Оторва, или Двойные неприятности для рыжей - Анна Александровна Кувайкова

— Нет, блин, — саркастично отозвался Игорь, привычно смотря на подругу с высоты своего роста, — Приехал мстить за поруганную честь Исаева!

— Эльфенок… — расчувствовалась девушка и, шмыгнув носом, полезла обниматься. Парень возвел глаза к небу, на котором сегодня не было ни облачка, а Анька, обняв его за талию, крепко-крепко сжала руки и даже попробовала приподнять его над землей и покрутить его из стороны в сторону.

Что естественно, у нее не получилось — весьма предсказуемо не позволили разные весовые категории. И потому, отпустив Игорька, она щелкуна пальцами, явно что-то вспомнив:

— О! Погодь две минуты, я сейчас!

И умчалась куда-то в сторону комнаты для персонала. Оттуда донесся хлопок двери, короткий рык, а затем все стихло… Кажется, рабочий день Солнцевой шел своим обычным, бурным чередом.

Прислонившись спиной к стенке между воротами и входом в администраторскую, Игорь сунув в карман резинку для волос, закурил, хмуро рассматривая припаркованные перед ним автомобили, в том числе и свой.

Зря он подумал на Аньку — ясно же, что к смонтированному видео она не относилась ни каким боком. Но что поделать, перенервничал он знатно, начиная со вчерашнего дня.

Он как бешеный утром несся в универ, понимая, что Демьян наверняка будет караулить это несносное рыжее чудище у входа в учебный корпус, и хотел опередить друга. За что и поплатился забытым дома телефоном, а потом долгим разносом у ректора за то, что едва не наехал одному из уважаемых преподавателей на ногу. Как бы сказала Аня: «А нечего было свои конечности разбрасывать, где попало!», но увы, столь потрясающей наглостью Липницкий, к сожалению, не обладал, а потому просто молча выслушивал все, что было произнесено в его адрес.

И в итоге, когда он оказался, наконец, на свободе, универ уже полностью пустовал. По дороге ему пришлось заехать по делам отца, которые отлагательств не требовали, а потом случайно натолкнулся на старого знакомого, разговор с которым отнял еще кучу времени. Так что в родные пенаты он вернулся только поздним вечером — естественного, на его звонки Солнцева уже не отвечала, наверняка досматривая пятый сон.

Правда если б Игорек знал, что произошло на учебе в его отсутствие, он бы и посреди ночи к подруге заявился…

Но о случившемся он узнал только на утро, явившись пораньше на занятия. Универ гудел в прямом смысле этого слова — поймав одного из сокурсников, Липницкий лично полчаса таращился на экран его мобильника, не в силах поверить собственным глазам. Честно говоря, даже у него, у того, кто знал Аньку, как облупленную, сложилось впечатление, что все пакости с минералкой, душем и деревом она спланировала заранее, а потом нахально воплотила в жизнь, едва ли ни позируя на камеру! И если бы он лично не присутствовал на всех событиях, быть может, он бы даже и сам поверил в ее злые помыслы…

Две первые пары Игорь отсидел с трудом. Демьян на его вопросы отвечать отказался, никак не комментирую произошедшее, общаясь исключительно лишь на отвлеченные темы, а все намеки друга на невинность одной рыжей особы он попросту пропускал мимо ушей. Едва только прозвучал звонок, возвещающий о начале перерыва, Игорек сбежал по лестнице одним из первых, решив во чтобы то ни стало разыскать Енотика и вытрясти из нее всю имеющуюся информацию… и натурально офигел, лично узрев на большом экране в холле события, которыми закончился просмотр вчерашнего видео.

Естественно, как и накануне, новый сюжет увидели все студенты, в том числе и сам Исаев. По лицу последнего натурально заходили желваки и он, ничего не сказав, молча покинул здание универа. Именно в тот момент Липницкий забыл про доводы разума — резко сорвавшись с места, он бросился на стоянку, опасаясь, как никогда, за жизнь и здоровье своей подруги. Конечно, нрав Аньки он знал достаточно хорошо, чтобы хоть отдаленно, но все-таки понимать ее неучастие в данном видеомонтаже, но еще лучше он знал Демьяна.

Он будет мстить и остановить его не будет никакой возможности — разве только взять Солнцеву под круглосуточную охрану. На что она сама, конечно же, вряд ли согласиться и покрутит пальцем у виска, попутно набирая номер врача психиатрической лечебницы.

Кстати!

И минуты не прошло, как сияющая девушка вновь явилась под очи обожаемого ей «эльфенка».

— На, возвращаю, — сияя, как новенькая монетка и пряча в глубине глаз легкое чувство стыда вкупе с неловкостью, она протянула ему прозрачный пакет, в содержимом которого Игорь, к своему удивлению, узнал собственную футболку и полотенце, наверняка тщательно выстиранные и даже выглаженные. И не успел он удивиться и забрать свои вещи, как поверх них лег объемистый мешочек, перевязанный кокетливой зеленой ленточкой. Скосив глаза, он хмыкнул, глядя на невинный и в какой-то степени застенчивый взгляд смотрящей на него Солнцевой:

— Взятка?

— Печеньки, — девушка поковыряла носком кеды асфальт под ногами, чем прочно поселила в мозгу Липницкого ассоциации с рыжей нашкодившей лисой — для полноты картины не хватало виновато махающего хвостика у девушки за спиной. Прищурившись, Аня хитро протянула, — С фисташковым кремом!

— Засранка, — добродушно фыркнул Игорь, пряча столь желаемое, но частенько недостижимое лакомство в карман.

Признаться честно, воспитанный в семье состоятельных людей, которые были постоянно заняты чем угодно, но только не его воспитанием, он, как и многие его друзья, был оставлен на произвол многочисленных нянек и прислуги. Вниманием и игрушками он был не обделен, но того самого, столь желанного семейного тепла и уюта ему всегда недоставало. Для него становились райскими те недели, когда его отправляли в далекую деревню к его старенькой прабабушке — как сейчас парень помнил ее сухие руки, теплые взгляд, морщинки на лице, старые сказки в темноте и тот самый неповторимый аромат ее свежей выпечки.

К сожалению, прабабушка была очень старой, и умерла, когда Липницкий учился еще в школе. Со временем воспоминания о далекой деревеньке и маленьком домике в ней стали тускнеть в памяти, гораздо более интересные и яркие события его взрослой жизни вышли на первый план. Ее сказки он уже почти не помнил, но что осталось неизменным, так это тоска по непревзойденным, неповторимым, но скромным и простым кулинарным шедеврам.

Только встретив Солнцеву, он снова вкусил всю прелесть домашней выпечки и еды. Без преувеличений и лукавства — она дарила ему воспоминания из детства, а пицца, изготовленная руками его рыжего чудища, была ему куда желанней той, что готовили мастера из самой Италии в самых дорогущих ресторанах мира.

Но