По лезвию судьбы (СИ) - Ларгуз Ольга

— Андрей, а может ну ее нафиг, эту химию? Найди себе другую и устраивай с ней химические опыты. Вдруг получится формулу философского камня узнать, или эликсир бессмертия, а я пойду своей дорогой…

— Хочешь снова поговорить об этом? — фыркнул в мои волосы Барс. — Хорошо, давай поговорим, — его руки оказались на моих плечах. — Нет, Ника, никуда ты не пойдешь, — он развернул меня к себе лицом. — Как видишь, сама природа против, поэтому первое свидание начнется здесь и сейчас…

— Ты с ума сошел? — я трепыхнулась, чувствуя, что наши тела разделяет лишь одежда. Барс был слишком близко. — Тут кругом камеры. Хочешь устроить шоу для охраны?

Насчет камер я не шутила. В самом доме и на крыльце с разных сторон нам противно подмигивали красными индикаторами десятки глаз.

— Тебя только это смущает?

Не дожидаясь ответа, Андрей достал телефон, быстро набрал нужного абонента. «Отключить внешний периметр до особого распоряжения» — это то, что я поняла, остальное — техническая тарабарщина. Он не успел завершить звонок, как красные глаза погасли.

— Так лучше?

Я молча кивнула, ощущая себя маленькой планетой, захваченной гравитационным полем планеты — гиганта. Медленно, но неумолимо меня притягивало к Барсу… Любопытство? Желание? Та самая пресловутая химия, или все силы сразу объединились против меня? Папа всегда говорил: интересно — изучай, скучно — уходи. Мне было интересно узнать, что за тигр этот Барс, и я пристально посмотрела на мужчину.

Оказалось, что в серый цвет радужки вплавлены маленькие золотистые искорки, обрамляющие зрачок, и сейчас они медленно исчезали, поглощаемые тьмой. Тонкий короткий шрам на скуле, едва заметный. Длинные темные ресницы, которым позавидовала бы любая женщина. Нос с едва заметной горбинкой и изящными крыльями, губы… М-м-м… нет, губы я разглядывать не буду, потому что они — чистое искушение. Идем дальше… Темные волосы лежат мягкой волной, небрежно разбросанные умелой рукой стилиста. Или это удачная стрижка выгодно подчеркивает красоту шевелюры? Я ткнулась лбом в твердую грудь и сделала глубокий вдох, изучая запах мужчины. Снег. Колючий, хрустящий от мороза, рассыпающийся миллиардами острых, идеальных, сверкающих снежинок. Запах озона смешивался с дымом костра. Тепло и лед, жизнь и смерть, приправленные тонким ароматом сандала.

— Ника, — голос Андрея звучал хрипло. — То, что ты сейчас делаешь, можно считать прелюдией к соблазнению…

— Ничего подобного, я просто рассматриваю тебя, — как трудно скрыть волнение и подрагивающие руки. — Разве нельзя?

— Можно, только осторожно, — Барс вжался в меня бедрами, чтобы стало понятно, о чем идет разговор. Да уж, осторожность мне не помешает!

— Откуда у тебя этот шрам? — я коснулась пальцем скулы и взвизгнула от неожиданности, когда большая кошка попыталась ухватить мой палец губами. Не успел.

— Следствие глупых поступков. Давно было, вспоминать неохота, — буркнул Андрей. — И как я тебе? Нравлюсь?

Ответить «нет», когда перед тобой стоит образец мужественности и лучший представитель альфа — самца, было бы верхом идиотизма, поэтому пришлось признать очевидное.

— Нравишься.

Дождь звонко барабанил по крыше. Боги пытались достучаться до моего мозга, затуманенного опасной близостью мужчины. На миг придя в себя, я дернулась в сильных руках.

— Нужно позвонить на работу, сказать, что задерживаюсь из — за непогоды. Наверное, меня уже потеряли.

Золотая рыбка и Берсерк в одном флаконе — то еще чудо природы.

— Марс, Ника сейчас в нашем доме, — раздалось над ухом. — Да, приехала с проверкой. … Конечно я привезу, на своей машине ей уже не добраться. … Да, отвечаю головой. Все, пока. На связи, — Андрей нажал на красную кнопку и снова убрал телефон в задний карман джинсов. — Вот так. Теперь успокоилась?

Вжик-вжик-вжик,

Уноси готовенького!

Вжик-вжик-вжик,

Кто на новенького?

Мелькнуло в моей голове. Крыть было нечем. Интересно, для этого мужчины есть хоть что — то, что ему не по силам?

— Ты знаком с Марсовым?

— Угу, — фыркнул Серковский — младший мне в волосы. Кажется, сегодня он меня занюхает до дыр, как, впрочем, и я его. — Ты хочешь о нем поговорить?

Нет, не хотела и не собиралась. Любопытно, конечно, но не сейчас. От нашей близости, от ощущения кокона из тепла, заботы, внимания и желания начинал плавиться мозг, слабело тело, внизу живота разгоралось опасное пламя. Мне срочно нужно было отвлечься на что — то нейтральное, безобидное.

— Ника… — он замер, прикрыв глаза.

— Что?

— Поцелуй меня… Сама… Пожалуйста…

Это точно не вариант «нейтрального» и «безобидного» действия! Бах — бах — бах… Срываясь с ритма, гремело у меня над ухом сердце Берсерка, словно желало покинуть грудную клетку. Привстав на носочки, я потянулась к его губам и провела кончиком пальца по нижней. Твердая, горячая… Моя ладонь — на его щеке, наши взгляды встретились, сплелись, притягивая тела. Языком легко коснулась четких контуров губ, забирая себе рваное дыхание мужчины.

— Ника…

Слово — выдох. Он открылся, позволяя исследовать глубины. Приглашение было принято. Барс на вкус — эспрессо. Горячий, обжигающий. Плотный терпкий вкус, долгое послевкусие. Легкая горчинка балансируется сдержанной сладостью, нотка соли придает особую пикантность. И я пила этот кофе. Сначала маленькими глотками, привыкая к его вкусу и крепости, а потом — безудержно, взахлеб.

Серковский — это стихия, вырваться из которой невозможно. Стать ее частью — да, противостоять бесполезно.

— Андрей…

Я пряталась от торнадо в его эпицентре, уткнувшись носом в мужскую грудь, которая ходила ходуном. Пульсация внизу живота превратилась в кипящий вулкан, кровь бурлила, тело требовало продолжения банкета. Женщина, спрятанная глубоко внутри, подняла голову и взяла управление на себя. Чувствуя мое состояние, Барс слегка толкнулся бедрами, позволяя ощутить бугор в его джинсах. Зверь хотел получить свое, но человек держал его жестким ошейником самоконтроля. Мы сейчас — искра и порох, расстояние ничтожно мало, до взрыва — мгновение. Ничего себе свидание!

— Девочка моя…

В волосах запутались длинные пальцы, сильная рука поддерживала меня за талию, не позволяя упасть.

Головокружительный поцелуй закончился внезапно, нас выкинуло из торнадо на тихий берег, оглушенных, ослепленных и дезориентированных.

— Ты все еще хочешь уйти, Ника? — хрипло поинтересовался Андрей, убирая упавшую прядь с моего лица. — Думаешь, мне нужна другая? — он приподнял мой подбородок и впился пронзительным взглядом. Его глаза — грозовое небо, опасное, но такое притягательное в своей мощи. — А ты… ты сможешь найти кого — то, кто будет лучше меня?

— Я… — кажется, я сейчас опять его поцелую. Нити, связывающие нас, становились крепче с каждым мгновением, которое мы проводили в объятиях друг друга. Нужные слова куда — то разбежались, в голове приятно звенела пустота.

— Не найдешь, моя богиня. Я — твое продолжение. Не долбаная половинка, а именно продолжение, — выдохнул мужчина и вернул мою голову себе на грудь. — Тебе просто нужно к этому привыкнуть. Я дам тебе время, Ника, и дождусь, когда ты сама придешь ко мне. Только давай договоримся…

— О чем?

— Ты не будешь сопротивляться ради того, чтобы потешить гордость. Будь честной с собой и со своими желаниями, ладно? И со мной, разумеется. Я терпелив, Ника, но не люблю глупых истеричных поступков и не позволю собой манипулировать.

Ого! Разгон от большой ласковой кошки до опасного Берсерка — мгновение! В голосе Андрея скрежетнул металл, руки, лежащие на моей талии, напряглись.

— Хорошо. Я тебя услышала, — с одной стороны, слова звучали жестко, но с другой — они были понятными и логичными. — Пусть будет так, как ты сказал.

Интересно, Серковский — младший умеет управлять стихией или это совпадение, что мы поговорили, и ливень, грозивший Москве потопом, перешел в романтичный грибной дождь? Ветер разметал тучи, летнее солнце вовсю пускало зайчиков на поверхностях луж и окнах домов. Одуревшие от сильного ветра деревья стряхивали с листьев лишнюю влагу, прохожие постепенно выходили из магазинов и кафешек, ставших безопасным пристанищем на время непогоды.