Дороти Иден - В ожидании Виллы

Женщина взяла со столика бланк.

— Она так тут и лежит, фрекен Бэдфорд ещё не возвращалась.

Грейс нахмурилась.

— Она не сказала, надолго уехала?

— Нет, но ушла она без вещей.

— Когда?

— Дней десять назад.

Примерно тогда Вилла и написала Грейс письмо.

— Она вернется?

— Надеюсь. Квартира за ней и оплачена до конца года. Не думаю, что можно все бросить, никому ничего не сказав.

Грейс это бы не удивило. Вилле всегда было на все и на всех наплевать, особенно когда та в очередной раз очертя голову влюблялась. Разочарованно вздохнув, она как можно спокойнее спросила:

— У вас есть ключи от её квартиры? Можно подняться?

— Пожалуйста, я так очень рада, что вы приехали, а то я уже начала…

— Волноваться? — насторожилась Грейс.

Хозяйка покачала головой.

— ДА нет, скорее удивляться. Знаете, фрекен Бэдфорд была девушкой разговорчивой и энергичной. Мы часто с ней болтали, правда последнее время она почему-то стала меня избегать. И вот как-то спустилась вниз с одной сумкой и объявила, что исчезает. Так что очень хорошо, что она не успела завести птичку.

— Птичку?!

Фру Линдстрем мило улыбнулась.

— Она собиралась завести канарейку. Говорила, что в доме слишком тихо, а она не любит тишину.

Грейс улыбнулась. Вилла не переносила не только тишину, но и темноту. Только в шестнадцать её убедили спать без ночника.

— Проходите, фрекен Эшертон. Лестница крутая, зато всего два пролета.

Поднимаясь по лестнице, Грейс подумала, что уж ни за какой певчей птичкой Вилла отправиться явно не могла.

— Вы точно помните, что она не говорила, на сколько уезжает?

— Кажется, она сказала, что ненадолго. Но что такое ненадолго? Неделя, две?

— Какой она была? Счастливой? Возбужденной? Похоже было, что она едет в отпуск?

— Она очень спешила, словно опаздывала на поезд. Мне очень жаль, но больше ничего сказать не могу, фрекен Эшертон. — Хозяйка остановилась, переводя дух. — Вот дверь фрекен Бедфорд.

Вилла всегда воцарялась в свое жилище основательно. И здесь в современной кухоньке, в комнате со сверкающим паркетом и массивными люстрами чувствовался её дух. Вилла словно незримо присутствовала в этих вещах — в настольной лампе с желтым в оборках абажуром, в темной картине в багетной раме на половину стены, в смешной пузатой и цветастой фарфоровой грелке для ног, в персидском ковре перед удобным диваном с кучей пестрых подушек, в занавесках, подвязанных бархатными бантами, в роскошных цветах на подоконниках, и даже в причудливой птичьей клетке в форме пагоды.

Грейс подумала, что всего шести месяцев Вилле хватило, чтобы обрасти множеством дорогого барахла. Только картина казалась подлинной, да персидские ковры были выцветшими и вытертыми, как настоящие. Но как Вилла умудрилась столько накупить на скромную зарплату секретаря посольства?

Поскольку фру Линдстрем все ещё стояла на пороге и ждала реакции, Грейс заметила:

— Очень мило

— Да, она чудно обставила квартиру, и все время приносила что-то новенькое. Взгляните на кровать в спальне.

Посреди спальни стояла светло-серая кровать с изогнутой спинкой, похожая на колыбель, рядом ей в тон туалетный столик и гардероб. Будь кровать старинной, она стоила бы уйму денег. Вероятно, это была копия, но не из дешевых.

— Густав III, — со знанием дела пояснила хозяйка, касаясь спинки кровати.

— Подлинная?

— Нет, но очень старая. Она была в жутком состоянии, но герр Польсон помог покрасить.

— Герр Польсон?

— Он занимает мансарду и вечно набивает там шишки на голове. — хихикнула фру Линдстрем.

— Господин Польсон швед?

— Наполовину швед, наполовину датчанин. Преподает в университете.

— Может быть, ему кузина сказала, куда она собралась? — у Грейс вспыхнула надежда.

— Может быть, но расспрашивать жильцов в мои обязанности не входит. И какие теперь у вас планы?

— Не знаю. — Грейс поглядела в окно на темнеющее небо. Вновь нахлынули печаль и одиночество, охватившие её в аэропорту.

— Можно мне здесь переночевать?

Фру Линдстрем подумала.

— А почему нет? Квартиру сняла ваша сестра, уплатила вперед. Кто станет возражать? Гостиницы в городе очень дорогие.

— Вы так добры! Сейчас я позвоню в посольство, там должны знать, где сестра. Не могла же она бросить работу? Я знаю, что у неё оставался отпуск… Может, она решила использовать его до зимы?

— Англичане почему-то не любят нашу зиму. — Фру Линдстрем вдруг улыбнулась, по её длинному лицу побежали веселые морщинки, но бесцветные глаза оставались бесстрастными. — Я вас оставляю, если что-то понадобится — постучите, я всегда дома.

Грейс стало как-то не по себе. Дорогие ковры, дорогая картина, такая кровать…Какой образ жизни вела Вилла? Может быть, её кто-то содержал? Грейс ещё раз окинула взглядом кровать. Нет, вряд ли, Вилла не любительница заниматься любовью в столь стесненных условиях. Да и сама мысль, что Вилла с её безалаберностью решилась на постоянную связь с мужчиной, показалась ей неправдоподобной. Живи Вилла здесь с любовником, фру Линдстрем не преминула бы об этом сообщить.

Что-то невыразимо давящее было в этой очень тихой комнате. Окна смотрели на озеро, над ним — серое свинцовое небо, на воде у берега качались лодки. Темнели медные крыши дворца и церковный шпиль на другом берегу, день шел к концу. Вид, конечно, прекрасный, летом здесь должно все кипеть красками, но сейчас все казалось приглушенным, холодным, неживым.

Грейс задернула шторы и включила лампу под абажуром.

Нужно все же для начала позвонить в посольство. У Виллы начальником был некто Синклер, дипломат не слишком высокого ранга — все, что Грейс о нем знала. Вилла писала: «Питер Синклер приличный парень и не перегружает меня работой.»

— Не понял, кто вы? Как вы сказали?

— Грейс Эшертон. Кузина Виллы Бэдфорд. Вилла — ваша секретарша?

— Была.

— А теперь нет? Я знаю, она в отъезде — я к ней приехала и не застала её дома… Но все её вещи здесь!

— Возможно, за вещами она и вернется. Но не на работу. Вы разве не знали, что она её бросила?

У Грейс вдруг застыла рука, державшая трубку. Не иначе фру Линдстрем выключила отопление.

— Не знала.

— И о том, что выходит замуж, она тоже не сообщала?

— Господи, да что за ерунда?

Голос в телефоне стал суше.

— Да, нас она тоже удивила.

— И кто же он? Вы его знаете?

— Нет, знаю только, что зовут его Густав. Слушайте, Вилла была роскошной девушкой, но, честно говоря, не лучшей секретаршей.