Квартира №16 - Татьяна Ларина

кивнула, а я решила сегодня же переговорить с Матвеем и выяснить его планы на девочку. Я приготовила нам легкий завтрак, хотя, как и Мила, совершенно не хотела есть. Только потому, что сама должна была служить ей примером, я заставила себя расправиться с целой тарелкой омлета.

— Алис, не могу есть, — тихо проговорила девочка, отодвигая почти не тронутый завтрак.

— Мил, давай хотя бы йогурт? — я с надеждой посмотрела на нее, но Мила только покачала головой.

В дверь позвонили, я знала, что это Денис, он должен был за нами заехать. Костя планировал подъехать сразу в зал прощаний. Каково же было мое удивление, когда из лифта вышли они оба. Но куда больше меня насторожил их вид. Я поняла — что-то случилось.

— Элис, малявка где? — сходу спросил Костя.

— На кухне, — ответила я.

— Нужно поговорить, чтобы она не слышала, — прошептал Денис.

Мы зашли в квартиру, Красовская неожиданно показалась в коридоре. Она изо всех сил старалась выглядеть сильной, даже пыталась проявить гостеприимство, но мы трое прекрасно понимали, что это напускное. После нескольких дежурных светских фраз, она ушла к себе собираться. На самом деле Мила просто сбежала от наших взглядов, чтобы дать себе несколько минут передышки и поплакать в одиночестве.

— Что вы узнали? — спросила я, как только за девочкой закрылась дверь.

— Элис, мои ребята взломали лэптоп Ольги. Никаких файлов, переписок, фотографий не нашли, но они проверили историю браузера, — Костя замялся и посмотрел на хмурого Дениса.

— И?.. — не выдержала я.

— У Ольги были очень странные поисковые запросы, — ответил Костя. — Сначала я ничего не понял, пока не увидел, что она связывалась с нотариусом. Я позвонил ему и, учитывая обстоятельства, смог уговорить его рассказать мне причину ее обращения. Олю интересовал один очень деликатный вопрос.

— Какой?!

— Она пыталась выяснить, действителен ли брак, если был расторгнут по причине без вести пропавшего супруга, который неожиданно вернулся.

— Не понимаю… — заволновалась я, не веря собственным догадкам.

— Лисенок, — Денис взял меня за руку и посмотрел в глаза. — Ольга хотела сказать тебе, что ее первый муж жив.

Глава 47. Тот, кто останется с тобой

Когда умирает дорогой нам человек, очень сложно смириться с потерей. Мы цепляемся за каждую ниточку только лишь затем, чтобы вновь почувствовать его присутствие. Нам кажется, что панихида, прощание и достойные похороны — это та малость, которую мы должны сделать для него. Это не так. Его уже нет с нами и ему не важно, что зал украшен сотнями любимых роз, негромко играет обожаемая песня, а близкие роняют слезы, шепча, каким замечательным человеком он был. Думать надо о живых, о тех, кого он оставил, о тех, кто нуждается в поддержке. Могла ли я сделать что-то для Ольги? Нет. Но осталась Мила, которая нуждалась во мне, как никогда. Малышка даже не представляла, в водовороте каких событий оказалась.

Я не отходила от девочки ни на шаг. Она крепко сжимала мою руку, когда ей позволили в последний раз взглянуть в лицо матери. Мы вместе принимали соболезнования каких-то незнакомых людей, которых Мила видела впервые. Вместе ехали от зала панихиды до кладбища. Вместе смотрели, как медленно опускают гроб.

Денис и Костя все время были с нами, но держались на расстоянии. После того, как выяснили, что Красовский жив, они рассчитывали узнать его среди людей, пришедших на панихиду. Ребята были уверены, что раз он разыскал Ольгу, то обязательно придет с ней проститься. Мне же было все равно. Сейчас меня интересовала только Мила.

После кладбища всю траурную процессию пригласили в любимый ресторан Ольги, где должны были состояться поминки, но Мила, крепко ухватив меня за руку, стала слезно просить никуда не ехать. Девочке было и без того тяжело, а находиться и дальше среди скорбящих незнакомцев для нее было невыносимо.

— Мил, мне нужно поговорить с Матвеем. Я должна сообщить ему, что повезу тебя домой, хорошо?

— Ладно, — вздохнула она. — Можно подожду тебя в машине?

— Держи ключи, — я протянула ей связку ключей, и она поплелась в сторону стоянки.

— Куда Мила? — ко мне подошел хмурый Денис.

— В машину. Она не хочет никуда ехать. Я сейчас поговорю с Матвеем и предупрежу, что отвезу Милу домой.

— Хорошо, только поведу я. Ты тоже устала.

— Нет, все нормально. Скажи, Красовский появился?

— Нет, никого подозрительного…

— Тогда тем более, вам с Костей следует остаться.

— Алис…

— Все в порядке. Извини, я пойду к Матвею, пока он не уехал.

Я нагнала отчима Милы у его машины. За все время я только обменялась с ним приветствием и даже не была уверена, что он понял, что я та самая девушка, что заботилась о его падчерице.

— Извините, Матвей!

— Что вам? — недовольно кинул он, даже не оборачиваясь.

— Я — Алиса, мы общались с вами по телефону, — представилась я.

— Я так и понял, когда увидел вас с Милой, — он все-таки удостоил меня своим взглядом. — Что вам?

— Хотела предупредить, что отвезу Милу домой. Она совсем вымотана. Поминки девочка не выдержит.

— С чего вы так заботитесь о моей падчерице? — он чуть прищурился, и его зеленые глаза вмиг превратились в два изумрудных сканера.

— Потому что она мне дорога, как и была дорога Ольга. Миле сейчас очень плохо, ей нужна забота.

— Ладно. Если это все, то мне пора, — сказал он и, не дожидаясь моего ответа, сел в машину и завел двигатель.

— Матвей, вы же приедете сегодня домой? Мне нужно поговорить с вами о девочке! — прокричала я, чтобы он услышал через окно, но Матвей даже не опустил стекло. Тогда я постучала и снова спросила, вернется ли он домой. Мужчина кивнул и нажал на газ.

Я отвезла Милу домой. Всю дорогу она молчала и смотрела в окно, и я не пыталась заговорить с ней, понимая, что сейчас слова будут лишними. Все те крупицы жизни, что появились в ней утром, исчезли, и она снова превратилась в безвольную куклу.

Когда мы поднялись в квартиру, я отправила девочку в ванную, а сама пошла на кухню и налила нам по миске бульона. Но Красовская все не выходила. Мне в голову стали закрадываться самые ужасные мысли, я бросилась к ней, без стука влетела в ванную и увидела ее на полу. Мила сидела, обхватив коленки руками, и горько плакала. Весь день она держалась, и вот наконец оборона рухнула, и эмоции вышли на волю.

— Мила, хорошая моя, пойдем в комнату, — я попыталась ее поднять, но она не захотела вставать. —