Мир пауков - Лана Александровна Ременцова

– Эрганлавдий…

– Хочу, чтобы ты увидела, что я сделал с этой девкой и поняла: мне нужна как жена только ты.

Ликорис кинула встревоженный взгляд на распластанное тело.

– Подойди.

Она медленно придвинулась к постели, заглядывая в его лицо, пытаясь найти там какие–то вменяемые чувства, но их не было. Оно – искажено паучьей мимикой с сумасшедшим багровым взглядом.

– Я не только порвал её девственность и растёр маленькую вагину, но и поимел в зад, – он перевернул паучиху и, приподнимая бёдрами вверх, показал жене ягодицы в синяках и царапинах. – Смотри, она никогда не станет моей женой. Сюда мы имеем только наложниц. Ты любишь меня?

– Да, – она упала на колени, – и в избытке раздирающих чувств (жалости к этой паучихе и любви к нему), поцеловала его руки. Он погладил её по голове.

– Я грязный, уходи.

Вороница встала, поклонилась и вышла, бросив мявшемуся здесь управляющему гарема:

– Забери её и позови колдуна, нужны примочки с травами туда… Она сильно пострадала, но должна выжить.

Маргач поклонился и, постучав, вошёл в покои.

– Повелитель…

– Убери её, а мне пусть принесут лохань с хвойной пеной. И ещё…

– Да, повелитель.

– Распорядись, чтобы Ликорис принесли землеройку и украшения из новой партии – самые красивые.

– Конечно, повелитель, – он перекинул истерзанную паучиху через плечо и понёс в гарем.

Положил на кушетку, накрыл, потрогал лоб, пощупал пульс: слабый. «Девочка может не выжить», – побежал за колдуном. Того не было сейчас в замке и ему пришлось нестись во двор в его хибару. Потёрся на пороге, (Все–таки во владениях колдуна всем не по себе) постучал.

– Войдите, – за дверями послышался сухой, недовольный голос. Маргач, переминаясь с ноги на ногу, тряся круглым животом, вошёл.

– Что там у вас приключилось? – колдун окинул его беглым взглядом из–под кустистых бровей, которые давно не мешало бы подстричь. – Да что ты жмёшься как девственница перед первой ночью?

– В том и дело…

Колдун насупился, буравя недобрым взглядом.

– Повелитель эту девственницу того…

– Что того? Убил?

– Нет, почти, в смысле залюбил так, что она в себя не приходит, и воспалилось у неё всё там и там.

– Ясно, значит, золотоглазая не пришлась ему по душе. Ладно, сейчас возьму корзину снадобий и восстановим её, теперь главное, чтобы она сразу понесла.

– Угу, – кивнул Маргач, теребя кружевной рукав халата, и вскоре они вышли. Воины, находящиеся во дворе кинули на них заинтересованный взгляды и сразу отвернулись, чтобы не вызвать на себя гнев колдуна.

На месте он осмотрел паучиху, засовывая пальцы, покрытые тонкой чистой тканью во влагалище и анус.

– Плохо дело, порвал повелитель её, кровотечение внутреннее у неё в анусе. Буду вводить внутрь эликсиры, а ты держи, чтобы не дёрнулась. Управляющий гаремом начал помогать колдуну, содрогаясь от того что он делал. Видение ужасное: вставил трубку и пускал по ней зеленоватую жидкость, а к истерзанному влагалищу приложил компрессы из лечебных листьев и перевязал.

– Как помочится, скажешь служанкам повторять всё это, пока краснота и припухлость не сойдёт: корзину с травами оставлю.

Тот кивнул.

Эрганлавдий понимал, что сотворил и улетел на озеро. Всё–таки эта паучиха была выбрана ему в жёны всем кланом, и то, что он сделал, могло вылиться в большие проблемы, если это выйдет за пределы замка.

– Зачем ты советовал мне жениться на паучихе? Я такое с ней сделал, что хоть бы выжила, – заорал в сердцах.

Тишина. Тёмная озёрная гладь, будто спала.

– Отвечай! Или я иссушу это озеро и ты, если относишься к водяным паукам, задохнёшься от жажды.

Озеро зашевелилось, постепенно булькая, будто закипало.

– А что тебе говорить? Ты уничтожил честь этой паучихи. Теперь она не пригодна тебе в жёны. Древний закон не простит тебе этого.

– Да, я отимел её как шлюху в анус. Сначала не хотел этого, но меня накрыла ненависть ко всем, кто навязал мне её. Я люблю Ликорис! Скажи, как она может зачать от меня? Ты всё знаешь и молчишь.

– Колдун не откроет портал без наследника, а я не смогу на ней жениться, а дитя от паучихи, если произойдёт зачатие, не будет считаться наследником. Помоги мне, пауки голодают.

Опять наступила тишина. Повелитель долго ждал. Встал и швырнул булыжник в середину.

– Говори!

– Ладно, я помогу тебе как повелителю пауков. Дождись её зачатия и объяви об этом, пусть пауки успокоятся. Тебе нужна их покорность, и я сам открою портал в мир людей.

– Ты? Так ты можешь это сделать? – Эрганлавдий уже негодовал.

– Я всё могу, но это потребует жертвы.

– Я согласен на любые жертвы, кроме Ликорис. Тронешь её, иссушу озеро.

– Иди, жертвы будут… другие.

Паук обратился в родную ипостась и вмиг дополз к замку. Заполз через крепостные стены, миновав воинов, и вполз в покои жены. Она вздрогнула, всё ещё побаиваясь в душе его истинного вида.

– Я хочу тебя, – проскрипел.

Вороница скинула сорочку и предстала перед ним, в чём мать родила.

Он обратился в человека, и сразу кинувшись к ней, начав неистово целовать шею и грудь.

– Я почти убил её.

– Я не виню тебя. Ты – повелитель пауков и тебе подвластно всё.

– Но я изнасиловал её в анус, унизил. Я никогда не женюсь на ней и не собирался. Даже наш ребёнок не будет считаться наследником.

– Знаю, но ты получишь мир людей. Колдуну нужен тыл в виде твоего ребёнка.

– Я люблю тебя, – он отошёл, тяжело дыша.

Она подошла, опустилась на колени, сняла с него брюки и взяла в рот член, начав его ласкать, вкладывая в это всю душу. «Ему сейчас нужна мощная разрядка, моя покорность, развратность и любовь». Муж быстро пришёл к апогею, с любовью смотря на неё. Жена взяла его за руку, помогла снять камзол, рубашку и сапоги. Легла на постель, развела ноги и начала призывно себя ласкать. Её изящные пальцы играли с самой чувствительной точкой и губками. Их глаза на миг встретились, и он снова уставился на её подрагивающую плоть. Она всунула в себя палец, совершая движения бёдрами.

– Я хочу, чтобы ты насаживал меня на себя до утра.

– Ты невероятна.

– Возьми меня… бери во всех позах.

Он не смог больше просто стоять рядом, член окреп, как каменный. Придвинул её к себе и, приподняв за талию, вошёл. Они любили друг друга несколько часов подряд. Поз сменилось с дюжину. Последняя в эту ночь, в которой паук третий раз взорвался, оказалась на подоконнике в открытом окне, где длинные волосы жены развевались на ветру, а дикие стоны доносились до