Квартира №16 - Татьяна Ларина

— Я больше не могу, мам…

— Продолжай!

После того, как я отказалась сознаваться родителям, где и с кем была, они решили выудить правду другим способом. Заставили играть на скрипке до тех пор, пока нерадивая дочь не сообщит в подробностях, почему надолго пропала, а главное, с кем провела время. Ни мать, ни отец не подумали на Дениса. В отличие от меня, они совершенно забыли про нового соседа, которого с того самого жуткого скандала больше не встречали. У папы даже появилась догадка, что Денис намеренно избегает с нами встреч, боясь, что мама вышвырнет его из дома. Я не разуверяла родителей.

Не знаю, сколько прошло времени, но я, стоя посреди гостиной (сесть мама не позволяла) играла Моцарта, Верди, Брамса… Мне не разрешалось даже размять затекшую шею в перерывах между композициями, и, когда я опускала скрипку, слышала строгое «продолжай». Сил уже не осталось. Звук скрипки был противен до скрежета зубов. Даже любимые композиции вызывали отвращение.

— Алиса, или ты говоришь правду, или играешь «Осень» Вивальди, — поставила условие мать, не сводя с меня глаз, встала с кресла и стала демонстративно опускать голову, разминая шею, демонстрируя, что я смогу сделать, если сдамся.

— Хорошо, мам…

Нет, я не выдала Дениса. Вместо этого снова соврала. В последний месяц ложь стала моим обычным состоянием. Я рассказала матери и отцу историю, которую продумывала под «Скерцо До Минор» Брамса, что встретила мальчика из одиннадцатого «В» и пошла гулять с ним. Я рассказала про гараж, автомастерскую, собаку, не уточнив, что это был Пирс. По сути, сказала, как было на самом деле, за исключением самого главного действующего лица.

Родители пришли в ужас, когда узнали, что их дочь села в машину к малознакомому парню и его приятелям. Мать бросилась в слезы, а папа со словами, что я ему противна, ушел из дома. На самом деле, я почувствовала вину, поставив себя на мамино место. И теперь, глядя на ситуацию ее глазами, понимала, что не должна была заставлять родителей так переживать.

— Мамочка, прости меня! Пожалуйста, прости. Я никогда так больше не поступлю, — опустившись рядом с плачущей женщиной на диван, я аккуратно коснулась ее плеча, но она даже не обернулась, продолжая рыдать в мягкий подлокотник. — Мам, я… Я не хотела, чтобы вы с папой волновались. Ну, я же была недолго. Всего пару часов.

— Но ты обманула нас! — мама подняла на меня заплаканные глаза, полные боли и разочарования. — Алиса, ты выдумала, что ушла с подружкой, а сама…

— Я не хотела, чтобы вы меня ругали, — тихо ответила я.

— Если бы не хотела, то думала бы головой, что делаешь, — прошипела мать. — Иди к себе. Вернется отец, обсудим наказание.

Взглянув на ненавистную скрипку, которую не хотелось даже брать в руки, я пошла к себе, где обессилено рухнула на кровать, но не проронила ни слезинки. Кажется, изнурительная игра забрала все силы, не оставив даже толику на плач. Прикрыв тяжелые веки, я заснула тревожным сном.

Родители не разбудили меня к ужину, поэтому, когда я вошла на кухню, застала их за чаем. Они оба делали вид, что не замечают меня, а я не знала, как прервать молчание. С одной стороны, все еще чувствовала вину, но с другой — сама обижалась за такое отношение. Все-таки первым заговорил папа:

— Садись, Алиса, — и я прошла за стол, опустившись на край табуретки под недовольными родительскими взглядами. — Мы с мамой решили наказать тебя за эту выходку. С понедельника ты будешь работать.

— Работать? — переспросила я. — Но как же школа, занятия…

— Учиться будешь, как прежде, на скрипке играть, заниматься с репетиторами, а работать станешь в школе, — спокойно разъяснил отец.

— Но кем?..

— Я уже договорилась с Нелли Федоровной, до каникул ты каждый день будешь оставаться после уроков и помогать со всякими делами: проверять тетрадки младших классов, прибираться в кабинете, лаборантской или столовой. В общем, работу тебе найдут, — пояснила мама.

— Твое поведение дало нам с Элей понять, что ты не умеешь распределять свое время. Во взрослой жизни время — непозволительная роскошь, поэтому тебе придется научиться совмещать уроки, репетиторство и работу. Обедать будешь в школьной столовой, — все так же безразлично сказал папа.

— Алиса, будешь ужинать? — встрепенулась мама, только вспомнив, что я не ела.

— Нет, спасибо. Мне не хочется.

— Тогда можешь идти, — кинул отец, сосредоточившись на очередной шоколадной конфетке.

С понедельника началась моя трудовая повинность. Каждый день после уроков я шла в столовую, где меня кормили отвратительным пресным супом или жидким пюре, после чего в учительской получала список дел от Нелли Федоровны и приступала к работе. Классная руководительница была только рада бесплатному рабу и, не стесняясь, спихивала на меня свои дела. Когда одноклассники узнали, чем я занимаюсь ежедневно, то только посочувствовали, хотя скорее из приличия, а вот Катюша Иванова… Катя действительно расстроилась, что родители так несправедливо со мной поступили. Она даже несколько раз помогала мне наводить порядок в лаборантской, правда, за это я делала за нее физику.

Мои дни тянулись садистски долго и отличались один от другого только расписанием уроков. Дениса я больше не встречала. В будни он пропадал, а по вечерам я не решалась выйти на балкон. Было страшно, потому что я не сомневалась: если родители застукают нас с соседом, раскусят мой обман. Тем не менее, чувства к Денису только крепли. Я думала о нем каждую минуту, даже репетиторы стали замечать, что я невнимательна и пожаловались маме.

— Алиса, уже третья жалоба! Петр Семенович звонил и сказал, что если ты не сосредоточишься, то завалишь математику! — этими словами мать меня встретила, когда я вернулась от репетитора по алгебре.

— Я не завалю ЕГЭ, даже если допущу такую ошибку…

— Но попрощаешься с золотой медалью! Дочка, твой папа, конечно, уважаемый профессор МГУ, но если ты придешь поступать не с высоким баллом, то какое отношение будет к нему у коллег?

— Мам, я буду больше заниматься, — вздохнула я и прошла в кухню.

— Милая, это все из-за работы, да? Ты устаешь и перестаешь сосредотачиваться на учебе? — взволнованно спросила мама, накладывая мне на тарелку куриную ножку. Отец задерживался в университете, и сегодня мы ужинали без него.

— Мне тяжело после школы идти сразу на занятия, — призналась я.

— Папа прав, ты совершенно не готова ко взрослой жизни. Когда станешь адвокатом, то и не так будешь уставать, а внимательной придется быть всегда. Алиса, хорошая моя, возьми себя в руки, — вдруг мама