Нора Робертс - Ореол смерти («Последняя жертва»)

— Я понимаю, шеф. И постараюсь занять не много времени.

— Будьте повнимательней к Мирине, Даллас. Она сейчас очень слаба.

— Да, сэр. Может, я поговорю сначала с ней?

— Хорошо. Я позову вас.

Оставшись одна, Ева пошла в холл и сразу же наткнулась на Рорка.

— Мое почтенье, лейтенант!

Она взглянула на два бокала вина в его руках и холодно заметила:

— Я на службе, Рорк.

— Понимаю. Это не вам.

Ева обернулась в ту сторону, куда смотрел он, и увидела сидящую в уголке блондинку.

— Естественно, — усмехнулась она и почувствовала, что даже не бледнеет, а зеленеет. — Вы времени не теряете!

Ева уже сделала шаг в сторону, но Рорк удержал ее за руку. И голос, и взгляд его были холодно-вежливыми.

— Сюзанна — наш общий друг, мой и Сесили. Она вдова полицейского, убитого в перестрелке. Сесили тогда добилась осуждения убийцы.

— Сюзанна Кимболл? — вспомнила Ева. — Ее муж был хорошим полицейским…

— Говорят. — Рорк взглянул на ее костюм и улыбнулся краешком рта. — А я надеялся, что вы его сожгли. Серый — не ваш цвет, лейтенант.

— Я сюда пришла не модели демонстрировать! Прошу прощения…

Но он еще крепче сжал ее руку.

— Обратите внимание на карточные долги Рэнделла Слейда. Он задолжал довольно крупные суммы. Как и Дэвид Анжелини.

— Это точно?

— Совершенно точно. Он должен одному из моих казино в Лас-Вегасе немалые деньги. Кстати, несколько лет назад в том же Лас-Вегасе был скандальчик, связанный с рулеткой и некоей рыжеволосой дамой…

— Что за скандальчик?

— Вы полицейский, — ослепительно улыбнулся Рорк, — вы и выясняйте.

Он направился к ожидавшей его вдове Кимболла, а к Еве подошел майор Уитни.

— Мирина в моем кабинете, — шепнул он. — Я обещал, что вы ее не будете задерживать долго.

— Не буду.

Стараясь не думать о разговоре с Рорком, она пошла за майором.

Домашний кабинет Уитни казался не таким спартанским, как рабочий, но было видно, что вкус у него строгий. Стены были выкрашены бежевой краской, ковер — чуть темнее, а стулья — коричневые. Рабочий стол стоял посреди комнаты.

В углу на диване сидела Мирина Анжелини в своем траурном облачении. Уитни подошел к ней, взял за руку, что-то сказал и вышел, бросив на Еву предупреждающий взгляд.

— Мисс Анжелини, — обратилась к ней Ева, — я знала вашу мать, работала с ней и всегда ею восхищалась.

— Как и все, — ответила Мирина слабым голосом. Ее темные, почти черные глаза смотрели в пустоту. — Кроме убийцы. Прошу извинить, но, боюсь, я мало чем смогу вам помочь, лейтенант Даллас. Меня уговорили принять транквилизаторы. Я с трудом переношу происходящее.

— Вы были близки с матерью?

— Она была самой замечательной женщиной из всех, кого я знаю. Как я могу держать себя в руках, когда такое случилось?

Ева подошла к Мирине поближе и села на один из стульев.

— Я отлично понимаю ваше состояние.

— Отец хочет, чтобы мы публично демонстрировали свою выдержку. — Мирина отвернулась к окну. — А я его подвожу. Отцу всегда так важно, чтобы все выглядело пристойно…

— Ваша мать много для него значила?

— Да. Они были очень тесно связаны — и семьей, и работой. Развод ничего не изменил. Он страдает… — Мирина судорожно вздохнула. — Скрывает это, потому что гордый, но страдает. Он любил ее. Мы все ее любили.

— Мисс Анжелини, расскажите о вашей последней встрече с матерью. О чем вы говорили, в каком она была настроении?

— За день до ее смерти мы болтали не меньше часа. Обсуждали свадьбу… — У нее по щекам покатились слезы. — Я прислала ей эскизы костюмов — для невесты, для матери невесты… Это модели Рэнделла. Мы разговаривали о них. Вам, наверное, это кажется пошлым? Последний раз я говорила с матерью… о нарядах!

— Это совсем не пошло. Наоборот, очень мило и трогательно.

— Вы правда так думаете?

— Да.

— А вы с матерью о чем разговариваете?

— У меня нет матери. И никогда не было.

Мирина удивленно взглянула на нее.

— Как странно… И как же вы справляетесь?

— Я… — Разве можно объяснить то, что просто есть, и все? — У вас это наверняка будет иначе, мисс Анжелини, — мягко сказала Ева. — Когда вы говорили с матерью, не упоминала ли она о том, что кто-нибудь или что-нибудь ее беспокоит?

— Нет. О ее работе мы вообще редко разговаривали. Право меня никогда особенно не интересовало. Мама очень радовалась тому, что я скоро прилечу, мы много смеялись… Я прекрасно знаю, какой она представала перед публикой, но это был профессиональный имидж. В жизни она была гораздо… гораздо мягче, раскованнее. Я шутила по поводу Джорджа, говорила, что Рэнделл может сделать подвенечное платье и для нее…

— А как она на это реагировала?

— Смеялась вместе со мной. Мама вообще любила смеяться, — произнесла Мирина почти сонным голосом: видимо, транквилизаторы начали действовать. — Она сказала, что ей огромное удовольствие доставляет быть матерью невесты и совершенно не хочется становиться невестой самой. Она прекрасно относилась к Джорджу, думаю, им было хорошо вместе. Но, кажется, она его не любила.

— Почему?

— Ну, не знаю… — Мирина чуть заметно улыбнулась, взгляд у нее затуманился. — Когда кого-то любишь, хочешь быть с ним, так ведь? Хочешь быть частью его жизни и так далее. Она этого не хотела — ни с Джорджем, ни с кем-то другим.

— А мистер Хэммет? Он этого хотел?

— Не знаю. Может быть. Но он довольствовался тем, что было, пустил все на волю волн. Ой, кажется, я сама сейчас как будто по волнам плыву, — прошептала Мирина. — Мне кажется, я уже где-то не здесь…

Еве нужно было, чтобы Мирина продержалась еще немного. Она взяла со стола стакан воды и сунула Мирине в руку.

— Скажите, то, что они были близки, не влияло на отношения Хэммета с вашим отцом? Или на отношения отца и матери?

— Это… это все было немного неловко, но довольно удобно, — Мирина снова улыбнулась. Она совершенно расслабилась и почти засыпала. — Странно звучит, да? Но вы не знаете моего отца. Он ни за что не опустится до того, чтобы переживать по этому поводу. Он до сих пор с Джорджем в дружеских отношениях.

Она взглянула на стакан у себя в руке, будто только что его заметила, и сделала маленький глоток.

— Не знаю, как бы он повел себя, если бы они решили пожениться… Но сейчас это уже не важно.

— Вы как-нибудь связаны с бизнесом отца, мисс Анжелини?

— Да, я занимаюсь модой. Делаю все закупки для магазинов в Риме и Милане, решаю, что завозить в магазины Нью-Йорка и Парижа, и так далее. Езжу на выставки, на показы мод, но вообще-то путешествовать не люблю. Особенно — летать на самолете. А вы?

Ева поняла, что от Мирины едва ли удастся многого добиться.