Даринда Джонс - Третья могила прямо по курсу

– Я обязан принять меры предосторожности. И единственная причина, по которой я даю добро на эту встречу, заключается в том… – он опустил голову. – Ты сама знаешь.

И я знала. Рейес спас ему жизнь. В мире за стенами тюрьмы это имеет большое значение. Но здесь смысл этих слов возрастает не на один порядок.

– А ведь в школе я тебе никогда не нравилась. – Он шутливо нахмурился и вопросительно приподнял брови, и я попробовала объяснить: – Мне, конечно, немножко льстит, что ты так обо мне беспокоишься, но…

– Не заблуждайся, – усмехнулся он. – Ты хоть представляешь, сколько бумажной волокиты, если кого-то убивают в тюрьме?

– Спасибо. – Я похлопала его по руке. Сильно похлопала.

Нил выдвинул мне стул.

– Ты будешь сидеть здесь. Тише воды, ниже травы. А я помогу привести его сюда.

– Ладно. Тише воды, ниже травы.

И я сдержала обещание. У меня в животе все скрутилось в узел от волнения, адреналина, страха и излишка кофеина. Было трудно поверить, что я наконец-то его увижу. Во плоти. В сознании. Во плоти я его уже видела, но он был то в коме, то без сознания от пыток. Пытки – страшный отстой.

Через несколько минут открылась дверь, и я вскочила на ноги. Оглянувшись на здоровяка надзирателя, на пороге остановился мужчина в наручниках. Это был Рейес, и от его присутствия захватывало дух. Те же темные и давно не стриженые волосы, те же широкие плечи под оранжевой тюремной формой. Рукава закатаны, открывая четкие и плавные линии татуировок, обвивающих бицепсы и исчезающих под выцветшей тканью. Такой настоящий, такой могущественный… И этот его жар, как автограф… устремился ко мне в тот же миг, когда открылась дверь.

Надзиратель взглянул на наручники на руках Рейеса, а потом посмотрел ему в глаза:

– Прости, Фэрроу, но это останется на месте. Приказ.

Рейес поднял руки. Наручники соединялись цепью с поясом на талии и кандалами на ногах.

– Ты же знаешь, что это ничего не изменит, – сказал он Нилу. Глубокий голос теплым потоком хлынул на меня.

Нил посмотрел мимо Рейеса в мою сторону:

– Это даст мне несколько секунд, если они мне понадобятся.

И тогда Рейес бросил взгляд через плечо. Впервые за десять лет я смотрела в глаза настоящего, живого Рейеса Фэрроу, и мне казалось, что вот-вот подкосятся ноги. Несколько раз я видела его, скажем так, в намного более духовном смысле, когда он мог приходить ко мне в бестелесном виде. Но сейчас, когда он на самом деле стоял передо мной, все было совершенно по-новому. В последний раз, когда я видела его во плоти, он был изодран на куски сотнями, сотнями и сотнями похожих на пауков демонов с острыми как бритва зубами. Похоже, он очень даже неплохо исцелился, если судить по волне чувственного адреналина, текущего сейчас по его венам.

Я чувствовала, что он не хочет прерывать зрительный контакт, и знала, что он точно так же чувствует желание, поднимающееся во мне от кончиков пальцев ног вверх, к животу, как условный рефлекс на его близость. Где-то глубоко-глубоко в душе меня это смущало. Но еще я чувствовала, как он хочет разорвать наручники. С одной стороны, чтобы досадить Нилу, а с другой – чтобы сломать стол, стоявший межу нами. И он легко мог это сделать. Разорвать стальные наручники, словно они из бумаги. Однако за всем этим я ощущала неугасающий гнев и внезапно обрадовалась, что в углу есть камера, дающая хоть какую-то иллюзию защиты. Хотя, если до этого дойдет, то наличие камеры не просто бесполезно, но еще и смешно.

Рейес шагнул к столу. На его лицо упал свет, и мой пульс в два раза ускорился.

Черты лица определенно стали взрослее и жестче с тех пор, как я видела его, будучи школьницей. Но эти глаза цвета красного дерева не узнать было невозможно. И он вырос. В некоторых местах больше, чем в других. Он по-прежнему был стройным, но плечи стали настолько широкими, что, казалось, в наручниках ему ужасно неудобно.

Темные волосы и небритая щетина делали четче черты самого красивого лица, какое я когда-либо видела. Полные, чувственные губы. И глаза, точно такие же, как я запомнила: шоколадные, сверкающие золотистыми и зелеными искорками в обрамлении невозможно густых ресниц. Эти глаза мерцали даже в искусственном свете, льющемся с потолка над нами.

Десять лет за решеткой. В этом самом месте. От этой мысли в груди появилась тяжесть, и возникло неуместное желание его защитить.

К сожалению, Рейес это почувствовал и холодно посмотрел на меня.

– Скажи ему, что у нас все в порядке, – сказал он, и до меня только сейчас дошло, что Нил еще в комнате.

Глубоко вздохнув, я взяла себя в руки:

– У нас все в порядке, Нил. Спасибо.

Несколько секунд Нил колебался, потом показал на камеру в углу, чтобы напомнить мне о ней, вышел и закрыл за собой дверь.

– Мило, – проговорил Рейес, усаживаясь на стул и глядя на папку, которую я положила на стол. Цепи звякнули о металл, когда он накрыл ее ладонями.

Я тоже села.

– Что именно?

Он кивнул на дверь:

– Госсет, – и с неодобрением добавил: – И ты. – Тень ухмылки без намека на веселье приподняла уголок его красивого рта.

На что способен этот рот, я знала из снов. Но не из реальности.

– Что Нил и я? – спросила я, притворяясь обиженной, потому что была озадачена тем, что он чувствовал. И это было не изумление. – Мы вместе учились в школе.

Рейес изогнул бровь, как будто мои слова его впечатлили.

– Как удобно.

– Наверное.

В тот самый миг я беззвучно ахнула, почувствовав, что еду вперед. Рейес зацепился ногой за ножку стула и потащил меня к столу.

Только я начала сопротивляться, как он поднял закованные в наручники руки и, приложив к губам палец, прошептал:

– Ш-шш. – В его глазах искрилось озорство. Подтянув меня к столу, он опустил взгляд на мою грудь. Край стола натянул мой свитер, и ткань облепила Угрозу и Уилл Робинсон. – Так лучше, – с довольным видом сказал Рейес и, когда я уже собиралась отчитать его, поинтересовался: – Давно он в курсе?

Требовательный тон выбил меня из колеи.

– Кто? И в курсе чего?

– Госсет. – Рейес снова смотрел мне в лицо. – Как давно он знает, кто я?

Вопрос вышиб из меня дух. Пытаясь придумать ответ, который не стоил бы Нилу жизни, я, заикаясь, промямлила:

– Он… он ничего не знает.

– Не надо. – Это было спокойное предупреждение, а я дернулась, как будто он на меня наорал.

– С чего ты…

– Датч. – Рейес с сожалением поцокал языком и склонил голову, ожидая, что я отвечу.

Понятно, обойти правду не удастся.

– Он не знает. Ну, то есть не все. Он не представляет для тебя угрозы, – сказала я, стараясь убедить нас обоих.