дверь медленно приоткрылась, в проеме показалась взъерошенная светловолосая голова, на лице сияла широченная улыбка.

– Ты не занята, мам?

– Занята тем, что созерцаю красоту нашего города. Хочешь присоединиться?

Он влетел в комнату, мягко закрыв за собой дверь, это выглядело так контрастно, в этом был весь Ян, бросил рюкзак возле двери и подошел к ней, глядя блестящими глазами не на вид за окном, а на нее.

– Я бежал от самой школы, – пояснил он, видя ее вопросительный взгляд, – последнего урока не было, Анна Евгеньевна уехала на какое-то учительское совещание…

Он перевел дух и продолжил, щеки раскраснелись, рубашка выбилась из брюк, на ногах вместо положенных туфель были кеды.

– Я знал уже на физре, что потом пойду домой, вот и не переодел обувь, – он наморщил нос, – ненавижу эти туфли!

– Так почему ты не дома? – Поинтересовалась Фатима, отпивая чай, – Юлия Геннадиевна ведь будет волноваться.

Няня в этом году уже не забирала его из школы, чему он был несказанно рад, но ждала дома и всегда звонила Фатиме, когда Ян приходил.

– Я хотел к тебе, – просто сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Я соскучился.

– Ох, мой малыш! – Она тут же отставила чай и протянула к нему руки. – И я скучала всё это время… это чудесный сюрприз, что ты вот так пришел…

Ян плюхнулся на диван рядом с ней и крепко обнял, прижавшись всем телом. Ничего нет лучше этого момента, подумала Фатима, сжимая сына в объятиях, чувствуя, как быстро бьется его сердце, как вздымается и опадает грудь, я никогда не была счастливее и, проживи я хоть тысячу лет, вряд ли буду.

Они сидели молча, погрузившись каждый в свое наслаждение, под ними лениво ворочалось море, на небе появились круглые толстобокие облачка, на такой высоте казалось, что они летят вместе с ними.

– Мам, – вдруг подал голос Ян, не меняя позу, даже не шелохнувшись.

– Да, мой котенок?

– Всё правда изменилось, да?

– Не совсем всё, – улыбнулась она, прижимаясь щекой к его золотым волосам, – просто в моей работе произошли изменения. Я ведь говорила: ты растешь так быстро, а я так много работаю, что не успеваю увидеть это чудо – как ты превращаешься из мальчика в мужчину, как ты взрослеешь. И я решила работать здесь, а если и уезжать – то совсем не далеко и ненадолго. Возможно даже, я смогу брать тебя с собой.

– Здорово! – Откликнулся он, но Фатима чувствовала, что он еще не сказал то, зачем пришел.

– Теперь у нас начнется новый этап жизни, – она улыбнулась, глада на плывущие из-за горизонта облака, плывущие откуда-то с другого края земли, зовущие за собой в новое, в неизведанное. – Мы будем вместе как можно больше. И мы будем делать всё, чтобы быть счастливыми.

– Я не любил, когда ты уезжала, – вдруг сказал он, и Фатима почувствовала, как напряглось под ее руками его тело. – Мне было как-то… не знаю… стрёмно… мне снились плохие сны. Я боялся… ну просто.. как-то страшно было…

– Не в смысле, что боялся призраков или бандитов, – пояснил он, по-прежнему глядя на потрясающий вид за окном, – Я никогда не оставался дома один, а у дяди Коли такой огромный пистолет… просто мне было…

– Я понимаю, – мягко сказала она, – больше тебе не надо тревожиться. Я никогда не брошу тебя, Ян, потому что люблю. Больше всех на свете.

– Я тоже люблю тебя, мам! Сильно-сильно! – Его голос дрогнул, Фатима чувствовала, как он пытается совладать с эмоциями, маленький сильный человечек.

Она поцеловала его, зарывшись губами прямо в волосы на макушке, в душе что-то нежно и немного щемяще пело, слезы щипали глаза.

– Мам.

Он мягко отстранился, ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза, и это был прямой и твердый взгляд совсем взрослого человека.

– Ты правда больше не уедешь?

– НИКОГДА. – Сказала она прямо в эти чистые глаза небесного цвета.

А где-то в эту секунду рассмеялась Судьба, потирая свои окровавленные руки.

4

На этот раз он не поехал на Юг, в какую-нибудь солнечную теплую страну, чтобы переждать осень – самый тоскливый сезон – слишком сильный контраст получился бы между тем, что было у него в душе, и тем, что было бы снаружи. А вот Лондон подошел как