Опасный защитник - Тэя Ласт

со мной происходит.

– Как зовут? – точно он

Темноволосый мужчина, что вальяжно раскинулся на диване, а по обе стороны от него эффектные девушки поглаживают то грудь, то ногу. Даже в сидячем положении понятно, что мужчина крупного телосложения и несмотря на расстояние, я чувствую насколько у него тяжелый и давящий взгляд.

– София. – отвечаю сглотнув.

– И почему ты пришла сюда?

– Мне сказали, что только вы сможете помочь, потому что тот человек – Макар Ветров.

Он вскидывает бровь, но пристально разглядывая, молчит.

– Никаких проблем со мной не будет, сделаю то, что скажете… Это, правда, вопрос жизни и смерти. – пытаюсь глазами убедить этого халка.

Сейчас даже плевать, что от унижения у меня горят щеки и просыпается ненависть. К себе, к мачехе, к чертовому Ветрову и к этим людям.

Он кривит губы в какой-то полу ухмылке, а затем снисходительно спрашивает.

– Должна за что?

Не хочу вот так озвучивать истинную причину. Это поведет за собой новые расспросы, а рассказывать все при этих незнакомых людях…

Вся эта ситуация изъедает изнутри остатки моего самообладания.

– Можно сказать… От меня требуют ответа за то, за что я не должна отвечать. – уклончиво озвучиваю, а мужчина, наклонив голову, прищуривается.

Жизнь в условиях постоянного страха сделала свое дело. И не могу назвать себя пугливой, однако, этот человек ломает всю ту броню, что пришлось приобрести.

– Юлишь. – выдает он, вставая.

Подходит ближе, и теперь я могу увидеть, боже, его в полный рост.

Высокий, крупный, словно мул. Темные брови, прямой нос, идеально очерченная щетина, явно ухоженная. Он в принципе, выглядит так, что не скажешь, что этот человек что-то проворачивает на улицах. Одет во все черное, куртка небрежно распахнута. Двигается и решительно, и в то же время, будто крадется. Это заставляет сделать пару шагов назад.

Вижу как его глаза, которые оказываются ярко-голубыми вблизи, молниеносно уходят к моим ногам и также возвращаются.

– Поговорим о моей выгоде, да? – даже как-то насмешливо звучит он.

Напряжение возрастает.

Я думала самым сложным будет вымолить возможность сказать.

Я до последнего не знаю, что вообще значит, что именно этот человек сможет защитить меня и Тему. Но вариантов у меня не густо, поэтому я попробую любой, который подвернется, только, чтобы спасти брата.

Если я не сделаю того, о чем сказала мачеха, то уверена, что Ветров заберет его. Если, мне надо работать на этого человека, чтобы нас не тронули… если он озвучит свои требования и мы будем хотя бы в относительной безопасности, значит, я соглашусь

– Буду работать. – несмело звучу, втягивая носом странный терпкий аромат.

Он не сводит взгляда, и буквально смотрит прямо в душу.

Волоски на коже встают дыбом. Страх заставляет тянуться их вверх, потому что стоя вот так, мне приходится задирать голову, а он будто намеренно давит своей энергетикой и мощью.

– Хм. – деловито поджимает губы: – Кем?

Стойкое ощущение, что он смеется надо мной.

И, честно сказать, от этого становится обидно. Конечно, я ни в коем случае не ждала, что эти люди с оружием будут обнимать на входе и приветствовать, но я надеялась хотя бы какой-то разговор тет-а-тет, где смогу спокойно объяснить свое положение.

– Я могу уборщицей, официанткой, домработницей…не боюсь любой работы. – отвечаю, как бы имея в виду, что это плюс.

А мужчина тем временем резко хмурится.

– Все вышли. – вдруг грозно звучит прищуриваясь.

Рев баритона вызывает новую порцию страха. Сглатываю, наблюдая, как беспрекословно все выходят из помещения, оставляя меня наедине с ним.

Грудная клетка ходит ходуном, и я нервно заламываю пальцы. Может быть это все таки плохая идея и он такой же, как и тот, от кого я хочу защититься?

– Три правила. – начинает, подходя ближе и касаясь каштановой прядки моих волос.

Теперь же в груди будто работает винт самолета.

Он видит, фиксирует, наблюдает.

Молча, даже как-то аккуратно, что никак не вяжется с его агрессивной внешностью.

– К…какие? – смотрю снизу вверх.

– Вот этот взгляд. – облизывая нижнюю губу говорит: – мне нравится.

Хочу увести глаза, но крепкие пальцы, что в секунду удерживают за подбородок не дают.

– На меня смотреть всегда, когда я тобой говорю. – пытаюсь кивнуть, но хватка слишком крепкая: – Это первое.

Снова попытка, но понимая, что она будет неудачной, одними губами говорю “поняла”.

– Не перечить. – с ощутимым наслаждением выдает: – Никогда и ни в чем. Второе.

Ждет реакции, а я не могу. Я ведь еще не все объяснила, пусть и не совсем ту правду, которую должна. И еще ни о чем не договорились.

– То-то и оно. – тянет, поглаживая неряшливым движением кожу на подбородке: – По глазам видно. Не сечешь, что такое покорность, Умница.

Отпускает, вальяжно разворачиваясь к своему дивану.

Наконец, могу вздохнуть и успокоить сердце, что ускакало куда-то прочь.

– Я ведь человек…а не безвольная субстанция… – тихо отвечаю, исполняя первое правило.

Он усмехается так открыто, и вроде бы можно увидеть отголосок улыбки что ли. Только по правде это походит на хищный оскал.

Не понимаю свои ощущения.

Мужчина красив. По своему, конечно. Скорее холодной, жестокой и опасной красотой. Но вместе с тем, один взгляд на него вызывает очумевший страх.

И не такой, как тот, кому я должна принадлежать.

Я собрала разные слухи об обоих. Стараюсь не верить вслепую и не сплетничать, потому как своего дерьма хватает. Но встретившись и увидев воочию обоих, соглашусь. И Ветров и Юматов, это те люди, с которыми я бы не хотела встречаться никогда в своей жизни.

– Если хочешь быть в безопасности, смиришься. – коротко выдает он, прожигая темным взглядом.

Глубоко вдыхаю.

На первый миг даже кажется, что он расслаблен. Но, убеждена, эта та иллюзия, которую он позволяет видеть.

Я была готова к тому, что в мире нет помощи за спасибо. В моем так точно.

Папа, да, он был готов безвозмездно помогать, но теперь кажется, что та жизнь, это уже сон или сказка, в которую я когда-то поверила.

И не лукавлю, когда говорю, что готова к любой работе. Однако, после его второго правила, отчего-то кажется, что уже появились исключения.

Мне всего лишь нужно знать, что в вагончик на окраине города никто не ворвется. Никто не заставит силой